До мурашек

Снова впиваюсь взглядом в Гулико у барной стойки. Делаю вдох – выдох. Первая обжигающая волна спадает, уступая место холодному, темному раздражению.
Эта сучка что тут забыла, а? Где она там должна быть? В Мюнхене? К родителям что ли в гости приехала? И именно сейчас… Блять…
– Подожди, – останавливаю ретирующуюся помрачневшую официантку, – Давай чачу. Двести. И закуску на твой вкус.
Улыбаюсь девчонке, но она не расцветает в ответ, потому что и сам чувствую, что моя улыбка сейчас больше тянет на угрожающий оскал.
Девушка кивает и молча испаряется, а я снова упираюсь жадным взглядом в Гулико, что-то объясняющей бармену. Ищу изменения, ревниво отмечая даже самые микроскопические. Я слишком хорошо ее помню, чтобы не замечать. Эгоистично хочу, чтобы подурнела, постарела – ведь сколько лет прошло, и такая травма была, но она…
Я вижу ее гибкую, длинную шею, горделивую посадку головы, изящный профиль, и во рту скапливается вязкая горькая слюна. Оказывается, есть такой тип женщин, которые в тридцать выглядят, кажется, даже лучше, чем в цветущие восемнадцать. Раньше Гулико была просто красивой девчонкой, а стала настоящей женщиной. Сдержанная, полная достоинства улыбка, завораживающие движения тонких кистей, когда она подкрепляет свои слова жестами, балетная осанка, черные как вороново крыло волосы забраны в высоких хвост на макушке, подчеркивая скульптурные от природы скулы, просто элегантная одежда, которая ей очень идет, хотя не бросается в глаза…Она словно модель из рекламы Коко Шанель прошлого века.
Стучу пачкой по столу, чувствуя невероятное желание выйти и покурить. Но тогда она меня заметит…А я не хочу. Или хочу – чисто реакцию посмотреть. Бля, я не знаю.
Хотя смысл прятаться – если она тут, значит скоро у родственников мы увидимся все равно. Надо выйти. Но я сижу и тупо продолжаю пялиться. Гулико нервным движением проводит по щеке, чуть хмурит брови вразлет, бросая ищущий взгляд по залу, и снова сосредотачивается на бармене. Чувствует, как прожигаю ее глазами? Не удивлюсь. К ним подходит еще девушка- администратор, что-то обсуждают уже втроем.
Неожиданно передо мной вырастает официантка с сациви и чачей. Так и не улыбается больше. Интересуется, все ли это и быстро исчезает. А я поднимаю округлую рюмку, наполненную дедовским алкоголем.
Ну, моя первая дурная любовь, за тебя!
Желаю тебе завтра отсюда свалить, чтобы лишний раз нам не пересекаться.
 
Глава 4 Лёвка
 
Даже опрокидывая рюмку, не отвожу от Гулико взгляд. Не могу. Внимание болезненно концентрируется на женском тонком профиле. Горло обжигает алкоголь, нервным жаром разливается в крови. Время вязнет. Гулин разговор с барменом и администратором не может длиться долго – не о чем им говорить. А значит через каких-то несколько минут она уйдет. И я жду и не жду этого момента, откидываясь на спинку кресла и усилием воли заставляя тело более-менее расслабиться. Не мигая, наблюдаю за ней.
Может подойти?
Бля, зачем? Нам давно не о чем говорить.
Пачка сигарет жжет руку, и я так и кручу ее в ладони, то и дело постукивая бумажным ребром по столу. Гулико коротко встряхивает головой, перекладывая гладкий черных хвост блестящих волос с одного плеча на другое, и сознание играет со мной злую шутку, донося фантомный запах ее пряно-свежих духов, который в реальности я конечно не способен уловить с такого расстояния. Но память слишком услужлива…
Сука…
И шея такая же длинная, будто она африканские кольца на ней носила…
Непроизвольно сжимаю пустую рюмку крепче, рискуя раздавить. Пальцы гладят стекло, которое почти такое же ровное и прохладное, как по воспоминаниям, ее кожа. Вижу даже выпирающие хрупкие позвонки на холке. Зависаю на этих беззащитных косточках, и Гулико, чуть нахмурясь, трогает именно это место на шее сзади рукой. Будто чувствует.
Резко оборачивается и упирается в меня взглядом.
У меня немеет лицо. Кажется, у нее тоже.
Я не вижу ее глаз отчетливо, но по тому, как она застыла, уверен, что у Гули расширяются зрачки. Вижу, как беспомощно приоткрываются губы. И этот ее очевидный шок приносит хоть какое-то моральное удовлетворение. Я не один тут в ауте от внезапной встречи.
 
Что, тоже не ждала, да?
Мои губы сами собой дергаются в кривой улыбке. Сдержанно киваю, сверля Гулико тяжелым взглядом исподлобья. Все-таки не чужие люди, да?
Принято хотя бы здороваться.
В ответ она заторможено моргает и…отворачивается. Продолжает что-то администраторше говорить, будто вообще не узнала меня.
С таким же видом она могла бы задержать взгляд на грязной тарелке, рассеянно слушая бармена.
Но задержала на мне и просто отвернулась.
Просто отвернулась…Блять!
Сердечный ритм шумно разгоняется во второй раз за последние пару минут. Накрывает. Вот же сука, а… Я сижу будто оплеванный. Хочу почему "будто"?!
Я себя таким идиотом чувствую, что прямо ощущаю, как по мне стекает литров десять отборного дерьма.
Даже не кивнула…
Скулы начинает печь приливающей кровью, словно я опять тощий подросток, которому девушка не улыбнулась в ответ. Это настолько дебильное, неуютное и давно забытое чувство, что я беззвучно смеюсь сам над собой, закрыв ладонями лицо.
Гуля, блять…Ну как ты умудряешься это делать со мной, уже давно взрослым мужиком?
Это так абсурдно, что я даже злиться перестаю.
Не хочет здороваться – пусть. Пошла она вообще…Детский сад.
И она, и правда, уходит. Проводит на прощание тонкой рукой по плечу девушки – администратора, коротко машет бармену и быстро направляется к выходу, так и не повернувшись больше ни разу в мою сторону, даже глаза скосив.
Какая же все-таки…
Опрокидываю еще рюмку, морщась и не закусывая, пока Гуля торопливо пересекает зал, направляясь к выходу. Едва уловимо припадает на левую ногу при ходьбе. Замечаю только сейчас, что не на каблуках, а в демократичных мокасинах. Травма, точно. Дед рассказывал, что идет на поправку, но походка у нее явно пока не своя. Какая-то скованность в левой ноге.
Что, Голубка, оттанцевалась?
А, плевать…
И все же во рту собирается горечь, пока провожаю ее хрупкую фигуру взглядом. Внутри рвет смутными противоречиями. Мне не то, чтобы ее жалко, живая же, но… Интересно, больно ей ходить? Осанка вон какая даже с переломанным бедром. Ладно… Не мое это дело.
Наконец Гулико исчезает в дверях. И будто пустеет кафе, хотя народу вокруг полно.
Тихая музыка, звон посуды, оживленные голоса, приглушенный смех, но всё мимо меня.
Медленно выдыхаю, пытаясь осознать, что это было вообще. Что за реакция дебильная у меня?!
Только сейчас замечаю, что мелко потряхивает, словно вся кожа зудит. Растираю лицо, анализируя.
Да ведь ничего же не произошло. Вообще ничего. Что ж так перекрутило, а?
Больше не повторится. Это просто шок первой встречи спустя…Сколько? Почти десять лет? Десять лет, да…
Как же это было давно.
Я уже не тот наивный идиот, и она совсем-совсем не та.
Хотя, черт ее знает, какой она вообще и тогда была. И я тогда, как оказалось, вообще ее не знал.
Ну, увидел и увидел. Надо пойти перекурить только. Так хочется, что просто труба.
 
Глава 5 Гулико
 
Хлопнув водительской дверью, я включаю зажигание, сжимаю похолодевшими пальцами руль и так застываю, уставившись прямо перед собой.
Кажется, только сейчас делаю первый судорожный вдох. Перед глазами медленно рассеивается бурая пелена охватившего нервного возбуждения. Расфокусированный взгляд скользит по зданию кафе, гостиницы, парковке.
Это ведь был он, да?
Он стал совсем другой…
Лишь серые пронзительные глаза и кривая нахальная ухмылка выдавали в нем того восемнадцатилетнего мальчишку. И в первую секунду я решила, что обозналась. Что это подсознание так шутит со мной.
А потом он кивнул, здороваясь, и улыбнулся одними губами. Улыбнулся, а взглядом будто на костре сжег. И у меня, и правда, внутри всё вспыхнуло. И раскаянием, и обидой. И больше всего сожалением.