Двенадцатая жена, или Выжить после... (СИ)

Так. Ладно. Нужно решиться. Я обаятельная, привлекательная, я знаю, что он меня хочет. Мне все по плечу.
Проговорив себе это раз двадцать, а потом еще двадцать пять, я на дрожащих точно у новорожденного жеребенка ногах пошла к двери между нашими спальнями. Не стучась на правах жены, я повернула ручку и вошла.
К моему величайшему удивлению муж не лежал в великом предвкушении и не стоял, на худой конец. А очень даже спокойно сидел за столом и заполнял какие-то документы. Перо мерно скрипело по бумаге. В воздухе витал слабый запах мяты и мороза. А ко мне медленно закрадывалось разочарование.
Может, я что-то неправильно поняла? Может, он имел в виду, что любит меня как сестру или что-то в этом роде? С другой стороны, не стал же бы он сестру так целовать? Инцест – дело семейное, конечно, но все же…
— Габриэль, ты что-то хотела? — пробормотал он, не поднимая головы от документов.
— Эм… Ну как бы тебе сказать, не то, чтобы… — замямлила я. — Просто хотела пожелать тебе спокойной ночи.
Муж на мгновение поднял голову, окинул меня взглядом с ног до головы и вернулся к своим бумажкам.
Нет, и как это называется? Я вообще-то старалась! Волосы распустила, пеньюар нашла, который едва-едва самые интересные места прикрывал, и что же я получаю взамен? Я уже хотела обидеться, когда Малкольм вдруг произнес:
— Если ты будешь ходить передо мной в таком виде, я могу и не сдержаться, Габриэль. Поэтому либо оденься, либо иди спать.
Ха-ха… Интересно. А третьего варианта у него нет?
И вот как ему тонко намекнуть на толстые обстоятельства? И вообще! Разве это не он должен меня соблазнять, а я – ломаться и все такое?
— Габриэль? — муж поднял голову и пристально посмотрел в мои глаза. — Ты меня слышала?
Так, ну ладно. Не хочет по-хорошему, будет по-плохому, женщина я, в конце концов, или нет?
— Ага, слышала! — хмыкнула я и направилась к нему. Он пристально следил за моим приближением, не опуская глаза ниже подбородка. Вот где выдержка!
Когда расстояние между нами стало совсем крошечным, я остановилась. Мы не сводили друг с друга взгляда. Тепло разливалось по моему телу и оседало в животе от осознания того, что я делаю. Возбуждение неслось по телу, окрашивало щеки в легкий румянец и заставляло сердце биться быстрее.
— Спокойной ночи, — пробормотала я и, заправив прядки волос мужу за ухо, приложилась губами к его щеке, а затем направилась к его кровати.
Мне было жутко интересно, спросит он меня почему я собираюсь ложиться в его постели или нет. Но он молчал. Молчал пока я поднимала одеяло, молчал пока я залезала на перину, молчал, пока я опускалась на подушки, пахнущие горькой мятой и морозом. Но это было не безразличное молчание. Он не сводил с меня взгляда, подмечая каждое мое движение. Его молчание только усиливало возбуждающее напряжение между нами.
Обняв одеяло ногами, как всегда делала, я прижала его к носу и поймала взгляд муженька.
— Ты поступаешь очень неблагоразумно, Габриэль, — наконец, хрипло произнес он.
— Да? — прошептала я.
— Да.
Я подтянула колени к груди, прекрасно осознавая, что легкий шелк скользит по гладкой кожи бедра, обнажая его. Малкольм поднялся. Его взгляд медленно прошелся от кмакушки до пальцев ноги и обратно.
— Мне все равно, понимаешь, что ты делаешь или нет, — приговорил он, медленно направляясь ко мне.
— Да? — снова спросила я, растягивая губы в улыбке и наблюдая за его приближением.
— Да.
Он остановился у края кровати и взяв меня за руку, нежно, но настойчиво потянул к себе. Я поднялась на колени, одеяло упало на простыни, легчайшая ткань шелка скользнула вниз по бедру, стыдливо пряча его от взгляда мужа.
— Ты такая красивая, — пробормотал Малкольм, проводя костяшками пальцев по моей щеке.
Глядя в его глаза, которые сейчас плавились, точно таинственная голубая сталь в огне, я ощущала, как учащается мой пульс и как пленительное тепло разливается по всему телу от его прикосновений.
— А как же твои слова о том, что ты не развращаешь детей, или что ты там говорил? — усмехнулась я, стараясь прогнать дурман из головы, наведенный его взглядом.
 
Он улыбнулся слегка насмешливо, и у меня ослабели ноги.
— Нам повезло, что ты - не ребенок. Но если мои слова тогда задели тебя, — муж наклонился ко мне, поцеловал в висок, опалил своим дыханием нежное ушко и поцеловал его, — то прости.
— За что? — не поняла я, прерывисто вздыхая, когда его рука начала неспешный танец по моему бедру, постепенно поднимая тонкий шелк.
С губ Малкольма сорвался смешок, а затем я почувствовала поцелуй на щеке, линии челюсти. Каждый из них вызывал покалывающее тепло внизу живота, и я закрывала глаза от удовольствия, еле сдерживая тихие стоны.
Наконец его рот нашел мой. Губы порхали по моим, лаская, дразня, заигрывая. Это была неспешная чувственная ласка, дарящая невероятное наслаждение. Его язык нашел мой, предлагая присоединиться к дразнящей пляске. И я не могла отказать, особенно когда его рука скользнула вверх по моему животу и добралась до груди. От взрыва эмоций я все же не смогла удержать срывающийся с губ тихий стон.
— Да, Габриэль, — прошептал муж с порочной улыбкой, укладывая меня на кровать и опускаясь передо мной на колени.
И я стонала и дрожала в его руках, двигаясь с ним в едином ритме, становясь единым целым, ловя его сводящие с ума взгляды и ощущая его ненасытные ласки. Я возносилась на небеса и падала в пучину страсти снова и снова, чувствуя невыносимое блаженство.
Я зевнула, чувствуя себя совершенно обессиленной, но абсолютно удовлетворенной и счастливой. Сердце мужа билось под моей щекой, успокаивая и погружая в сон. Малкольм пропускал пряди моих волос между пальцев, и это было очень приятно. А еще было так тепло. Я подавила новый зевок и закрыла глаза. Тело было будто бы ватным.
— Габриэль?
— М-м-м?
Мысли туманились и путались, цепляясь друг за друга и рождая образы, которые обещали стать началом сна.
— Почему ты приехала?
Это что еще за вопрос?! Сон как рукой сняло, я моргнула, нахмурилась и приподнялась, поворачиваясь лицом к мужу.
— В смысле?
— Когда ты уезжала, ты выглядела так, будто не собиралась возвращаться, — пояснил он и убрал с моего лица прядь волос, осторожно заправив ее за ухо.
— Эм… Ну да… — я отвернулась и снова легла на его грудь, чтобы спрятать порозовевшие щеки. — Просто это бабуська навешала мне лапши на уши, а я и повелась. И ты еще, — буркнула мрачно. — Попробуй у меня еще раз так себя вести!
— Ты говоришь про тот танец?
— Нет! — возмутилась я. — Я говорю про рацион питания таракана! Конечно, про него…
Почувствовала, как мы переворачиваемся, и я оказываюсь лежащей на спине. Подняла глаза и встретилась взглядом с его льдистыми глазами.
— Мне стоило большого труда сдержаться и не скормить его Альташу, — произнес муж, глядя на меня чуть изогнув губы в улыбке.
От такого признания сердце в моей груди сделало радостное сальто и вернулось назад, совершая тысячу ударов в минуту. Я прикусила губу, стараясь не покраснеть и не дать расползтись по лицу огромной глупой улыбке.
— Ну и скормил бы.
— Тогда ты бы не уехала, — пробормотал он, склоняясь ко мне и касаясь своими губами моих.
— И правда… — прошептала я. — И раз уж мы заговорили про вопросы… Что та старуха говорило про уничтожение рода Астайнов, завершение эры драконов и прочую лабуду? И да. Ледяное сердце? Серьезно?
Малкольм вздохнул и лег назад, снова притянув меня к себе.
— Это долгая история.
— Надо же как повезло! — хмыкнула я. — У нас вся ночь впереди!
— Что ж… Хорошо.
Малкольм начал рассказ, а мои брови приподнимались все выше и выше.
Обобщая все сказанное им, выходило следующее.
Ледяные горы, будучи частью нашего королевства, некогда были местом для ссылки опальных дворян. Предполагалось, что это непригодная к жизни земля, и туда отсылали только тех, кто накосячил очень сильно – например попытался устроить заговор.