Маргаритки

— Причины для чего? — процедил сквозь зубы Тони Свенссон.
Очевидно, желание вести диалог у него все же присутствовало, но хотелось гарантий.
— Есть ли какая-то причина, по которой ты не можешь говорить с нами? — медленно проговорил Юар.
Реакции не последовало — даже на переход на «ты». Тони Свенссон молчал.
— Я думаю, дело было вот как, — сказал Юар и наклонился над столом. — Когда ты в последний раз был здесь, ты чувствовал себя спокойно и уверенно, потому что знал: мы собираемся тут обсуждать только твой конфликт с Якобом Альбином, а с этим, ты знал, все чисто. Ведь это не ты посылал те последние сообщения и не сомневался: рано или поздно нам это станет известно.
Юар сделал паузу, пытаясь понять, достиг ли он цели.
— Но на этот раз ты опасаешься, вдруг мы захотим поговорить о других делах, и тебе известно так же хорошо, как и нам, что таких дел не так уж много.
Он снова откинулся на спинку стула, словно символически давая слово Тони Свенссону. Но Тони молчал, и лицо его сделалось непроницаемым.
— Мы полагаем, что ты ходил к Якобу Альбину не потому, что он вмешался в твои дела, а потому, что тебе это поручили, — медленно произнес Петер. — Единственное, что мы хотим знать: кто этот человек и что ты должен был сделать или сказать. — Ловя взгляд Тони Свенссона, он смахнул ладонью со стола невидимую пыль. — Якоб Альбин и его супруга были найдены с простреленными головами, — отчетливо проговорил он, понизив голос для большей доверительности. — Нам с коллегой будет крайне сложно не привлечь тебя по этому делу в качестве подозреваемого в подготовке убийства, если ты не дашь нам веских оснований этого не делать.
Тони Свенссон молчал, и его адвокат осторожно положил ему на руку свою ладонь. Тони стремительно отдернул руку.
«Дело дрянь, — подумал Петер. — Его, должно быть, запугали до смерти. Он больше боится встречи со своими заказчиками, чем срока за подготовку убийства».
— Чем тебе пригрозили, если ты расскажешь о них? — спросил Юар, словно прочел мысли Петера. — Тебя запугали, сказали, что заставят замолчать? Или только пообещали избить до полусмерти?
Все равно никакого ответа. Но теперь Петер видел, как на скулах у Тони заходили желваки.
— Я видел в твоих документах, что у тебя есть дочь, — начал он.
Чем вызвал недвусмысленную реакцию.
— Не смей ее трогать! — заорал Тони Свенссон и вскочил с места. — Не смей!
Юар и Петер остались сидеть.
— Сядь, пожалуйста, — мягко попросил Юар.
Петер посмотрел Тони в глаза.
— Они сказали, что возьмутся за нее? — спросил он. — Пообещали, что сделают что-то с ней, если ты проболтаешься?
Тони Свенссон обмяк, словно проколотый воздушный шарик. Не глядя ни на кого из присутствующих, он оперся локтями о стол и уронил голову на руки.
— Это так, Тони? — спросил Юар.
И получил наконец безмолвный кивок в ответ.
Петер с облегчением вздохнул.
— Мы можем ей помочь, Тони, — произнес он. — Мы можем помочь вам обоим. Только если ты будешь говорить с нами…
— Да ни хрена вы не можете, — хрипло сказал Тони. — И нечего гнать, что вы можете хоть кого-то из нас от них защитить. Дохлый номер.
Петер и Юар посмотрели друг на друга — впервые за все время допроса.
— Нет, можем, — твердо сказал Петер, — и к тому же можем это сделать хорошо. Лучше, чем ты.
Тони Свенссон устало засмеялся.
— Ну, если ты и сам веришь в эту пургу, значит, вообще не догоняешь, в чем фишка, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Моя единственная защита, мой единственный шанс не откинуть коньки и уберечь дочь — это не трепаться тут с вами. Понял, да? Если ты правда хочешь мне помочь, то выпусти меня отсюда на фиг, раз и навсегда!
Стул чуть скрежетнул по полу — адвокат шевельнулся.
— Нам нужно всего лишь имя, — сказал Юар. — Это все, остальное мы сделаем сами.
— Да если я назову вам эту паскуду, то не останется ничего «остального»! — заорал Тони Свенссон. — Да и не знаю я никакого имени, видел одну-единственную уродскую рожу.
— Этого будет достаточно, — сказал Петер, — в таком случае ты можешь его, по крайней мере, опознать. Мы покажем тебе фотографии, и если ты его узнаешь…
 
Хохот Тони Свенссона эхом раскатился между холодных стен.
— Покажем фотографии, — удрученно повторил он. — Ну вы и тупые, вы сами-то хоть въехали, что несете? Тот, кого вы ищете, совсем не такой, как я, бараны!
Петер наклонился вперед.
— А где нам его найти? — напряженно сказал он.
— Больше слова от меня не услышите. — Тони Свенссон сжал губы.
Петер заколебался.
— Хорошо, расскажи о твоем задании.
Тони Свенссон молчал.
— Если не хочешь говорить о заказчике, расскажи хоть в общих чертах, что он тебе поручил.
Повисло молчание: Тони размышлял над предложением Петера.
— Мне нужно было прекратить слать мейлы, — тихо сказал он. — Мне это ничего не стоило, потому что там уже и так все было на мази. Мне осталось провернуть только одну штуку.
Он колебался.
— Надо было поехать к священнику и позвонить в дверь. И передать конверт.
— Ты знаешь, что было в конверте? — задал вопрос Юар.
Тони Свенссон покачал головой. Выглядел он жалко и потерянно.
— Нет, но важно было передать его именно в тот день.
— И Якоб взял его, когда ты позвонил?
— Да. Он удивился, когда увидел меня, но потом вроде понял, что это не связано с Ронни Бергом.
Юар осторожно барабанил пальцами по столу.
— Он прочитал письмо, пока ты стоял там?
Тони ухмыльнулся.
— Да, прочитал. Он взбесился, сказал передать тем, кто меня послал, поостеречься угрожать ему. Он заявил, что сожжет письмо, когда я уйду.
— Что ты получил за услуги? — спросил Юар.
Тони Свенссон посмотрел ему прямо в глаза.
— Я остался жив, — сказал он. — И если мне повезет и я буду правильно себя вести, моя дочь тоже останется в живых.
— В противном случае они угрожали, что займутся ею? — медленно произнес Петер.
Тони Свенссон кивнул, глаза у него блестели.
Юар лихорадочно думал, затем выпрямился на стуле.
— Значит, она у них, — сказал он чуть ли не с восхищением. — Они взяли ее как гарантию, что ты выполнишь твою часть операции.
Петер уставился на Юара, а потом на Тони Свенссона.
— Это правда? — спросил он.
— Да, — тихо сказал он. — И я не знаю, что будет, когда они узнают, что я снова побывал здесь.
Когда допрос Тони Свенссона завершился, Петер и Юар попросили его подождать несколько минут, пообещав вскоре отпустить домой.
— Вроде он не блефует, — произнес Петер, как только они остались одни.
Ненависть к коллеге никуда не делась, она по-прежнему владела им, мешая ясно мыслить. Лишь болезнь сына и то, что он провел с Ильвой вечер субботы и почти все воскресенье, несколько смягчили его.
— Нам важно держаться друг друга в трудные моменты, — сказал он, когда она вернулась из больницы, а он готовил им обоим ужин на кухне.
Словно они семья. Словно по-настоящему принадлежат друг другу.
Ильва не возражала, и впервые за долгое, долгое время они провели спокойный вечер вдвоем. Он спрашивал ее о работе, и она отвечала, что теперь ей там намного лучше. Петер очень обрадовался, но не нашел в себе сил признаться в том, как обстоят дела у него самого: не привык быть хуже ее хоть в чем-то.
Голос Юара вернул его к реальности.
— Я тоже не думаю, что он блефует, и считаю, нам следует серьезно отнестись к этим угрозам, но…
— Что — но? — раздраженно спросил Петер.
— Я не уверен, что его дочь у них, как он утверждает.
— Зато я уверен, — не раздумывая выпалил Петер.
Чем опять дал преимущество Юару.
— Серьезно? Подумай хорошенько, Петер. Зачем им брать на себя такой риск — а это большой риск — захватывать в заложники его дочь? Они же не смогут ее просто так отпустить, ведь она сумеет опознать их всех. Значит, им придется убить ее и стать детоубийцами. А между обычными бандитами и убийцами детей все-таки есть некоторая разница.