Проклятое сердце

– Ты не понимаешь. Я лишилась чести. Если отец прознает…
– Он не узнает. Ты никогда и никому ничего не скажешь, ясно? Это секрет, который придется хранить до конца жизни.
– Ты злишься на меня? – спросила Кейлин тихим, смиренным голосом. Сейчас она совсем не походила на ту жизнерадостную девушку, которая подтрунивала надо мной днем в гостиной.
«Нет, Кейлин, я злюсь на себя».
– Я злюсь на Роберта, а не на тебя, – ответила я. – Не понимаю, что ты нашла в этом жалком болване.
– Он сказал, что любит меня.
Роберт не ведал, что такое любовь. Он просто использовал красивые слова, как инструмент, чтобы добиваться своего.
– Ты слишком хороша для него.
– Почему он этого не понимает? – всхлипнула Кейлин и вытерла нос рукавом, прежде чем обнять меня, прижав ледяные ладони к лопаткам.
– Видимо, за него все решает мозг, который в штанах, а он в разы меньше головного, – отозвалась я.
– Да у него и в штанах ничего нет, – Кейлин хихикнула.
– И ты все равно хочешь связать с ним жизнь? – Я заметила на прикроватном столике книгу, ту самую, что Кейлин читала в библиотеке. – Как думаешь, Роберт спас бы тебя от злой ведьмы, как рыцарь из твоей книжки?
– Он бы, скорее, использовал меня в качестве живого щита, чтобы спасти свою шкуру, – проворчала Кейлин, и ее руки начали согреваться.
– Вот именно.
Роберт Тренч проявлял заботу и внимание только тогда, когда ему что-то было нужно. Они с Рианом в этом похожи. Я сомневалась, что принц стал бы искать со мной встреч, если бы не думал, что только мне под силу снять с него проклятье.
Обняв Кейлин покрепче, я почувствовала, как она расслабилась в моих руках.
– Что было, то прошло. Давай немного поспим. А завтра подумаем, как устроить твое «долго и счастливо».
Я так увлекалась мыслями о собственных тяготах, что напрочь забыла о горестях сестры. Я не позволю отцу разрушить и ее жизнь тоже. И завтра же скажу ему, чтобы сам выбрал мне мужа. Какая разница, за кого выходить замуж, если я в любом случае буду одинаково несчастна? Может быть, моя судьба и предрешена, но это вовсе не означает, что я не могу спасти Кейлин от столь же ужасной участи.
– Зачем ты пришла ко мне? – спросила она и сладко зевнула.
Я не стану рассказать ей правду. По крайней мере, сейчас, когда она только перестала плакать.
– Почувствовала, что нужна тебе.
– Ты всегда мне нужна.
Нет, это не так.
У Кейлин будет своя собственная жизнь. Она будет совершать свои собственные ошибки. И найдет свое собственное счастье.
В скором времени дыхание Кейлин выровнялось, превратившись в тихий храп. Когда я была младше, этот звук неимоверно меня раздражал, а теперь он казался мне успокаивающим.
Отчаянно желая провести несколько часов в блаженном забытье, я аккуратно выпуталась из объятий сестры и накрыла ее одеялом.
Через несколько дней ей исполнится девятнадцать, хотя сейчас она выглядела такой маленькой. Длинные ресницы отбрасывали тень на ее щеки, а темные волосы рассыпались по белой наволочке.
Осознание того, что случилось с Робертом, придет к ней утром.
Мама умерла прежде, чем успела объяснить нам, что происходит между мужем и женой, а отец никогда не затрагивал эту тему. Я узнала о сексе из книг, которые мне не полагалось читать, а затем невольно стала свидетелем досадного зрелища, когда случайно набрела в саду на горничную и мальчишку-конюха.
Я на личном опыте убедилась, что эгоистичные мужчины всегда берут желаемое, не оглядываясь назад и не задумываясь о том, как их действия повлияют на нас.
Вот истинная причина, по которой я их ненавидела. Мужчины не просто диктовали нам, как жить, они сами же не соблюдали правила, которые придумали для нас. Если мы отдаемся мужчине до брака, сразу становимся падшими женщинами. Женщинами второго сорта.
Кейлин вовсе не похожа на женщину второго сорта.
Она выглядела как ангел. Идеал.
Тихонько, чтобы не разбудить сестру, я вернулась в свою комнату. Когда дверь со щелчком закрылась, мои плечи опустились, а на глаза тут же навернулись слезы. Тяжесть прошедшей недели обрушилась на меня, придавливая к полу до тех пор, пока я не перестала дышать, захлебываясь в беззвучных рыданиях.
 
Я заслуживала лучшего, чем брак по расчету.
Я заслуживала лучшего, чем угрозы проклятого принца.
Я заслуживала лучшего.
 
Глава 8
 
Риан не появлялся уже несколько дней, но вместо облегчения я испытывала понтонную тревогу, ожидая, что он в любой момент возникнет из ниоткуда. Когда какой-нибудь мужчина смотрел в мою сторону слишком долго, я ловила себя на том, что смотрю на него в ответ, пытаясь разглядеть знакомый, лазурный цвет глаз.
Прошлым вечером отец вел себя странно – улыбался за ужином, а не хмурился по обыкновению. Я была почти уверена, что Риан притворяется им. Но нет, его глаза подсказали мне, что за столом сидит отец. Когда я спросила о переменах в его настроении, он ответил, что мне не о чем беспокоиться. Но это обеспокоило меня еще больше.
С каждым днем поводов для тревоги становилось все больше, и все, что я могла делать – это как-то жить дальше.
Риан.
Я слышала его имя в порывах ветра. В шуме дождя. В полнейшей тишине глубокой ночью.
Риан. Риан. Риан.
Вместе с пятницей пришли солнце и первый теплый день после зимы. Солнечные дни на Айрене – большая редкость, поэтому мы старались выжать из них максимум. Утром я предложила Кейлин прогуляться по побережью. Она отказалась. Всю неделю она провела дома, предаваясь меланхолии, несмотря на смену погоды.
Так что я провела день в саду, избавляясь от сорняков, которые проросли за зиму, и подготавливая грядки к посадке. Мои предплечья, щеки и нос слегка обгорели на послеполуденном солнце. Мне придется нанести дополнительный слой белил, чтобы скрыть новые веснушки на субботнем балу.
Балу, на который, я надеюсь, один из приглашенных гостей не придет.
Хотя это убивало меня, я попросила Патрика подготовить экипаж для поездки в город. Мне хватило на сегодня солнца, да и злить отца не хотелось, – он оторвет мне голову, узнав, что я снова ездила верхом.
На рынке должно быть пустынно, потому что большинство горожан предпочитали проводить солнечные деньки на берегу моря. Но как же я ошибалась. Людей на центральной площади собралась целая тьма. Я поспешила к толпе в надежде рассмотреть что-то поверх голов и шляп и понять, что случилось.
Я протиснулась между женщиной, сжимавшей в руках брошь, и мужчиной в твидовом костюме и плоской кепке.
– Извините, а вы знаете, что здесь происходит?
Женщина кивнула, на мгновение встретившись со мной взглядом, а затем снова уставилась перед собой.
– Казнят двух чудовищ из Тирманна.
Казни на Айрене – обычное дело, но я никогда прежде не присутствовала на столь ужасном мероприятии. Я не представляла, почему люди хотят видеть, как кто-то умирает. Позади меня столпилось еще больше зевак, которые отрезали мне путь. Я приподнялась на цыпочки и мельком увидела женщину с седыми волосами на виселице.
О боже…
Они казнили гадалку.
Рядом ждала другая петля, покачиваясь на легком ветерке.
Солнце нещадно припекало мне голову, а по шее стекала капелька пота. Когда я увидела второго приговоренного к смертной казни, у меня подкосились ноги и все внутри сжалось.
Рыжие волоски торчали из дыр на поношенных бриджах и покрывали его кисти рук. Густые брови нависали, затеняя, над добрыми карими глазами. Я никогда не видела его без плаща, но все равно узнала грогоча, который просил милостыню на ступенях собора.
– За какие преступления их казнят? – спросила я дрожащим голосом.
– Старуха-гадалка оказалась ведьмой. Она практиковала черную магию, – прошептала женщина, прикрывая рот рукой в перчатке.
– Я всегда знал, что она ведьма, – вмешался мужчина, стоящий справа от меня.
Ведьма, которая сидела у всех на виду столько времени, но никто ее не трогал, пока с ней не поговорила я.