Все имеет свою цену

Но у матери по крайней мере была любовь ее мужа. А как она могла принять за любовь желание Чарльза обладать еще одной красивой вещью?
Ничто не доставляло Флоренс Ролингс большего удовольствия, чем раскопать какой-нибудь секрет жизни другой женщины, а кое-что в поведении Гизеллы Вейл подсказывало Флоренс, что у нее такой секрет имеется.
— Выпьешь еще бренди? — спросила она свою гостью, когда их мужья вышли после обеда на террасу. Она надеялась, что Гизелла чуть-чуть опьянеет, прежде чем мужчины выкурят по сигарете.
Наполнив стакан гостьи, Флоренс взглянула на нее и обнаружила, что Гизелла все еще задумчиво смотрит в сторону мужчин. Она чуть не расхохоталась. Когда Брайан Ролингс возвратился в Штаты, очень многие друзья предупреждали ее, что нужно быть очень уверенной в себе женщиной, чтобы общаться с лучшим другом Брайана, потому что у Чарльза потрясающе красивая жена.
Сама Флоренс была некрасива. В ее худощавом лице с живыми карими глазами было что-то лисье. Но Флоренс, особа весьма практичная, рано поняла, что она может добиться своего в жизни с той же легкостью, что и красотки. Например, выйти замуж за Брайана. Она понимала, что Брайан встречался с ней главным образом, чтобы ублажить свое семейство. Но когда Флоренс узнала, что он записался добровольцем в английские ВВС на том лишь основании, что оказался по делу в Лондоне, когда там начали падать бомбы, она быстро сообразила, что именно следует предпринять. Не откладывая дела в долгий ящик, она уговорила его младшую сестру пригласить ее погостить в доме Ролингсов. Как только имя Брайана упомянули за ужином, Флоренс потеряла сознание. Когда мать и сестры Брайана пытались привести ее в чувство, прикладывая к лицу мокрые салфетки, она пробормотала его имя. Всего один раз. А потом решительно отказалась говорить на эту тему.
Брайан приехал в Штаты в краткосрочный отпуск и обнаружил, что все его семейство ждет, что он женится на Флоренс Прествуд. Флоренс на это и рассчитывала. Они поженились сразу же. К счастью, ей удалось забеременеть до того, как он снова уехал в Англию. Она была уверена, что в сердцах его родителей ей будет отведено особое место как матери их первого внука.
Гизелла с отсутствующим видом потягивала бренди, а ее взгляд был по-прежнему прикован к террасе. Наконец она заговорила, но, вопреки ожиданиям Флоренс, совсем не о том.
— Ты не хотела бы проводить больше времени со своими детьми?
— Тебе повезло, что сестра Чарльза сняла с твоих плеч значительную часть забот о Сандре, — сказала Флоренс. Она не обратила внимания на отрицательный жест Гизеллы, подняла бутылку и налила ей еще бренди. — Да я просто жду не дождусь, когда Брай и Элизабет достаточно вырастут, чтобы отправить их в интернат. В течение дня нужно сделать столько всяких дел!
В вечернем сумраке террасе вспыхнула спичка: мужчины закурили по второй сигарете. У меня еще есть время, подумала Флоренс.
— А тебе никогда не бывает одиноко?
Флоренс рассмеялась. Услышав веселый смех, Брайан повернулся в их сторону и улыбнулся. Чарльз Вейл по-прежнему глядел куда-то вдаль, и ночной ветер откинул с его лица волосы. У него был поистине байронический вид. Внешность собственного мужа Флоренс была больше по душе. Светлые волосы Брайана, крепкое телосложение и мужественное загорелое лицо большинству женщин казались более привлекательными, чем почти женственная красота Чарльза Вейла, а Флоренс было очень важно знать, что думают о ее муже другие женщины.
— Ну вот, я, кажется, отгадала твой секрет, — радостно заявила Флоренс. Гизелла побледнела, а Флоренс продолжала: — Ты хочешь завести еще одного ребенка, не так ли? А Чарльз не поддерживает эту идею? Может быть, мне поддразнить его?
— Нет, Флоренс! — Если до этого Гизелла была бледна, то теперь лицо ее стало пепельно-серым. — Не надо! Прошу тебя!
Флоренс наклонилась к ней и потрепала по коленке.
— Успокойся, не буду, если ты не хочешь. Но если что-нибудь потребуется, скажи мне, хорошо? Ты ведь знаешь, что я твой друг.
 
— Знаю, — пробормотала Гизелла. К удивлению их обеих, по ее щекам потекли слезы.
В этот совсем не подходящий момент к ним вновь присоединились мужчины.
— В чем дело? — спросил Чарльз.
Брайан протянул ей чистый носовой платок, и Гизелла, пробормотав «спасибо», утерла слезы.
— Боюсь, что мы немного переусердствовали с бренди, — сказала Флоренс, усмехнувшись. «Черт бы вас побрал», — подумала она. Не могли уж задержаться еще на пару минут! Постепенно она успокоилась, Гизелла тоже взяла себя в руки. Флоренс была уверена, что, набравшись терпения, раскроет тайну Гизеллы.
Отвозить хозяйку и ее мужа к Ролингсам было особенно ненавистной Хэллорану обязанностью, потому что Брайан Ролингс — единственный мужчина — умел заставить Гизеллу Вейл улыбаться так беззаботно, что разглаживалась глубокая морщинка на ее лице. Кроме того, каждый вечер, проведенный на кухне у Ролингсов, тянулся нескончаемо долго, и ему было там неуютно. Хозяйка дома принадлежала к числу тех скряг, которые пересчитывали серебро, не позволяли накормить-напоить чужого слугу и запугивали свою прислугу до такой степени, что она напрочь забывала о законах гостеприимства.
Но самое худшее было впереди. После того как хозяйку отвозили домой, хозяин вновь требовал машину. Чарльз Вейл взял за правило всякий раз называть ему адрес, как будто он мог его забыть, ведь они ездили туда три раза в неделю.
На сей раз хозяин, очевидно, позвонил заранее. Когда они остановились у входа в гостиницу, длинноногая смуглая брюнетка уже ждала, стоя рядом со швейцаром. На ней было накинуто меховое пальто — «заработанное грехом», как сказал бы отец Фланнаган. Когда она садилась в машину, в зеркало заднего обзора Хэллоран увидел, что под шкурками маленьких зверьков на ней нет ничего, кроме собственной шкуры.
— Поезжай, — приказал Чарльз Вейл.
— Куда, сэр?
— Куда угодно. Просто... не останавливайся... пока... я тебе не скажу.
Он плотно закрыл разделительное стекло, но Хэллоран заметил, что голова шлюхи лежала у него на коленях.
Он вел машину. В это время он не позволял себе думать о хозяйке. Это было бы кощунством. Вчера вечером Шейла выпытала у него мельчайшие подробности о жизни Вейлов. Эту подробность он опустил.
Хэллоран усмехнулся про себя, нажал на акселератор и, набрав скорость, резко затормозил у светофора. Если у Господа бога есть хоть какое-то чувство справедливости, то этой безмозглой потаскушке придется вставлять все зубы. На заднем сиденье вскрикнули. Потом послышался резкий звук затрещины, и Чарльз Вейл выругался. Девица начала всхлипывать.
Патрик Хэллоран втянул голову в плечи, словно от удара. Видит Бог, он не хотел, чтобы страдала девица. И остальную часть вечера он вел машину осторожно.
 ЧАСТЬ ВТОРАЯ 
Входя в фойе отцовских апартаментов на Пятой авеню, Чарльз Вейл, не очень твердо державшийся на ногах, оперся на руку Гизеллы. Отстранив дворецкого, он наклонился и помог ей снять жакет.
— Интересно, какими новыми почестями осыплют сегодня нашего героя войны, — пробормотал он под нос, и распространившийся при этом запах виски заглушил нежнейший аромат ее духов. Он так неловко повесил жакет в шкаф, что с грохотом уронил на пол половину висевших там плечиков.
Справившись наконец с ними, он обернулся к жене и осмотрел придирчиво до мельчайших подробностей ее туалет и прическу. Как всегда при таком осмотре сердце Гизеллы тревожно забилось.
— Сослужи-ка сегодня службу, — сказал он. — Поболтай с героем войны. Задержи его, пока я не изложу старику кое-какие идеи относительно верфей.
— Почему ты считаешь, что Тру заинтересует беседа со мной?
— Его заинтересует вид, который открывает твое декольте. Именно поэтому я выбрал это платье.
Гизелла почувствовала, как краска залила ее шею и щеки.