Война всех против всех (СИ)

— Я согласен, — кивнул Веттониан, на минутку посерьезнев. — Моей жене тоже надо почтить память отца, бедолага скончался от яда вот в этом самом дворце, а мы так и не выяснили, кто это сделал на самом деле.
Я поднял руку и продолжил:
— Потом народ хочет принять участие в Либералиях, которые будут длиться всего два дня, может, в сельской местности, побольше, это уж они пусть сами решают. В прошлом месяце люди остались без праздника вина и урожая, поэтому они хотят расслабиться и повеселиться.
— Ну конечно, как же без этих попоек и развратных пирушек, — проворчал Бланд.
— Ну, а потом, через три дня после Либералий, мы проведем Квинкватрии, — завершил я свою речь и посмотрел на Бланда и Траяна, являвшихся главными противниками проведения празднества. — Те партии, что не желают участвовать в гонках, могут отказаться от участия прямо сейчас, мы никого не заставляем. Помимо гонок, мы устроим другие атлетические состязания и позовем туда команды из других крупных городов Рима. На этом мероприятии можно хорошенько заработать, не говоря уже о том, какую пользу принесут игры репутации императора и всех партий.
Мое заявление для партий было подобно молнии, угодившей в толпу. Они никогда до этого не слышали, чтобы гонки колесниц и другие спортивные мероприятия проводились между городами. До чемпионатов мира в эту эпоху еще не доросли. Жаль еще, что нет больших жидкокристаллических экранов, но это дело наживное, для начала можно сделать глашатаев, которые будут объявлять результаты конкурсов по всей империи, чтобы вовлечь в это дело как можно больше народа.
В этот раз мы проведем игры на скорую руку и позовем минимум команд, но вот в следующем году, если все пройдет хорошо, можно будет позвать толпы демоса со всех концов империи и даже с Константинополя и других крупных городов. Устроим чемпионаты, почему бы и нет, будет отличное развлечение для всех, даже для варваров. Кстати, их тоже можно будет позвать для участия. Короче говоря, надо показать, что лучше заниматься спортом, чем воевать.
— А мне нравится, — сказал Веттониан, опомнившись самым первым после интенсивной работы мозга. — Очень даже нравится. Я позову сенаторов из Рима, сюда набежит целая куча народа. Наш маленький циркус не вместит такое количество.
— Мы будем брать с жителей других городов небольшую плату за въезд на празднество, — пояснил я. — Собранные средства потратим на постройку нового циркуса. Те, кто не вместятся, могут сидеть вокруг циркуса в табернах и поупинах и слушать специальных глашатаев, которые будут непрерывно рассказывать, что происходит на ипподроме и таким образом, они будут это видеть, как будто собственными глазами. Вообще, по-хорошему, если все это дело закрутится, как надо, то к следующему году мы должны будем построить Колизей, но гораздо больше, чем в Риме.
Теперь факционарии переглянулись между собой, словно слышали речь безумца.
— Э-э, император, с тобой все в порядке? — спросил Траян. — Кажется, тебя продуло в окрестностях нашего города. Мало того, что ты устроил какие-то безумные проекты по проведению эфириума и истощил казну рытьем канала, так теперь хочешь устроить и бесполезные соревнования? Ты что, какие такие толпы народа, какой Колизей? Люди сюда ни за что не придут, пока на дорогах империи хозяйничают разбойники и отряды варваров. Но даже если мы и сделали бы все дороги безопасными, кому бы пришло в голову тащиться за многие мили в другое место только для того, чтобы посмотреть пару дней на состязания атлетов?
— А ты бы отправился? — спросил я. — Посмотреть на гонки колесниц в Риме или Медиолане?
Траян задумался. Вот-вот, подумай, прежде чем открывать рот, а то вечно так, сначала сделаешь, а потом думаешь.
— Нечто подобное проводилось в Элладе, — заметил Евмен, открыв, наконец, рот. Он единственный смотрел на меня с интересом. — Там проводились Олимпийские игры, в которых участвовали атлеты со всех городов страны и даже сопредельных государств. Это были очень популярные мероприятия. Подобные игры могли бы объединить нашу державу, придав ей новый импульс развития. А если они еще и будут приносить прибыль, то это было бы великолепно.
 
— Так что, я прошу факционариев уже завтра предоставить списки участников комиту по администрации и медицине, — сказал я, поднимаясь и кивая на Евмена. — Повторяю, те партии, что не хотят участвовать, могут не предоставлять списки, мы никого не заставляем. Только учитывайте, что в этот раз на игры могут съехаться даже больше игроков, чем во время Эквирий.
Выйдя из зала в сопровождении Марикка, я услышал, как факционарии снова начали кричать друг на друга. Но у меня и в самом деле было мало времени. Теперь предстояло провести другую встречу, не менее тяжкую, чем только что прошедшая дискуссия с лидерами партий.
С первого этажа я поднялся на лифте на третий. Прошел коридорами несколько залов и оказался в помещениях, где жили мои братья и сестры. Сейчас по моему поручению Цинна, бывший магистр оффиций, должен был собрать их для разговора со мной.
Я вошел в покои моих родственников, которых, честно говоря, я почти не знал и сразу услышал, как он кричит на них.
— Если вам сказано, чтобы вы сделали занятия, это значит, что вы должны сделать их! — говорил Цинна своим громовым голосом, которым можно было строить солдат на поле битвы. — Сколько раз вам можно повторять, что сначала нужно сделать дополнительные задания и только потом отправляться играть и наслаждаться прочими прелестями жизни!
Мои младшие братья и сестры жили в отдельных помещениях в крайнем крыле здания. Их мало посещали придворные, да и я тоже, признаться подзабыл. Теперь я почувствовал вину, за то, что оставил их на попечение Цинны, вредного едкого старика, неспособного относиться к детям, тем более недавно потерявшим мать, с подобающим снисхождением. Тем более, как я слышал, но совсем об этом забыл, ремесло наставника для детей у римлян считалось недостойным для человека в обществе, обычно эту роль поручали рабам.
Сейчас они находились в общем зале, где проходили занятия и куда по моему требованию поставили столы для каждого ученика. Также специально для них сделали учебники из папирусных свитков. В зале, небольшом и довольно тесном помещении, стояли бюсты выдающихся государственных деятелей, вроде Цицерона и Сенеки, барельефы с изображением гомеровских сцен, а на стенах висели географические карты.
Сейчас Цинна стоял ко мне спиной, а сам подняв руки, распекал моих братьев и сестер, сидевших с хмурыми выражениями лиц. Наставник пока что не видел, что я вошел в учебный кабинет и поэтому разошелся вовсю.
— Если я еще раз увижу, что вы не выполнили заданий по латинской литературе и не выучили басню Эзопа, я лично отстегаю вас смоченными в соляном растворе розгами! И даже не посмотрю, что вы родственники императора. Мне он сам не указ, если хотите знать! Я и сам, знаете ли, когда-то его порол розгами за малейший проступок. Может быть, поэтому он теперь взялся за ум?!
Я уже больше не мог терпеть его громкий голос и откровенные выдумки, поэтому пошевелился и кашлянул. Цинна обернулся и сразу замолчал, особенно если учитывать, что за моей спиной стоял Марикк и глядел на него сонными глазами, готовый сломать ему шею одним движением своей огромной лапы.
— Спасибо большое, наставник Цинна, за ваш рассказ о воспитании императора, — сказал я. — А теперь оставьте нас, я хотел бы поговорить с моими братьями и сестрами.
  
Глава 9
 
Здесь происходит сплошная, хотя и важная болтология
 
Цинна низко поклонился и без лишних слов поспешил к выходу, выполняя мое пожелание освободить помещение от лишних ушей. Вы не подумайте, что он стал таким шелковым и послушным после того, как я изгнал его покровителя, моего дядю, из города. Нет, даже после этого Цинна, обладавший строптивым характером, продолжал оказывать мне сопротивление.
Укротить его помог Донатина. Мы и раньше восхищались невероятной работоспособностью магистра оффиций, способного работать над государственными делами двое-трое суток подряд.