Час гончей (СИ)
— Чего им надо? — озадачился рядом Глеб.
А что может быть надо куску мрамора? Ровно то, что надо тем, кто его оживил. Приглядевшись, я различил россыпь темных точек на белоснежных туловищах, руках и ногах, въевшихся в них как черная плесень. Фигуры оказались густо измазаны анаморфами, которые, похоже, пропитали статуи до самых каркасов, оживив безжизненную мраморную плоть. А ведь анаморфы — это вообще-то недешево. Это ж как меня надо не любить, чтобы столько на меня потратить? Я даже немного польщен.
Памятники культуры двигались как гопники гурьбой. Куда ни поверни, они были повсюду, окружая нас в кольцом. Один раскинул мраморные объятия, другой занес для удара мраморную руку — я бы даже не удивился, если б третий попросил закурить.
— А знаешь, что самое ироничное? — я повернулся к другу.
— И что? — отозвался он, подхватывая очень кстати брошенный ремонтниками лом.
— Что мы и правда хотим каждый раз по-хорошему, а выходит как обычно.
— Знаете, господа, — сверкал бляхой на груди знакомый полицейский, — вот смотрю на вас и думаю, что надо ввести такой термин в закон, как столицевредители. Это те, кто занимаются столицевредительством, — любезно пояснил он. — Как вы. Летний сад-то чем вам не угодил? Такое красивое место. Было…
Вопрос был скорее риторический, так что мы просто отряхнули с рукавов мраморную крошку — прямо на пол уже ставшего родным полицейского участка на Миллионной улице, куда нас доставили сразу после того, как проблема была устранена. В буквальном смысле — вместе с ее носителями, чьи отбитые останки теперь разбросаны по всей аллее.
— Камня на камне не оставили, — сокрушался полицейский.
«Ну вообще, там пара камней осталась, — ухмыльнулся мой полудурок. — Пьедесталы как минимум на месте.»
Оставалось только позавидовать тупости тех, кто думал, что какими-то статуями можно убить меня. Я толком и Темнотой не пользовался — хватило простых мускульных усилий. С работой мессира даже спортзал не нужен, чтобы держать себя в форме.
— Конечно, статуи к вам полезли, — смаковал глава участка. — Почти три века стояли спокойно, а вот к вам взяли и полезли. Наверно, поняли, какие вы особенные… Что дальше, Медный всадник за вами погонится? Тоже ему башку отобьете?
Что-то подсказывало, что с Медным всадником простым ломом не справиться — там как минимум нужна паяльная лампа.
Взгляд упал на часы, висящие над входной дверью участка — дальше коридора нас сегодня не пригласили.
— В камеру я вас не поведу, — заявил полицейский, — все равно вас как всегда придется скоро выпускать. И в кабинет к себе не поведу — испачкаете, а потом за вами мыть. Так что мы просто постоим здесь, дождемся, когда вас кто-нибудь в очередной раз вытащит, и поедете дальше. Еще что-нибудь крушить…
Время уже близилось к полуночи. По Летнему саду сейчас наверняка расхаживают отряды Синода, вылавливая среди раскрошенных тел остатки анаморфов. Мы же до выяснения всех обстоятельств застряли в обители закона и порядка — хотя скучающая мина главы этой обители как бы намекала, что застрял тут скорее он. И на самом деле очень радовался новой встрече с нами — это ж сколько поводов похохмить.
— В столице же столько красивых мест и столько полицейских участков, — не останавливал он свой стендап. — Будьте любезны, выберите в следующий раз что-нибудь подальше от меня… А может, вообще в отпуск съездите?
Где-то посреди этой увлекательной речи у него зазвонил смартфон, и, судя по отголоскам беседы, на том конце подтвердили, что в статуях реально были анаморфы.
— А знаете, что меня больше всего поражает, — продолжил глава, едва экран погас, — что бы вы ни творили и куда бы ни врезались, вы всегда оказываетесь совершенно ни при чем. Что за редкий такой талант, не пойму?
Вместо ответа мы стряхнули остатки мраморной крошки с плеч на его истоптанный пол.
— Я бы пожелал, господа, — полицейский лично распахнул перед нами дверь, — с вами снова не встречаться, но я уже понял, что это невозможно. Главный вопрос: что вы разнесете в следующий раз? Ума не приложу. Удивите меня…
На этом его стендап наконец завершился, и мы вышли в темноту столицы. Однако стоило пройти всего пару шагов, как нас окликнул знакомый голос из стоявшего неподалеку светлого внедорожника.
— Господа, — ступил следом на тротуар барон Ольховский, — добрый вечер!
Немного удивившись столь поздней встрече, мы подошли к нему. Садомира я не видел довольно давно — с тех пор как на следующий день после Гончей завез ему его чудесный поисковой шарик и поблагодарил.
— Ну что вы, — сказал он тогда, — я всегда готов помочь сыну моего друга. Вы же знаете, Константин, я на вашей стороне.
С тех пор, насколько мне известно, барон был в своем загородном имении и даже прислал нам оттуда корзинку с дичью, озадачив Улю вопросом, как готовить лося.
— Надеюсь, вы в порядке? — отцовский приятель участливо оглядел нашу чуток побелевшую одежду.
— Откуда вы узнали? — спросил я.
— У меня везде есть уши. Еще со времен Ночных охотников… Может, вас подвезти? — добавил он.
— У нас там машина, — Глеб махнул в сторону Летнего сада, у которого сейчас и без нас было довольно много машин.
Любители потереться о статуи, казалось, подняли на ноги полстолицы: и полицию, и Синод. У меня много критиков и много недоброжелателей, много, кто мной недоволен, но далеко не каждому хватит смелости на такую тупую выходку. А тупость опасна — смертельно опасна. Особенно если эти тупицы следом полезут в мой дом к моим женщинам и моим друзьям. Да, окна теперь защищены — но что если какая-нибудь дрянь посыпется через трубу?
Я повернулся к Садомиру.
— Вы же здесь, наверное, не только для того, чтобы узнать, как у нас дела?
— Верно, — кивнула бывшая ищейка Ночных охотников, — у меня есть предположение, на кого вам стоит обратить внимание в первую очередь. Пара имен, которые вас наверняка заинтересуют…
Следом он назвал два имени, ни одно из которых я не знал. Однако затем к именам приложились и лица, выловленные в сети — и вот так обоих господ я уже отлично идентифицировал. Одного Харон недавно покатал по моему газону, и ему хватило сил лишь на мизинчик аномалии; с другим мы пересеклись после аукциона в Синьории, где он оценил мягкость бетонного пола и твердость наших кулаков. И вот теперь оба, похоже, захотели отыграться. Что они правда думали, что отправить меня на тот свет будет легче, чем их?
«И что будем делать?» — спросил Глеб, вспомнивший господ вместе со мной.
«Пожелаем им спокойной ночи.»
Темнота обволокла весь город за окном, а на кухне было светло. Граненые стенки двух стеклянных рюмок ярко поблескивали. То и дело двое мужчин пополняли их содержимое из стоявшей на столе бутылки. Вообще, на этот вечер они приготовили шампанское, но приходилось утешаться напитком погорше.
— Выжил щенок, — буркнул один, потирая так некстати занывший бок, словно одна мысль об этом мессире причиняла боль.
— Теперь надо точно добивать, — буркнул другой, отрезая ломтик мяса длинным кухонным ножом. — Если Павловский узнает…
Поморщившись, первый опрокинул в себя целую рюмку. Если узнает… Даже думать об этом не хотелось! Вот он и старался все эти мысли залить.
— А что твой глава сказал?
— Что будем и дальше бить по слабостям.
— Соски его — вот его слабость!
— И что предлагаешь, — второй прямо с ножа забросил кусок мяса в рот, — убить их? Думаешь, он так расстроится, что следом выпилится?
— Ну, убить всегда успеем, — сально ухмыльнувшись, первый снова потянулся к бутылке. — Сначала похитим да познакомимся поближе. Девки у него что надо…
— Да что девки, — приятель отрезал еще ломтик, — братца его надо валить!
— О, это точно! — первый машинально потер живот, на котором все еще отцветала парочка синяков, оставленных мессиром и его родственничком. — Может, его похитить вместе с девками?