Жизнь на излом. Ранение навылет (СИ)

– Он, и правда, очень мне понравился, – призналась Кира. Шурке она могла доверить свои самые сокровенные мысли. Подруга, хоть и была взбалмошной балагуркой, но всегда умела и выслушать, и поддержать, и дельный совет дать. – Как думаешь, что мне надеть?
– А вы прям в кино – в кино? Или как?
– Ну Шур…
– Ой, точно, кого я спрашиваю. Тогда надевай джинсы и свитерок тот, тоненький. Вечером прохладно будет, а пальто у тебя коротенькое, смотреться будет норм!
– Думаешь, это уместно, в джинсах?
– Ну вы ж не на балет идете. И потом, если кино в семь, а ты в шесть уйдёшь, то он тебя еще час по городу кружить будет. Хорошо, если при деньгах и в кафе заведёт. А если нищеброд какой или еще хуже фанатик принципиальный, так замерзнешь с таким, на фиг! – вставила свои пять копеек проницательная Шурка, на что Кира лишь весело хихикнула. Глеб не был похож ни на одного из перечисленных.
– Да, не на балет, просто погуляем. Ладно, уговорила, надену джинсы. И на улице, кстати, не так уж холодно.
– Голову не морочь, садись есть. А я пойду, Ирке Головановой с параллельного напишу. Она мне фотки контрольной обещала скинуть. У них как раз сегодня была проверочная. В принтере же краска еще осталась? – уже кричала Шурка откуда-то из спальни.
– Да, если потеряешь картридж, он еще напечатает, – также крикнула в ответ Кира. В старой пятиэтажке стены были толстенными и можно было не опасаться, что соседи пожалуются на шум.
Эту квартиру Кира и Шура нашли по объявлению практически одновременно. Одновременно и с хозяйкой пришли договариваться. Тут же и познакомились, и условились, что снимать будут вместе. Хозяйка, радуясь быстрой сделке, взяла свой экземпляр рукописного договора, отдала комплект ключей и была такова.
Только потом, когда первые эмоции прошли, и девушки хорошенько осмотрелись, оказалось, что не было в квартире ни хорошего ремонта, ни рабочей техники. Особо плачевно выглядел санузел. Но Шурка была настолько бойкая и хозяйственная, что уже через месяц девчонки дружно переклеили обои, которые она выкупила по копеечной цене с рук. А потом и договорилась с хозяйкой о ремонте ванной комнаты в счет квартплаты за два месяца. Сама же сторговалась с какими-то гастарбайтерами. За полцены те сменили плитку, починили унитаз и покрасили стены. Впрочем, простенькие обои и шторы с советских времен ничуть не портили общий вид. А когда новые хозяюшки все отмыли и навели порядок, жилище задышало и стало каким-то родным и по-девичьи уютным.
Кира всегда была скромной и малообщительной, но к Шурке прикипела всем сердцем, считая ее почти сестрой, о которой всегда так сильно мечтала.
Теперь, ужиная и заодно просматривая конспект, она радовалась, что ей было с кем поделиться и обсудить предстоящее свидание.
***
Дрема сморила под утро, и вибрацию заведенного на телефоне первого будильника Кира не услышала. Открыла глаза лишь тогда, когда жаркая ладонь мужа уверенно сдавила грудь. То, как любил встречать утро он, выматывало её и морально, и физически. Поцелуй в шею, сбившееся дыхание и уверенные движения, резкие толчки. Кира, как и всегда, до последнего держала глаза закрытыми, потом натягивала вежливую улыбку, желала доброго утра мужчине и шла в душ смывать с себя его прикосновения.
Только в ванной комнате, оставаясь одной, она могла дать волю слезам. Всегда включала слишком горячую воду, распаривала тело так, чтобы казалось, она вот-вот только вышла из бани, и распухшие красные веки не так притягивали взгляд. Но муж все равно, видимо, замечал. Потому как именно утром становился особенно хмур и груб, быстро варил сам себе кофе в дорогой капсульной кофемашине и уезжал на работу.
Дела у него шли в гору, количество клиентов, как и доход, росли в геометрической прогрессии, потому требовали его полной отдачи на работе. И только это Киру спасало от его навязчивого внимания.
Кто бы мог подумать, что ей суждено было жить не любя...
  
3
 
Время пролетело незаметно. Кажется, вот только она выпорхнула из подъезда, увидела Глеба, растворилась в его восхищенном взгляде, вложила свои худенькие ладошки в его надежные мужские руки…
 
Потом была припорошенная легким снегом аллея, теплое кафе и ароматный, любимый на двоих, кофе латте. Какая-то легкая непринужденная болтовня, ее звонкий смех и его счастливая улыбка. Касса с билетами, фильм, смысл которого вдруг потерялся на фоне вдруг нахлынувших ощущений, и неспешное возвращение домой, когда каждый старался сделать шаг как можно короче.
Кира смотрела восхищенно, открыто, ловя такой же влюбленный взгляд Глеба. Вот это как, когда накрывает с головой. Когда время останавливается, когда все вокруг замирает, и нет ничего прекраснее, чем просто быть рядом…
– Ну как, кино-то хоть понравилось? О чем? – спросила Шурка, смотря на притихшую Киру. Та, как пришла со свидания, лишь загадочно улыбалась, ходила по квартире ланью, словно боялась что-то спугнуть.
– Понравилось, – встрепенулась Кира. – А вот о чем, не помню.
– Все понятно с тобой, подруга! – заявила Шурка. – Влюбилась!
– Влюбилась? – зарделась испуганно Кира. И выдохнула с мечтательной глупой улыбкой: – Наверное.
Всю ночь Кира не спала, крутилась. Вспоминала каждый миг их первого свидания, каждый взгляд, каждое слово, каждое прикосновение. Разве так бывает, чтобы только увидеть человека и сразу понять, что он именно тот, посланный судьбой?
И сама себе отвечала: "Оказывается, бывает".
Утром даже и усталости не почувствовала, как и не заметила внимательных Шуриных взглядов. В голове только вертелось одно – они с Глебом сегодня снова увидятся. Парень пригласил ее на свидание, но теперь обещал встретить сразу из универа.
Кира и на парах сидела отрешенная, чуть не схлопотала неуд, а потом, еле дождавшись последнего звонка, неслась по лестнице как оголтелая, вперед толпы, лишь бы поскорее увидеться с Глебом. Так и выпорхнула из здания сразу в крепкие объятия встречающего ее парня.
И снова насмотреться на друг друга не могли, надышаться невозможно было. А впереди лишь час, когда влюбленные могли себе позволить общение, и этого было ужасно, ужасно мало.
Глеб не только учился, но и работал. У него последний курс медицинской академии. Дальше ординатура по специализации хирурга, впереди – большое будущее. Ведь их, таких смелых, по пальцам сосчитать, а чтобы еще и преподаватели хвалили – и того единицы. До обеда пары, после обеда дежурство в травматологии. Часто ночные смены, времени на то, чтобы хотя бы выспаться нормально, нет. Но для Киры он готов был на все и искал любую возможность увидеться.
Так и шли дни: свидания урывками, нежные прикосновения, ласковые слова, страх спугнуть, потерять то хрупкое, что зарождалось в груди.
Шурка ругалась.
– Кирка, ты и так как кирка, ладно хоть ветром еще не сдувает! Совсем голову потеряла, ешь давай! То с учебой голодная сидела, а теперь по дурости своей не ест, мечтает все!
Шурка не понимала. Она вообще считала любовь несусветной глупостью. Миром правят деньги и люди с характером. Денег пока у провинциальной девушки не было, зато был крепкий характер, закаленный ранним взрослением. Мать-алкашка и еще семеро братьев и сестер от разных ухажеров. Шурка еще в восемь поняла, что единственный шанс вырваться из родного болота – это учиться хорошо, а потом поступать на бюджет. Без разницы куда, главное сразу в большой город, подальше от этой серой опостылевшей рутины сельского быта. Пусть трудно, пусть голодно, но не хуже, чем при родной матери, которая неделями не просыхала.
В первый год поступить не получилось. Не было денег на билет, не успела вовремя подать документы. Можно было и электронкой отправить, но у Шурки и компьютера-то не было. По незнанию решила сначала месяц в сельском магазине отработать, а потом уже ехать и поступать. Но шустрая хозяйка облапошила девчонку как дважды два, повесила недостачу.
Пришлось еще месяц отработать. Но теперь Шурка смотрела в оба, считала все, запоминала, ставила тайные метки, записки, маячки. Даже на замок бирку с подписью клеила. Отработала, выплатила, и даже на билет денег собрать получилось. С маленькой сумкой под отборную ругань матери уехала из дому.