Сын поверженного короля (ЛП)

— Что ты имеешь в виду?
— Когда Эмель пожелала свободы, Мазира исполнила её желание. Но богиня заметает свои следы. Те, на кого повлияли эти изменения — восстановление Алмулихи, изменение торговых путей, появление короля, который отсутствовал сотни лет — потеряли свои воспоминания. Включая тебя, Саалим. Но ты ведь чувствуешь эту пустоту? Как будто на тебя что-то давит. И всё кажется не тем, чем является на самом деле. Ты чувствуешь, что за этим всем как будто стоит что-то ещё. Ты чувствуешь это рядом с Эмель, не так ли?
Поиски этих воспоминаний были похожи на заплыв по каналу. Вода, свобода, а затем каменная стена. Но теперь, когда она произнесла эти слова, я почувствовал их. Следы того, что совершила Мазира.
— Ты можешь вернуть мне мои воспоминания?
— Я могу показать тебе следы Мазиры. Если ты этого хочешь, — сказала она.
И я снова увидел в выражении её лица глубокое удовлетворение от того, что у неё была эта сила, что она перехитрила саму богиню.
Это не стоило даже обсуждать. Я хотел вернуть себе всё то, что по праву мне принадлежало. Я поднял взгляд на деревья. Тени всё ещё танцевали над нами, и я увидел тёмно-синее небо, которое уже начало светлеть.
Что могли показать мне те воспоминания? Что я мог увидеть, если бы земля обнажила всё то, что было под ней погребено? Был ли я готов столкнуться с неизвестным и, наконец, понять, что произошло между мной и Эмель?
Нет.
Не сейчас.
Сначала, мне надо было покончить с прошлым, которое я знал.
Глава 25
Эмель
На следующее утро моя кожа была липкой из-за здешнего воздуха, а волосы так и не высохли. Вспомнив о вчерашнем вечере — о том, как мы провели время с Рахимой, и о признании Саалима — я улыбнулась и свернулась калачиком.
Вчера, когда мы с Рахимой оставили мужчин, она отвела меня в свои комнаты.
Я последовала за ней по подвесному мосту, с каждым шагом сжимая верёвки всё крепче. Было так странно, что меня принимала у себя моя младшая сестра. Здесь мы оказались ещё ближе к верхушкам деревьев, и каждая яркая птица или цветок привлекали моё внимание.
— Это так не похоже на наш дом, — сказала Рахима, наблюдая за мной, пока мы шли по мосту. — Мне тут очень нравится, — продолжала она, и я кивнула. — Раньше я скучала по дому, и сейчас иногда скучаю.
Почему её голос был таким грустным?
— Именно поэтому Джафар разрешил мне привезти все эти вещи из дома. Как жаль, что я не могу поделиться этой влагой с остальной пустыней. Так всем было бы лучше.
Она улыбнулась и убрала волоски, прилипшие к виску.
— Воздух тут такой плотный, что я едва дышу, — сказала я, когда мы дошли до другого конца моста.
— К этому привыкаешь.
Рахима завела меня внутрь дома, и я удивилась, когда увидела, что мы были не одни.
Какая-то женщина наклонилась вперёд и расшивала длинную льняную ткань — это была мать Рахимы.
— Сэйша! — вскрикнула я.
Услышав мой голос, она оторвала взгляд от своей работы и расплылась в улыбке.
— Эмель!
Она медленно встала, вздрогнув, когда её колени выпрямились, после чего крепко меня обняла.
— Когда до меня дошли новости о смерти отца, я начала умолять Джафара съездить к нам домой и забрать её.
Рахима сказала это как бы между прочим. Неужели никто вообще о нём не скорбел?
Сэйша погладила меня по лицу и начала бормотать, что я очень похожа на Изру, и что она очень по мне скучала. Моя грудь сжалась из-за тоски по матери и по объятиям обитателей гарема.
За чаем мы рассказали друг другу о своей жизни.
— Ты путешествуешь с королём Мадината Алмулихи?
Рахима была удивлена, и это было понятно. Я сказала ей, что это вышло случайно. Я работала у дворцового лекаря и поэтому часто встречалась с Саалимом. Но я не рассказала ей о джинне.
— Я нужна ему в этом путешествии, — солгала я. — Потому что я кое-что знаю о пустыне.
Ей не нужно было знать про Касыма. Я не хотела её волновать.
Рахима и её мать рассказали мне про свою деревню и про то, как они в ней устроились. Но я почувствовала какое-то напряжение, которое мне было непонятно.
 
— Джафар хороший человек, — сказала Рахима после долгой паузы.
Она уставилась на окно, закрытое сеткой.
— Я…
Она замолчала и сделала глоток чая. Её слова повисли в воздухе, она так и не закончила свою мысль.
— Что такое, Има? — я перевела взгляд с Рахимы на её мать, ожидая объяснений.
— Он скоро женится на другой.
Этого объяснения было недостаточно.
— Мама и я переедем в помещения для гостей. Его новая жена останется с ним. Через три луны будет уже год, как мы поженились. А мне так и не удалось зачать ребенка.
Она многозначительно посмотрела на меня, и тогда я поняла, что она хотела мне сказать.
Теперь я начала понимать её боль.
Неужели та беременность была ее последней? Неужели тоник, который дал ей лекарь, навредил её чреву? Я подумала о том выборе, который она сделала. Ее нынешняя жизнь была красивой и счастливой, но она не могла родить ребенка и разделить с ним эту жизнь. Если бы она знала, что тоник может так на неё повлиять, стала бы она его принимать? Или было бы лучше, если бы её выгнали из дворца? Наш отец наверняка выгнал бы её вместе с ребёнком. Незримые последствия нависали точно тени над каждым решением, которое мы принимали.
— Джафар добр, но ему нужны дети, — сказала Сэйша.
Она погладила Рахиму по волосам, и её глаза наполнились слезами.
— Мне жаль, — сказала я им обоим.
Рахима всё равно осталась бы его женой, но теперь она собиралась пронести сквозь всю свою жизнь ощущение того, что она не справилась.
После встречи с её матерью она повела меня принять душ под прохладной водой, и мы нашли, над чем посмеяться, несмотря на её не проходящую печаль. Мы вспомнили о прошлой жизни и сравнили её с нашими настоящими жизнями. Как же всё поменялось.
И вот, я лежала в кровати, в домике для гостей, свернувшись калачиком, и думала о Саалиме. Что могло произойти прошлой ночью, если бы Тамам не вошёл?
Я села и осмотрела пустую комнату. Мой взгляд задержался на ярких гобеленах на стенах, гладких деревянных чашках и мисках на столе. Все эти вещи так напоминали о доме, и всё же это был не он. Я встала, желая найти Саалима. Мне надо было рассказать ему о своих чувствах.
Когда я вышла на поляну, я обнаружила Тамама, Амира, Нассара, Саалима и незнакомую женщину, которые посмотрели на меня, когда я приблизилась к ним. Я не сводила глаз с Саалима и чувствовала себя точно ахира на рассвете, которая задавалась вопросом о том, захочет ли мухами повторить прошлую ночь. Натянуто улыбнувшись, я подошла к нему. Он улыбнулся в ответ, но сделал это более воодушевленно, чем я. Я замедлила шаг, заметив что-то в его глазах. Что-то изменилось.
Саалим указал на женщину.
— Эмель, это Эдала, моя сестра. Именно она… помогла нам, помогла мне.
Что-то действительно изменилось.
Её улыбка была искренней.
— Рада познакомиться с тобой без камуфляжа.
Амир наполнил миску кашей и передал её мне. А затем повернулся к Эдале. По тому, как он посмотрел на неё, я поняла, что я прервала их.
— Дай мне свою карту, и я тебе покажу, — сказала Эдала, беря у Амира карту. — Пещера находится вот здесь.
Эдала указала на чёрное пятно.
— И ты думаешь, что Касым там? — спросил Тамам.
Он уставился на Эдалу, на её руки, лицо, на её скрещенные ноги.
— Если он и находится где-то в пустыне, то только там. Захара проводила много времени в этой пещере. Подозреваю, что именно там живут даркафы.
— Думаешь, что та женщина, что уехала с ним, и есть Захара? — спросил Тамам.
— Да.
Она бегло посмотрела на него, после чего отвернулась и откинула волосы назад.
Я столько всего пропустила. Я не притронулась к каше и смотрела на Эдалу так же внимательно, как Тамам, Нассар и Амир.