Восхождение Примарха (СИ)
«Паучье чутьё, — отозвался наставник. — Тебя, определённо, ждёт что-то плохое впереди».
«Это связано с моим другом?»
«Опасность угрожает тебе».
Это я и без него понимал.
— Слушай, Олег, а другого места, где поесть нет?
— В пешей доступности ничего больше достойного аристократов нет. Можем поехать куда-нибудь за город, в клуб.
— Нет, пошли уже. Тем более, водитель меня там же ждёт.
Чем ближе мы подходили, тем больше я косился по сторонам и примечал разные вещи. Вот подозрительный человек проходит мимо, там канализационный люк приоткрыт, на втором этаже здания напротив что-то дало блик, хотя никакого солнца и в помине нет. И так далее.
Всё случилось перед самым входом в кафе.
Второй и третий этаж того же здания занимала специализированная библиотека. Называлась она «Высокая Литература», о чём сообщалось на гигантской вывеске, высотой в оба этих самых этажа.
Для того, чтобы зайти в кафе, мы должны были пройти прямо под ней. Ни обойти, ни укрыться. Но за несколько шагов до неё у Олега развязались шнурки на правом ботинке. А поскольку я смотрел куда угодно, но не на него, данное обстоятельство совершенно укрылось от моих глаз.
И вот, не доходя до сверкающей вывески «Высокая Литература», мой друг наступил на собственные шнурки и с громким: «Ой!» — растянулся на асфальте.
И, словно именно это вызвало цепную реакцию, со второго этажа сверзилась огромная сверкающая конструкция. Ровно на то место, где мы должны были бы проходить, если бы не патологическое невезение Олега Чернышёва. Хотя именно в этом случае я бы поспорил.
— Главное, штаны целы, — офигевшими глазами глядя на образовавшийся завал впереди, сообщил мой друг. — А то меня отец убил бы.
Не знаю уж почему, может быть, от несуразности всей ситуации, я рассмеялся, а вскоре меня поддержал и Олег.
«Высокая Литература» нас не зацепила, как, по счастью, и остальных прохожих.
* * *На протяжении всей аллеи, ведущей к дворцу, и вдоль самого величественного здания расставили конструкции, внешне напоминающие фонтаны. Вот только вместо воды оттуда время от времени извергалось пламя. Устроители, как я понимаю, хотели подчеркнуть стихию, которой владела императорская семья. Только вот я больше вспоминал несчастного германского князя, уехавшего из этого дворца в новом комплекте одежды и без волос.
Но куда большее воздействие имели расставленные всюду кареты скорой помощи и пожарные расчёты.
— Интересно, куда столько? — задал риторический вопрос Олег, пытаясь посчитать хотя бы примерное количество техники, что пригнали ради бала.
— На всякий пожарный, — сказал я, и друг ухмыльнулся каламбуру. — Вдруг несчастный случай какой…
— Ты же понимаешь, что, если даже десятая часть всего этого пригодится, это будет уже не несчастный случай, а система.
— Ну тебе-то это никак не мешает.
— Я уникален, — Олег задрал подбородок и едва не навернулся, оступившись на ровном месте.
Недалеко от крыльца нам встретилась группа подозрительно знакомых людей.
— Привет, Никит, Олег! — князь Кропоткин махнул нам рукой. — Вас ждём и Мамлеева ещё.
Мы подошли, и я внимательно оглядел собравшихся.
— Странно, я думал, что наши тут в полном составе будут.
— Молчи, печаль, — князь сделал жест рукой, словно отмахивался от меня. — Должны были присутствовать все. Но серия затмений ретроградного Меркурия сделала своё дело.
— В смысле?
— О, а вы не в курсе, что ли? Васильчиков в аварию попал в трёхстах метрах от дома, только отъехал. Забыл пристегнуться. Вместо бала — стоматолог. Горчаков и Щетинин ехали на Сапсане, сошёл с рельсов. Сашку Щетинина сразу в госпиталь отправили, он щит не успел активировать, а Лёха Горчаков людей спасал шесть часов кряду, ему просто не до бала. Оболенский успел доехать, всё нормально, но отравился за завтраком. Сейчас унитаз пугает. Звонил, просил, чтобы начинали без него, — он вымученно улыбнулся.
Мы с Олегом переглянулись.
— Нас тут тоже могло не быть, — сказал я, вспоминая рухнувшую вывеску.
— Насчёт Олега не удивлён, но ты-то? — Фёдор явно был рад, что мы, несмотря ни на что, добрались в целости и сохранности.
— А я за компанию, — сказал я, пожимая руки собравшимся однокурсникам. А затем меня, словно осенило. — А у вас никаких странностей не было?
— Я должен был ехать с Горчаковым и Щетининым, но в последний момент оказалось, что старшему брату нужно сюда по делам, и он меня отвёз, — сказал Лев Куракин, который мне не особо нравился своим снобским отношением ко всему на свете.
— Я только прибыл из-за границы, — Михаил Елецкий, сам по себе всегда отстранённый, и сейчас не блистал многословием.
— Я доехал нормально, — ответил Кропоткин. — Но потом сообщили, что моя машина попала в аварию. А я с отцом ехал, он рассказывал, что нравится принцессе. Тут ничего не ел, нигде не останавливался, сразу во дворец.
— Странные дела творятся, — подвёл я итог. — Такое ощущение…
Меня прервала громкая классическая мелодия из телефона Фёдора.
— Прости, — сказал он, — Ренат Мамлеев, — а затем в трубку: — Да! Что⁈ Да как так-то⁈ Ладно, береги себя, лечи ногу. Сегодня уже вряд ли, а завтра зайдём к тебе.
— Так, рассказывай, — попросил я побледневшего Кропоткина, когда тот закончил разговор.
— На подходе к дворцу его сбил сумасшедший на электросамокате и сломал ему ногу, и теперь Ренат вместо бала оказался в императорской больнице, где его готовят к операции.
— Чудненько, — резюмировал я. — Кто-нибудь читал про десять негритят?
На меня посмотрели осуждающе.
— Да ладно, шучу я. Идёмте внутрь, пока самокатчик до нас не добрался? Правда, я не уверен, что там будет безопаснее.
Если снаружи дворец выглядел очень ярко и царственно, как и полагается подобным строениям, то внутри всё было слишком.
Каждая деталь была излишне выпячена и буквально кричала о своей дороговизне. Золотые колонны, янтарные мозаики, бриллиантовые подвески на люстрах, персидские ковры, картины, скульптуры… И вот всё это буквально перехлёстывало через край.
И тут я понял, что у моей семьи отличный вкус и они предпочитают стиль современного минимализма, а не вот эту архаичную вычурность.
Мы с ребятами решили держаться вместе и особо не разбредаться. Было совершенно неясно, что происходит, а значит, наша безопасность зависела целиком и полностью от нас. Впрочем, моё чувство тревоги сегодня молчало.
Хотя, нет, не так. Не молчало. Вчера, после обрушения вывески оно уменьшилось, но не погасло совсем, а так и тлело назойливым огоньком.
В назначенное время вышел глашатай и объявил:
— Осенний бал в честь молодого поколения — будущей опоры государства объявляется открытым. Встречайте хозяйку вечера — Её Императорское Высочество Варвара Ярославовна.
Из специальных дверей за спиной глашатая появилась фигурка в вечернем платье, цвета пламени со стилизованными огоньками на подоле.
Парни, стоящие рядом, даже присвистнули.
— А вживую-то она куда красивее, чем на всех этих фотках в сети, — заметил Фёдор Кропоткин.
— Принцесса всё-таки, — я пожал плечами, не совсем понимая восторги парней.
Пока проходило торжественное открытие, Олег мне тихонечко, едва слышным шёпотом рассказывал, кто есть кто. А я не уставал поражаться его знаниям. Казалось, он знает в лицо всю знать империи, и может рассказать чуть ли не самую подробную биографию каждого. К счастью, он ограничивался общими сведениями.
Перед тем, как объявили первый танец, к нашей группе подошла одна из фрейлин Её Императорского Высочества и что-то прошептала на ухо Льву Куракину, отчего тот задрал нос чуть ли не в потолок и проследовал вслед за фрейлиной, поглядывая на нас снисходительным взглядом.
Он считал, что это большая удача. А я вспоминал слова деда по поводу урны с пеплом в семейном склепе.
Хотя, в целом, обстановка мне очень нравилась. Была только молодежь, никаких матрон, зорко следящих за дочерями, и скучных деловых разговоров между главами родов. Здесь был всего один человек старше тридцати — древний старичок старше семидесяти, но не по годам бодрый. Чем-то отдалённо он напоминал деда Державина. По словам Олега, это был Виталий Разумовский, когда-то гроза империи и глава службы безопасности Его Императорского Величества. А ныне почётный пенсионер империи. Вызвали его, судя по всему, для обеспечения безопасности мероприятия.