Я тебя испорчу (СИ)

— А еще, фантазировал о тебе.
— И-и…
К нам в окошко постучал Смирнов. Он потарабанил пальцем по часам и кивнул в сторону здания.
— И, — Глеб открыл свою дверь, — заказал новые! — он тут же вылетел из авто, оставив меня сидеть с отвисшей челюстью.
— Что-о ты сде-елал? — завизжала я вслед засранцу.
Рыжий обошел машину, открыл мою дверь, влез внутрь и страстно поцеловал меня.
— Тебе они понравятся, малышка. Они розовые и мягкие, а ремни у них эластичные, — он подал мне руку, помогая мне выбраться из авто.
— Глеб, ты знаешь, кто ты?
— Узнаю сегодня ночью, когда привяжу тебя ими к своей кровати, — прошептал он. — Готовься!
Он ущипнул меня за попу, по-хозяйски положил руку на мою талию и повел ко входу. А у меня слов не осталось, чтобы выразить свое возмущение. И нетерпение, от которого ноги подкосились и отказывались идти вперед. И как теперь дождаться этой ночи?
Блинство!
В здание мы вошли первыми, следователь медленно шел позади нас.
В коридоре было немноголюдно. Люди ожидали своей очереди, кто-то изучал стенды с информацией. А напротив одного из кабинетов сидел Владимир, он разговаривал с мужчиной в деловом костюме, и я предположила, что это юрист моего опекуна.
Увидев меня, Владимир подскочил с дивана. Встал как оловянный солдатик, вытянув руки по швам. Он пристально следил за тем, как я иду в его направлении, как будто рассчитывал, что ему мерещится, как будто я — это кто-то другой. Я видела во взгляде своего опекуна надежду на то, что он обознался, ведь его подопечная должна быть мертва.
— Кого ждем? — Глеб первым заговорил с ним.
— Видимо, вас, — тут же поднялся с дивана юрист.
Владимир все также стоял, глядя на меня. Он изучал меня, как будто искал подвох. Все не мог поверить, что я стою перед ним — живая и невредимая.
Глеб щелкнул пальцами перед его носом, и Владимир встрепенулся. Он перевел взгляд в сторону Рыжего, осознав, что его обманули.
— Из мертвых восстала, — Глеб качнул головой в мою сторону, — чтобы в глаза твои посмотреть, Вовчик.
— Владимир? — юрист тоже обратил внимание на заторможенное состояние своего клиента. — Это Светлана? Не понимаю, но нам ведь вчера позвонили…
А мой опекун не обращал на замешательство юриста никакого внимания. Владимир бледнел прямо на глазах.
— Мозги-и, — произнес загробным голосом Глеб и рассмеялся. — Ну же, подыграй мне, малышка. Он поднял мои руки и вытянул их в сторону Владимира. — Мозги-и, Во-овчик… Нашествие зомби. Ты что, газет не читаешь? Все мертвые выползли из могил, чтобы взглянуть на твою о*уевшую рожу, падаль!
С этими словами он ударил Владимира несколько раз. Юрист начал возмущаться, грозиться полицией. Но все мужчины, что были в коридоре, как по команде выдвинулись в нашу сторону. Это были люди Смирнова.
— Мудила ты, — прошипел Глеб. — Так денег хотелось, что пришлось применять наркоту?
— Не докажете, — откашлялся Владимир. — А с наркотой, так это к подружке ее. Откуда же мне знать, чем они там себя травят. Молодые и бестолковые. Я тут вообще не при чем.
Я смотрела на ехидную ухмылку своего опекуна и не могла поверить, что этот человек воспитывал меня почти с десяти лет. Столько времени я не замечала, что он прогнивший насквозь!
— А я все понять не мог, с чего вдруг такой правильный ублюдок как ты не возражал против дружбы Светы и Лены. Невинная пай-девочка и ее лучшая подруга-оторва — это не укладывалось в моей голове.
Глеб снова ударил Владимира, но одним ударом не ограничился. Мне было страшно видеть его таким, и я отвернулась: не видела, но слышала, как он продолжает бить моего опекуна.
— Мразь ты, Вовчик. Думал, если твои делишки кто-то спалит, все на девчонок спихнешь? Ну, ничего… Тебе понравится сидеть за решеткой… Там такой падали, как ты, много. Мы тебе подкорректируем статью, напишем, что ты старый мудак и лапал свою несовершеннолетнюю «дочь»… А? Как тебе такой вариант? Тебе достанется вся тюремная любовь. Не благодари.
Меня штормило от слов Рыжего. Я еле стояла на ногах. Но когда он снова занес кулак, я остановила его.
 
— Пожалуйста, хватит, — я взяла руку Глеба в свою ладонь и приложила ее к своим губам. — Он и так там сгниет.
Следователь, поняв, что Глеб закончил, подошел ближе к нам. Он зачитывал статьи, по которым Владимиру предъявляют обвинения, а тот все смотрел на меня исподлобья. И я, как бы плохо мне ни было, не отводила взгляд.
Передо мной стоял человек, который портил мне жизнь. Человек, который отравлял меня столько лет из-за своей алчности. Человек, который хотел убить меня. И тот человек, из-за которого скорей всего погибли мои родители. Смирнов обещал, что выбьет из Владимира это признание. И тогда мой опекун будет гнить в тюрьме до конца своих дней.
Он это заслужил.
— Пошли, малышка.
Глеб потянул меня в кабинет, в котором нас ждали сотрудники службы опеки. Наш разговор длился недолго. Ничего нового я не услышала, обо всем этом Глеб уже рассказал мне.
Чтобы я стала, наконец, самостоятельной, придется предоставить заключение врача, в котором будет написано, что я совершенно здорова. И на это нужно будет время, много времени. Без доказательств никто не поверит, что все мои приступы — дело рук окружавших меня людей.
— Ты можешь возразить, Свет. Степа говорит, можно попытаться решить это через суд.
— Нет. Не нужно. Мы с тобой не знаем, какие последствия могут быть. Врач говорил про возможный психоз, ты же помнишь это — мозговая ломка или как-то так он это назвал.
Договорившись о следующей встрече, но уже после суда над Владимиром, мы попрощались с сотрудницами службы и вышли из кабинета в небольшой холл.
— Еще не поздно передумать, — остановил меня Рыжий. — Никогда не поздно. Ты можешь сделать это в любой момент.
— Я не хочу. Так будет правильно.
Теперь у меня было все, что нужно — со мной был мой Глеб. И он официально только что стал моим опекуном. Не временным, а самым что ни на есть постоянным, пока я не докажу, что я совершенно здоровый и адекватный человек.
Мы вышли в коридор, в котором уже никого не было. Я посмотрела на диван и сделала глубокий вдох.
— Как думаешь, почему я ничего не помню про тормоза? Почему только в том состоянии я вспоминала его телефонный разговор? Даже сейчас я говорю об этом только с твоих слов.
— Я думаю, это защитная реакция, Свет. Мозг отказывается принимать реальность, ты загружаешь его, думая, что во всем виновата лишь ты, и он убирает эти воспоминания как можно дальше. Я не психолог, малышка. Это он расскажет тебе, почему все так.
— Я думаю, ты недалеко ушел от истины, Глеб. Он остановился. Ухватив за руку, он потянул меня на себя и впился в мои губы. Вмиг он закинул меня на себя и крепко сжал мои ягодицы. Я обвила ноги вокруг его талии, не переставая его целовать.
Этот день, этот момент… он был волшебным. Именно сейчас начиналась моя новая жизнь, в которой больше не было страха, не было обмана. В ней был только этот рыжий улыбающийся мне медведь.
— Та-ак, — он выдохнул через нос, рыча в мои губы. Его потемневшие глаза выдали его состояние, как и упиравшийся в меня стояк. — А почему я не нащупал под твоим платьем белья? Ты что, без трусов?
— Наверное, потому что на мне вся одежда, которую ты мне привез…
Глеб шумно сглотнул и провел пальцем по моей ягодице, как будто хотел убедиться, что я действительно без трусиков.
— Блин, — прорычал он, — малышка… Об этом нужно было заранее предупреждать.
Глеб огляделся, увидел что-то, что, судя по довольному взгляду, устроило его и понес меня вперед.
— Куда мы идем? Выход в другой стороне.
— Мы… — он развернулся, толкнул задом дверь в дамскую комнату и вошел внутрь. Поставив меня на ноги, он замкнул за нами дверь.
— Глеб, это женский туалет.
— И что?
— Это единственная кабинка на весь этаж. Тут других нет.
— А мы не туда, — он прикрыл дверь туалета, и мы остались стоять в небольшом помещении с раковиной и зеркалом на стене.