Жизнь на излом. Ранение навылет (СИ)

Но вот в приемной комиссии объяснили, что прием заявлений завершен.
Шурка не сдавалась, в один университет не получилось, она шла во второй, в третий. Но оказалось, что везде срок приема уже закончился. Но отчаянию не поддалась. Поняла, что нужно решать вопрос чуть иначе. Погуляла возле учебных заведений, понаблюдала. Выискала жертву – полноватого мужичка в круглых очочках с пробивающейся лысинкой на затылке.
Просчитала маршрут, подготовилась. И в один прекрасный день преподаватель истории Каблучков Мирон Терентьевич не смог пройти мимо рыдающей на скамейке девушки. Такой юной и очаровательной, со светлыми косицами, в простеньком платьишке, – словно она сквозь время прошла из далекого советского прошлого.
Шурка была устроена на работу в университет лаборанткой, ей выделили комнату в общежитии, и даже Каблук со своими желаниями не приставал так часто. Ничего, терпимо. Главное, что зацепилась. А потом через год и денег поднакопила. И поступить смогла в этот же универ. И Каблук сам как-то отстал, не по силам ему оказалась молодая да бойкая любовница. И из общежития решилась уйти, тем более так удачно сложилось, смогла снять квартиру почти в центре по низкой цене. Да и Кира, с которой она делила жилье, оказалась хорошая девушка, ничем ей не мешала, не лезла в душу. Ну разве что глупая, в любовь там какую-то верит…
Шурка, конечно, о своих твердых как гранит убеждениях направо и налево не рассказывала. Вот и для Киры, да и остальных любопытных, у нее была припасена легенда, что ждет она из армии своего ненаглядного Димочку, приедет он и сыграют влюбленные свадьбу. И Дима был, и армия, и даже письма раз в две недели. Только не жених он Шуре вовсе, а родной брат, следом за ней рожденный. Тот самый, с которым ей приходилось всех остальных малышей тянуть.
Над письмами Шура искренне вздыхала, прижимала их к груди и мечтала, как они с Димкой когда-нибудь разбогатеют и прокатятся по родной деревне на большом черном джипе. Проедут нарочито медленно, чтобы вредные бабки, которые им не давали таскать с огородов яблоки, успели их рассмотреть и осознать все свое скудоумие. Шура бережно целовала конверт, убирала в потайной кармашек в чемодане и потом еще долго ходила задумчивая, лишь подтверждая Кирины мысли о том, что подруга искренне влюблена и счастлива.
Учеба в университете сближала подруг. Разные специальности, но одни и те же преподаватели по некоторым предметам. А значит, есть возможность обмениваться конспектами, сплетничать, делиться контрольными. Кира училась на социолога-психолога, а Шура на бухгалтера-экономиста – и здесь она считала, что нужно быть поближе к деньгам. Хотя бы мысленно.
  
4
 
Встречи и так были редкими, а потом и вовсе сошли на нет. Глеб ушел с головой в учебу, к концу подходил апрель. Через полтора месяца предстояла защита диплома, потом комиссия.
Еще и дома в последнее время чувствовалось напряжение, мать всегда волновалась больше, чем положено, только повод дай, а отец, военный в отставке, а теперь работающий в каком-то охранном агентстве, вдруг стал задерживаться на работе и часто ездить в командировки с начальством, каким-то депутатом. Глеб понимал, что и матери, сидящей дома на пенсии, нужно хоть изредка уделять внимание. Поэтому решил убить сразу двух зайцев, пригласил Киру домой, познакомится с мамой.
Вылил на девушку неожиданную новость, как ушат холодной воды, во время короткой двадцатиминутной встречи между парами и началом рабочей смены. Кира в теплом платьице, но уже без плаща, жалась к крепкому мужскому телу, стоя у фонтана возле медицинской академии. Приехала сюда сама, зная, что иначе увидеться не получится еще несколько дней, собиралась домой к родителям.
– Я сегодня недолго, до восьми, подменяю просто. А потом мы ко мне рванем, я тебя с мамой познакомлю. Надеюсь, ты не против? – говорил Глеб с горящими глазами, нежно и одновременно крепко прижимая любимую к груди, оберегая от ветра.
– Нет, не против, – прошептала Кира тихо, практически еле слышно. От неожиданности голос куда-то пропал. – А ты маму хоть предупредил?
 
– Я говорил с ней, обещал, что скоро с девушкой своей познакомлю. Она тоже не против, даже очень рада. Мать у меня добрая и хорошая, Киренок. Ты не бойся!
– Хорошо, – робко улыбнулась она, приподнимаясь на носочки и целуя Глеба в нос. – Где встретимся?
– Я за тобой с больницы заеду домой, а потом до меня на такси доберемся. Договорились?
– Договорились. Ждать буду. Беги, Глеб, а то на маршрутку опоздаешь, – легонько подтолкнула она любимого. Парень легким перышком махнул поцелуем по ее губам, зная, что она покраснеет, увернулся от шутливого шлепка и, махнув рукой, побежал к остановке.
Кира стояла действительно раскрасневшаяся. И от поцелуя на глазах у людей, и от новости, что сегодня ей придётся знакомиться с матерью Глеба.
– Ну а что ты хотела? – насмешливо спросила Шурка, выслушав сбивчивый рассказ взволнованной подружки. – Если у вас все так серьёзно, радуйся, значит, дело близится к свадьбе. А там и соплежуи пойдут, возьмешь академический, а Глебка твой в три погибели на работе впахивать будет. Все, как у всех.
– Ну зачем ты так, Шур. Ни о какой свадьбе речи никто не ведет. Да и о детях пока тоже думать рано.
– Ну знаешь, они ж не спрашивают, когда им появляться. Тем более им пофиг, думала ты об этом или нет. Так что, радуйся, подруга. Хорошего мужика отхватила. Вот и мне бы как-нибудь такого, серьёзного.
– Ой, – удивилась Кира, – а со своим ты что поссорилась? Ты же сказала, скоро из армии вернётся.
– Да нет, не поссорились. Просто я прозрела. Думаю, какой-то он неперспективный. Даже не особо вспоминает о том, что его тут девушка ждет. Не пишет, не звонит.
– Прости, Шур, я со своей любовью совсем перестала спрашивать о твоих делах, – повинилась Кира. – Мне так стыдно…
– Вот и хорошо, что тебе стыдно. Значит, будем исправлять положение. Приглашаю тебя с Глебом на свое день рождения через неделю. Но с одним условием, пусть друга какого-нибудь прихватит с собой, такого же хорошего, как сам, чтобы посерьёзнее. Глядишь, и меня с мамой познакомиться поведут!
– Я передам Глебу приглашение. И твою просьбу. Но не обещаю. Он меня со своими друзьями еще не знакомил, понятия не имею, насколько они там серьёзные, – рассмеялась Кира. – Давай обедать и учить уроки. Хочу все успеть до приезда Глеба.
Кира пошла переодеваться в комнату, а Шурка, довольная разговором, принялась накрывать на стол.
Едва успев выучить все, что задавали на дом, Кира побежала в душ, а потом принялась примерять свои наряды.
– Любое надевай, они у тебя все скромные, самое то, чтобы с мамами знакомиться, – пробубнила Шурка, не отрываясь от учебника, одновременно дожевывая конфету.
– Ты думаешь? А мне кажется, что они слишком открытые.
– Тогда снимай шторы, сейчас замотаю тебя, сделаю мумию. Глебушка твой точно оценит.
– Тебе все шуточки, – вздохнула Кира, – а у меня душа в пятки сбежала еще в обед, так до сих пор там и отсиживается.
– Не переживай, подруга. Раз Глеб сказал, что мама хорошая, значит, хорошая. Они, конечно, все так говорят, но нам остается только принять на веру. Синее, вон то надевай. Оно из тебя вылитую школьницу делает. Будут думать, что ты совсем еще дитя, и до свадьбы вам дорасти нужно.
Кира, осмотрев синее платье с подолом-куполом, белым воротником и манжетами, согласно кивнула и принялась переодеваться. Оставалось совсем мало времени.
– А Глебушка твой на улице ждать будет или к нам зайдёт? Там, вообще-то, дождь начался.
Кира выглянула в окно, ахнула, а потом схватила телефон и позвонила парню.
– Глеб, ты как придешь, поднимайся к нам в квартиру. Да, сорок восьмая. Жду.
– Уже идет?
– Да, по скверу от остановки. Говорит, там льет как из ведра.
– Угу, суши волосы давай. Я сама открою, – позаботилась Шура, видя, как руки подруги от волнения начали подрагивать. Надо же, до чего любовь эта людей доводит!