Год Собаки I. Среди Теней (СИ)

Он наслаждался паузой.
— Не знаю, кто ты, но у тебя ширинка расстегнута.
— Что?! — изумился и одновременно ужаснулся я.
И наклонил голову.
Илья ловко поддел двумя пальцами мой подбородок и дернул вверх. Зубы клацнули, и я прикусил язык.
На секунду опешил.
Давненько не попадался на этот изящный трюк… Последний миллион лет уж точно.
— Ах ты, мерзеныш… — с восхищением сказал я и бросился на Илью.
Он увернулся и проскочил под рукой, я догнал его в комнате, но он опять увернулся. Поймал его у дивана в зале. Мы боролись на полу, а потом просто лежали там и смеялись.
Нас душили приступы хохота, это было похоже на истерику.
Стресс и шок перехода через границу жизни и смерти, страх неизвестности бился у нас в груди. Прорывался наружу взрывами смеха.
— Девочка одна… она мне нравилась. Вздыхал по ней… — немного успокоившись выговорил Илья. — Подошла в классе и при всех, серьезно так, говорит шепотом. Что у меня внизу расстегнуто, и все видно.
— И?
— Я растерялся и отморозил.
— Что ты сказал?
— Проветриваю…
И нас скорчило на полу в приступах неудержимого хохота.
— А она? — еле выдавил я.
— Стояла вся красная… И я тоже… Класс лежал.
Илья вытирал выступившие слезы:
— Самое смешное, знаешь, что?
— Что?
— Она сказала правду… Представляешь картину?
Мы согнулись в конвульсиях. Илья рыдал:
— Испанский стыд…
— Все… я больше не могу, — задыхаясь сказал я, внутри болели все мышцы, и предпринял попытку подняться.
— Погоди… — держась за живот, проговорил Илья. — Она ответила.
Я обернулся и посмотрел на него, еле сдерживая смех.
— Понимаю, говорит… Если в доме покойник, дверь не закрывают.
И я снова повалился на пол. Ползая по паркету, я уже почти не мог ни смеяться, ни двигаться, ни дышать.
— Илья, хватит… сочинять… Девочки не знают таких баянов.
— Чистая… правда, — задыхался он.
Наконец, мы забрались на диван и немного отдышались.
Илья подмигнул мне.
— Илька, прекращай смешить… Больше не могу.
— Тебе пальчик покажи, будешь смеяться, — сказал Илья.
— Какой еще пальчик?
Он показал мизинец, и я в беззвучных конвульсиях сполз с дивана на пол.
Следом, глядя на меня, сполз Илья.
#
9.
Илья открывал принесенные горничной коробки и высыпал содержимое на стол, а я раскладывал его по ящикам комода.
В коробках оказались разнообразные предметы на все случаи жизни. Свежие газеты, и красочные буклеты с фото местных достопримечательностей, путеводитель по городу, небольшая сумма наличными, часы, карта, два пропуска из прозрачного металла, фонарик, блокнот, ручки. Полный набор предметов для выживания. Проще сказать, чего там не было…
В гардеробе девушка развесила сезонную одежду. Я выбрал земного кроя джинсы и рубашку, почти такие же, как на мне были.
Илья присмотрел себе кеды.
Я скинул на пол штаны и рубаху и тут же переоделся. Грязную опустил в ящик для белья.
— Красавчег… — сказал Илья, покосившись на меня. — Я тоже, пожалуй, обновлюсь.
Он быстро разделся, отодвинул от себя ногой старую одежду:
— Не пойму даже, чем пахнет… — он поморщился. — Вода в колодце, вроде, была чистая.
Илья выбрал серую футболку и защитного цвета брюки.
Я поднял его одежду и поднес к лицу, она хранила в себе едва заметный запах магического пламени. Такой запах стоял на полях сражений с использованием оружия на магических принципах, так пахли погибшие в огне.
Я смотрел на Илью во все глаза. Его история становилась все более загадочной. Прошлое и будущее Ильи были так же закрыты от меня, как и у всех, кто связан с Ритуалом.
— Я не ел миллион лет! — заявил он и исчез в столовой.
Вернулся озабоченный.
— Что там такое?
— Креветко… — вздохнул Илья. — Портовый город, чего я ждал?
— Ты ж хотел сожрать кого-нибудь? Вот оно и приползло…
Отвернулся на секунду, отправляя его одежду в ящик для белья.
Илья уже что-то жевал.
— А во рту что?
— Фаффин… — промычал он.
В столовой я открыл кастрюльку. «Креветко» оказалось ароматной пастой со сметанным соусом.
Под ошеломленным взглядом Ильи я свалил всю пасту себе.
 
— Астанавись, пернатый! — крикнул Илья.
— Не будешь спасать ракообразных?
— Иди знаешь куда? — он отобрал тарелку и отложил себе половину.
— А тут что? — спросил Илья, поднимая фарфоровую крышку еще одной кастрюльки, когда мы прикончили пасту.
— Суп, — сказал я.
— Креветочный… — вздохнул он.
В конце концов мы съели все задом наперед. Сначала пирожные, затем второе и в конце первое.
Илья пододвинул стопку свежих газет с края стола. Скосил глаза.
На верхней опять была моя фотография. Другая, но не менее злобная. Тут я указывал на зрителя рукой (не помню, чтобы я такое делал, наверное, просто поправлял волосы), и заголовок гласил: «Ты следующий».
— Как она на тебя смотрела, бро… — мечтательно сказал Илья. — На все три «эн»…
— Не свисти… Энн смотрела на тебя. Это, во-первых,…
— А во-вторых?
— Пойду прогуляюсь. Надо полетать везде, осмотреться… Что-то мне не нравится, пока не понимаю, что. Найдешь, чем заняться?
— Легко, — кивнул Илья и откусил последний маффин. — Тоже пойду на разведку. Погуляю по гостинице, покатаюсь на лифтах…
— С лифтами осторожнее, — заметил я. — Наугад номера не вводи.
И, глядя на готовящегося сострить Илью, произнес:
— Я серьезно… Особенно несуществующие номера. Строго по справочнику.
— Но проблемо, — кивнул он.
— И вообще, кончай жрать, — я выхватил у Ильи остаток маффина и кинул в рот. — Это мой…
Я накинул легкую куртку, одел кроссовки, положил в карман пропуск.
Посмотрел на Илью:
— Ударим крыльями?
Он улыбнулся, и мы совершили тот же танец рук, что и Принц в вестибюле.
Я понял, что казалось мне странным.
Это был только наш танец крыльями. Который мы придумали с Ильей на Земле. Принц никак не мог знать его.
— Будь осторожен… — тихо сказал я. — Если что, сразу возвращайся.
И вышел в коридор.
В моих планах было спуститься на лифте, выйти на улицу, найти спокойное место и подняться в серое небо. Пока безопасно удавался только полет, использовать другие способности я опасался. Не понятно было, как отреагирует на них новое тело.
Я прошел с десяток шагов, как услышал знакомые голоса. Обернулся на звук. Принц и мэр стояли в закутке зала, и между ними происходил диалог, который сложно было назвать томным.
Оставаясь незамеченным, я сделал еще несколько шагов и скрылся за углом.
Приглушенные слова, отражаясь от камня, легко достигали меня. Я слушал окончание разговора, который с каждой секундой нравился мне все меньше и меньше.
Голос Принца был бесцветным и тихим. Он буквально прижал мэра к стене.
— Ты что творишь? Он мог обратиться прямо в машине, все было бы кончено… Мы столько готовились к этому дню.
Я выглянул из своего укрытия и быстро оглянулся в поисках путей отхода.
Мэр ответил что-то невнятное.
— Если с ним что-то случится, — бесцветно сказал Принц. — Я сам… тебя уволю.
Слово «уволю» произвело на мэра сильнейшее впечатление. Он задрожал. Видимо, это было не простое увольнение… и не просто слова.
Принц наклонился к его уху, сообщая подробности.
Мэр стал медленно сползать по стене.
Я не стал ждать конца их милой беседы. Преодолел по открытому пространству несколько метров до черного хода. Поднялся по лестнице на пару пролетов вверх.
Прислушался. Никто не шел за мной.
Было очень тихо.
Я распахнул створки, ступил на подоконник и, задумавшись, шагнул из окна четвертого этажа. По инерции отлетел от здания и повис в воздухе.
Окно автоматически закрылось.
Погода начинала портиться, из-за горной гряды дул почти ледяной осенний ветер. Моросил дождь. Я знал, что скоро дождь усилится, и пойдет сплошным потоком.