Год Собаки I. Среди Теней (СИ)
«Охранники мэра», — вспомнил я и узнал близнецов.
— Пробуй, — сказал я Илье.
Илья снова приложил карточку, и снова ничего не произошло.
Охранники приближались. Один из них поднял руку и крикнул:
— Эй, что вы делаете на этом этаже?
Я выхватил карточку у Ильи и приложил к дереву.
Метка полыхнула, карточка зажглась синим, внутри щелкнул замок. Мы толкнули тяжелую дверь и ввалилось в номер.
Дверь закрылась.
Карточка вспыхнула красным.
Мы смотрели друг на друга, ощущая, как колотятся наши сердца.
Илья прошептал:
— Маленькие детки перепугали сами себя до смерти.
— Ха-ха… — сказал я, — очень смешно.
В этот момент в дверь постучали, и мы чуть не подпрыгнули от неожиданности. Затем после короткой паузы карточка зажглась зеленым.
Дверь открылась. На пороге стоял дворецкий.
— Разрешите войти? — обратился он через порог.
И пояснил:
— Таков протокол.
— Входите, — разрешил я.
Аарон переступил невидимую границу и закрыл дверь.
— Номер ваш до конца сезона, имена внесены в список участников. Теперь вы под защитой Ритуала.
Дворецкий помолчал.
— Я отдал некоторые распоряжения… Скоро привезут вещи, обед, свежую прессу и все необходимое. Могу от вашего имени открыть доступ в номер консьержу?
— Да, — сказал Илья. — Конечно.
— Хорошо, — проговорил Аарон. — Код лифта в главный вестибюль «один-ноль-один». Меня всегда можно там найти.
— А Принц? — спросил я.
— Уже в курсе…
Дворецкий повернулся к выходу. Перед самой дверью он остановился.
Стоя к нам спиной, медленно, подбирая слова, произнес:
— Очень жаль… что ваши родные… не с вами. Их всегда не хватает.
И вышел.
#
8.
Мы, не торопясь, осмотрели просторный номер.
Зал с диваном и креслами служил и гостиной, и прихожей, из него двери вели в наши комнаты, в столовую, гардеробную и санузел.
Окна комнат и столовой выходили на улицу.
Гостиницу построили так, чтобы, не покидая ее, можно было добраться из одной точки в любую другую. Здания различных стилей и различных эпох, вырастали друг из друга, образуя улицы и кварталы, проникая своими щупальцами в городские застройки, смешиваясь, теряясь в них.
Это был город внутри города.
Поэтому, выглянув из окна, мы видели не гостиничный двор, а обычную улицу, магазинчики и летние веранды кофеен. И лишь почти полное отсутствие прохожих намекало, что это не город, а внутреннее пространство гостиницы.
Рядом не оказалось ни космодрома, ни железной дороги, а морской порт находился в нескольких километрах к югу. Транспортные вестибюли, принимавшие поток гостей, располагались в разных частях гостиницы-монстра.
Наш вестибюль считался самым большим и старым, его называли «Центральный».
Из крупных работали еще «Восточный», «Морской», «Единственный» и «Западный». Последний, как и все западное крыло, был открыт лишь частично.
Маленькие вестибюли, бегло пролистав буклет, я не запомнил.
Остался в памяти только «528 ступеней», недалеко от Лестницы в Небеса.
Система мгновенных лифтов связывала все воедино. Их еще называли горизонтальными.
Лифты располагались повсюду, в разных, порой в самых неожиданных местах. И, разумеется, в музеях, парках, на побережье и смотровых площадках, откуда открывались романтичные виды.
Распахнув окно, мы высунулись наружу и глазели по сторонам.
Снег на мостовой растаял, небо просветлело, но к трем часам обещали дождь. Я понял, что резкие смены времен года — из лета в зиму и обратно — в течении одного дня, здесь были не редкость.
Раздался стук в дверь и девичий голос:
— Обслуживание номеров.
— Открыто, — сказал я.
Вошла горничная, совсем молоденькая девушка, наша ровесница.
— Энн… с двумя «эн»… — представилась она. — Угадываю и исполняю желания.
Закатила в номер сразу несколько тележек — с едой, две высокие с одеждой на плечиках, и еще одну с какими-то коробками.
Энн быстро распределила все по своим местам. Еду откатила в столовую, вешалки с коробками в гардероб, а белье и полотенца в ванную комнату.
Посмотрела на нас и покраснела.
— Можно ваши автографы.
Мы застыли с открытыми ртами.
— Зачем это? — сказал Илья.
Она смутилась еще больше.
— Нужны ваши подписи, что номер принят.
— А-а… — одновременно сказали мы.
И поставили две закорючки в планшетке.
— Белье везде свежее, меняла сегодня. В гардеробе одежда на все случаи и обувь. Экран определил ваши параметры, я подобрала один комплект в земном стиле и в местном.
Девушка бросила на Илью быстрый взгляд.
— Не нашли данные на планету Альтерния, поэтому второй комплект собрала тоже земной.
— Это несуществующая планета, — сказал я. — Но с нее приходят вполне реальные и бесстыдные чудовища.
— Правда? — спросила она.
— Мне ли не знать… Что ты еще написал в анкете? — грозно сказал я, наступая на Илью.
Он, смеясь, отступал.
— Мы догадались, что это шутка. Но не сразу… — проговорила девушка.
И вдруг сказала:
— Извините… Все-таки, можно ваши автографы.
Мы повернулись к ней.
Энн держала в руках газету, свежий выпуск «Вестника Снов». На первой полосе громадная черно-белая фотография, сделанная сегодня утром у машины. Был запечатлен момент, когда я шагнул к парню в пестрой рубашке.
— Ачешуеть… — тихо сказал Илья.
Я смотрел на фото и не узнавал себя.
Лицо с открытым ртом было диким и злобным, почти сумасшедшим, сильно искажено оптикой, перспективой и ракурсом сьемки. На заднем фоне застыли мэр с охраной, Синг и растерянный Илья.
Крупным буквы заголовка кричали: «Вас я убью первым», и чуть мельче: «сказал он мне в ответ». Ниже еще мельче: «Не задавайте ему дурацких вопросов, если хотите дожить до утра.»
Снимали с близкого расстояния, навскидку. У парня в пестрой рубашке в толпе был сообщник. Один отвлекал, а другой вел скрытую сьемку.
— Шикарное фото… — сказала горничная, — эмоциональное, динамичное. Репортер, наверное, намочил брюки… Вы наш герой.
Я расписался белым по-черному, и отдал ручку Илье. Он тоже поставил свою подпись.
Девушка молитвенно сложила руки и прижала к груди газету. Выпорхнула в коридор, и мы остались одни.
— А мне автограф? — ехидно спросил Илья.
Он явно нарывался…
Но вместо того, чтобы отвесить абуминогу подзатыльник, я стоял в полной растерянности.
Меня будто шарахнули большой галактической энциклопедией по голове. В другой момент я порадовался бы всему этому… Но сейчас мне было нехорошо.
Угнетал внезапный разрыв с мэром и Сингом. Невозможность видеть будущее, последствия своих и чужих поступков. Я терял контроль, а неопределенность его обретала.
Статья выбила меня из колеи. Я представлял, видел себя совсем иначе.
— Илья, мне сейчас вообще не до смеха…
Он посмотрел внимательно.
— Поэтому мэр сказал, что ты не тот, за кого себя выдаешь? Из-за этого эффекта, как на фотографии?
— Почему спрашиваешь?
Илья замялся, опустив голову. Потом посмотрел в глаза:
— Я кое-что увидел сегодня в машине.
— Что увидел?
— Что-то такое… жуткое. Ты изменился. Оно проступало сквозь тебя.
Я пожал плечами.
Мне нечего было сказать. Интерпретировать то, что каждый во мне видел бессмысленно. Люди видели свои страхи, желания, мечты и проблемы. Кто-то видел мои прошлые роли и маски.
Но мне все равно придется ответить на его вопросы…
Поэтому я сказал:
— С мной кое-что случилось… За последний миллион лет.
— И что же? — с участием спросил Илья.
Участие было настолько искренним, что я забыл с кем говорю. Забыл, что передо мной тролль восьмидесятого уровня.
И ответил честно:
— Меня все видят по-разному.
Илья глянул с удивлением, а потом расхохотался.
— Что смешного?
— Знаешь, что я вижу?
Я вопросительно смотрел на Илью, не чуя подвоха.