Inside of me (СИ)

— Что это? — Канда задумчиво склонил голову набок, полностью игнорируя последнюю фразу Уолкера. — Суицидник, что ли?
— Тебя не касается, — на автомате огрызнулся Аллен.
Господи, что же он за человек? Кто вламывается в чужую квартиру, а потом ещё и неприличные вопросы задаёт?
Шрамы ведь болят, Аллен? И не те, что ты нанёс сам себе, а тот, что изуродовал твоё лицо. Это не физическая боль — душевная. Пущенная кровь её не заглушит.
Да, верно — кровь не заглушит боль, но зато притупит все остальные чувства, заставив разум сосредоточиться только на свежем порезе. Ну кто просил социальную службу присылать к нему кого-то? Аллен прекрасно справлялся самостоятельно вот уже полгода. Сделав глубокий вдох, Аллен развернулся, чтобы уйти на кухню. Мебели там тоже было скудно, а на обеденном квадратном столе рядом с сахарницей и солонкой стояла подставка для ножей. Если всё сделать правильно, то ему обеспечено ещё несколько часов спокойствия. Рука снова будет болеть, но разве это главное? Главное, что Канда не станет тем человеком, которому выпадет участь увидеть Неа.
Потянувшись к подставке, Аллен взял самый крайний хорошо заточенный нож и поднёс его к левой руке.
***
В квартире было мало мебели. Идя по коридору следом за исчезнувшим за углом Уолкером, Канда слышал эхо своих шагов, отражающееся от светло-бежевых стен. Прямо — комната, видимо, одна-единственная здесь. На петлях не было двери, поэтому Канда увидел большой старый диван с лежащей на нём подушкой и пледом, шкаф и стол в углу, около окна. Похоже, юноша обитал в основном в той комнате, вот только… где же тот самый мусор, который должен копиться в больших пакетах? Канда не заметил ни одного. Направо — кухня. Кухня, где спиной к проходу стоял Уолкер и медленно вёл лезвием ножа по предплечью левой руки, закатав рукав футболки.
— Ты… что творишь?! — он отреагировал не сразу, пару секунд шокированно смотря, как струйка крови стекает к локтю. Подлетев к Аллену, Канда выбил из его руки нож, смотря на свежий порез поверх других старых шрамов.
Аллен смотрел на него не мигая, спокойно. Во взгляде читалась некая обречённость, будто бы его совершенно не волновало, что на пол уже упало несколько капель крови.
— Я за тебя головой отвечаю, когда рядом! — продолжал орать Канда. — Хочешь играться с ножом — не в моё присутствие, и лучше сразу насмерть, больной идиот!
Больной идиот? Услышал бы Комуи — уволил бы сразу.
Уолкер оставался слишком спокойным. Наклонив голову, он здоровой рукой стёр след крови с предплечья и зачем-то растёр между пальцами.
— Болит. Так-то лучше.
Канда совершенно ничего не понимал. Видимо, Лави был полностью прав, когда одним жестом — пальцем у виска — описал всё состояние Аллена. Сумасшедший на всю голову. От помощи не будет никакого толку. В конце концов, кто он сам? Никто. Обычный человек, без особого желания выполняющий скучную работу.
— Теперь можешь уйти. В первое время он до тебя не доберётся, — будничным тоном сказал Аллен.
Ему не нравилось отвечать за людей, но за прошедшее время Канда привык к своим обязанностям. Он мог разное: привозить продукты, готовить еду, делать уборку, сопровождать в больницу, оплачивать жильё — но вот поддержать разговор для него всегда было слишком проблемно. И что он сделал сейчас? Наорал на того, кто является его подопечным. Допустил травму. И вломился в квартиру, пусть это и было необходимо.
Вздохнув, Канда окинул взглядом настенные шкафчики.
— У тебя бинт с йодом есть?
Аллен, казалось, был удивлён.
— Так есть или нет?
— Нижняя полка, справа от окна, — указал он на крайний шкафчик.
Порез был неглубоким и не требовал вмешательства врача. Канда налил тёплую воду из чайника в чашку, осторожно промывая рану. Прикасаться к коже, на которой едва ли не каждый сантиметр был покрыт бугорками со шрамами, поначалу было даже страшно. Он понимал, что эти шрамы уже не болят — они давно зарубцевались и теперь остались лишь напоминанием. От йода Уолкер вздрагивал и смешно морщился, но терпел молча, внимательно наблюдая за действиями Канды. Тот старался не смотреть ему в глаза — уж слишком внимательным был взгляд.
 
Нож остался лежать на полу, испачкав кровью светлую плитку. Закончив с рукой, Канда обмыл нож и стёр капли с пола. Аллен всё это время стоял в углу около холодильника, прижимая к груди шрамированную руку.
— Зачем ты это сделал? — он уже и забыл, в какой момент невольно перешёл на «ты», причём одновременно с Уолкером. — Нравится калечить себя?
Аллен помотал головой.
— Боль отвлекает? — догадался Канда.
— Ты просто ничего не знаешь.
— Знаю достаточно. У тебя проблемы, а ты валишь их на выдуманного человека с именем из числа.
— Я ведь сказал, что он реален.
— Предположим. И что он сделает? — принял правила игры Канда.
Аллен не ответил, закусив уголок нижней губы.
— Это ему решать.
Он не считает это шуткой, понял Канда. Возможно, ему самому всё окружающее кажется странным точно так же, как и он кажется странным всем остальным. И Аллен осознаёт это, вот только не пытается скрыться и показаться иным.
Ладно, чёрт с ним, с Четырнадцатым. Чем больше он пытался убедить Уолкера в том, что тот всё выдумал, тем сильнее Уолкер отстаивал свою точку зрения. Канда решил, что за бесконечным упоминанием Четырнадцатого должно крыться что-то ещё. Не с потолка же он это взял, в самом деле? Что сейчас было гораздо важнее, так это то, что Аллен наносил себе увечья раз за разом. Даже слабый порез болит ещё достаточно времени, а значит, юноша не преследовал цели покалечить себя сильно — лишь чтобы чувствовать боль.
Вытерев руки о белое полотенце, Канда встал напротив Аллена, снова без стеснения рассматривая его. Аллен делал то же самое в ответ, и в серых глазах горел странный интерес.
— Что, людей давно не видел? — не удержался от дерзости Канда.
Тот кивнул.
Дерзость канула в небытие. Канда постарался не придавать этому значения и вышел из кухни. Мало ли что ещё творится в этой белобрысой черепушке. Если не обращать внимание на его странности, можно почти спокойно находиться рядом.
— Мне нужно здесь осмотреться. Ты в курсе, что соседи на тебя жалуются? — он заглянул в комнату, которая действительно оказалась единственной.
— В курсе.
— Что-то я не вижу гор мусора, о которых мне рассказывали.
— Это было только один раз, когда я переехал сюда, — Выписался из больницы, мысленно поправил Канда. — Я не хотел сталкиваться с кем-то, ведь…
— По той же причине, что ты оставляешь цепочку на двери?
— Да.
— Этот вопрос мы оставим на потом.
В комнате было достаточно чисто и уютно. Помимо дивана, шкафа и стола, которые Канда уже видел, там стоял небольшой телевизор на тумбочке с ящиками, а на полу около дивана лежал коврик с коротким ворсом. Комната оказалась совсем небольшой — в ней едва оставалось свободное для передвижений место. В любом случае ничего подозрительного Канда не заметил. Если, конечно, не считать совершенно пустого коридора, в котором даже не стояло обуви. Похоже, Уолкер и правда совершенно не высовывал носа на улицу. Он даже забеспокоился — вряд ли тут можно чем-то помочь, хотя буквально час назад Линали вселила в него эту уверенность.
Задумавшись, Канда не сразу ощутил прикосновение к своей ладони. Аллен стоял за его спиной, здоровой рукой доверчиво, пусть и осторожно, сжимая его руку. Вблизи шрам на лице этого парнишки выглядел немного иначе — неровный, но всё такой же ужасающий. Косая чёлка скрывала изгиб бровей.
— Ты слишком заметный. Он не оставит тебя в покое.
Говоря это, Аллен смотрел прямо в глаза Канде, будто бы гипнотизируя, вынуждая дослушать до конца. И Канда дослушал. Как только Уолкер замолчал, он высвободил руку резким движением. Кончики пальцев как будто кольнуло иголками. Во рту внезапно пересохло, и Канда понял, что ему до безумия не нравятся эти светлые проницательные глаза Аллена.