Самый разыскиваемый вампир(ЛП)

– Заткнись, – прошептал Дивина.
– Иногда им хочется пить, и они останавливаются, чтобы глотнуть крови из ведер, которые они поставили под ним, чтобы поймать драгоценную жидкость, но в другой раз, хотя это только к концу, – заверил он ее, – один из них ударит по главной артерии, например, сонной артерии, или, и это круто, по локтевой или лучевой артерии в одной из рук, свисающих вниз, а затем они просто стоят и позволяют ей брызнуть и течь в рот из его руки, как из носика чайника.
– Заткнись, – повторила Дивина более сильным, но скрипучим голосом. Ей показалось, что у нее перехватило горло.
– О, прости, я заставляю тебя испытывать жажду? – заботливо спросил он.
– Испытывать жажду? – недоверчиво повторила она. – Меня от тебя тошнит.
– О, – сказал Абаддон с притворным удивлением, а затем цокнул и покачал головой. – У тебя всегда был слабый желудок, не так ли? Ну ладно. – Он пожал плечами, а затем сказал: – В любом случае, обычно, когда они заканчивают с отцом, затем вешают рядом с ним, мать также вверх ногами, что удобно для того, чтобы убрать ее ночную рубашку, если она носит ее, а затем они делают это снова и снова. Конечно, за ней идет старший ребенок и так далее.
Не в состоянии убить его, Дивина, прикованная к стулу, просто склонила голову, пытаясь отгородиться от всего, когда он закончил: – Итак, костер, кровь, крики и веселье для всех. Мальчикам это нравится. Они приходят в восторг, когда Лео говорит, что они едут на семейный пикник.
– Боже милостивый, – выдохнула Дивина.
– О, не будь такой, – упрекнул Абаддон. – Ты должна гордиться своим сыном. Он, по крайней мере, сравнялся, если не превзошел своего отца, когда дело доходит до актов разврата. И это несмотря на то, что у него была мать, что, конечно, было помехой, учитывая твои хорошие манеры.
– Он – не мой ребенок, – холодно сказала она, поднимая голову и глядя сквозь мужчину.
– Нет, – сочувственно сказал Абаддон. – Твой ребенок был девочкой с большими серебристо-голубыми глазами и льдистыми светлыми волосами, как у тебя под этой мерзкой краской. Она… – он сделал паузу, когда его телефон издал еще один звук, на этот раз твиттер. Вытащив его, он посмотрел на послание и улыбнулся. – Ну, Маркус тоже хорошо провел время. Он подъезжает.
Дивина почувствовала, как у нее упало сердце. Несмотря на то, что он сказал, что они ждут Маркуса, она надеялась, что он просто лжет ей или что у Маркуса хватит ума не приходить, в конце концов. Она была бы даже счастлива, если бы он возненавидел ее теперь, когда узнал, что она – та самая женщина, которая, сама того не зная, спасла чудовище, когда схватила своего сына и унесла его в тот день в отеле. Она ненавидела себя за это теперь, когда узнала, чем он занимался все эти годы.
Дивина не могла представить кровь на руках человека, которого она считала своим сыном Дамианом. Но она знала, что каждая капля была и на ее руках. Она подвела его как мать. Она должна была сбежать от Абаддона, как только они покинули лагерь. Она должна была ... Ну, честно говоря, она не знала, что еще можно было сделать, чтобы предотвратить это, но она была уверена, что что-то было.
Маркус остановил взятый напрокат седан рядом с внедорожником, который взяла Дивина, и осмотрел здание впереди, задаваясь вопросом, сколько людей было внутри. Он шел в логово льва, и шел охотно. Почему? Потому что в сообщении, оставленном для него в отеле, говорилось, что если он придет и расплатится своей жизнью, Башу пощадят.
По мнению Марка, у него не было выбора. Она была его спутницей жизни. Все было так просто. Он скорее отрубит себе голову, чем увидит, как она страдает. Он просто не знал, спасет ли его жизнь ее, в конце концов. Он не был настолько глуп, чтобы верить, что Абаддон, оставивший послание, действительно позволит Дивине уйти.
Маркус также не знал, сколько у них времени до того, как Люциан и остальные выследят их. Вчера вечером их ждали на карнавале. Он позвонил вчера вечером, когда ехал в такси за одеждой, чтобы сказать Винсенту, что они приедут немного позже, чем ожидалось, что Дивина согласилась рассказать ему все, но это займет время. Однако был уже полдень следующего дня, и он больше не звонил и не отвечал ни на один из многочисленных утренних звонков. Сначала он был связан и разговаривал с Дивиной в спальне, в то время как его телефон был в кармане джинсов в ванной, и он не слышал первого звонка, а затем он отчаянно хотел добраться до нее, поэтому проигнорировал остальное. Кроме того, он не знал, что сказать, позвать их на помощь или нет. Маркус не был уверен, что Дивина в их руках в большей безопасности, чем с мужчиной, которого она вырастила как сына.
 
Звук мотора привлек его внимание к зеркалу заднего вида. Маркус не слишком удивился, увидев машину, остановившуюся позади его машины. Она преследовала за ним всю дорогу от отеля в Вегасе. Но теперь, когда между ними больше не было безопасного расстояния, он мог видеть двух мужчин внутри. Они могли бы быть близнецами, несмотря на то, что у одного была бритая голова, а у другого – длинные, спутанные волосы. Они определенно были сыновьями Леониуса Ливия II. Все его сыновья, казалось, были похожи на него.
Мужчины вышли из машины, но просто прислонились к ней, терпеливо ожидая, одетые в джинсы и футболки. Ни один из них не выглядел слишком обеспокоенным тем фактом, что они стояли под полуденным солнцем и им придется кормиться позже. Но Маркус был прав, потому что знал, что они будут питаться какой-нибудь бедной смертной, которую выкрадут из ее постели или с улицы.
Сжав губы, он вышел из машины и направился к главному входу в здание, даже не потрудившись оглянуться, чтобы посмотреть, следуют ли за ним мужчины. Маркус знал это. Он бы знал, даже если бы не слышал хруста песка и камней под их ботинками.
 Глава  23 
– А, вот и вы. Спасибо, что так быстро пришли.
Дивина оторвалась от своих мыслей и посмотрела на дверь, когда Абаддон произнес эти слова. Ее сердце подпрыгнуло и упало, когда она увидела Маркуса, спокойно входящего в комнату, и еще двух сыновей Дамиана, идущих за ним по пятам.
Леониуса, поправила она себя. Это были сыновья Леониуса. Он мог бы быть Дамианом в детстве, но больше им не был. Он выбрал свой путь и свое имя. Теперь он был Леониусом Ливием вторым, и она никогда не позволит себе забыть об этом.
– Проходи, садись, – весело сказал Абаддон, указывая на стул, с которого только что встал.
Маркус подошел к стулу и с беспокойством оглядел Дивину, усаживаясь напротив.
– Я в порядке, – печально прошептала она, жалея, что он пришел.
– Конечно, она в порядке, Маркус. Ты не возражаешь, если я буду звать тебя Маркусом? – спросил Абаддон, указывая на мужчин, которые тут же подобрали еще одну цепь и начали приковывать Маркуса к стулу. – А ты, конечно, зови меня Абаддон. Или Абби, если хочешь.
Маркус не обращал на него внимания, как и на людей, приковавших его цепями, и просто смотрел в глаза Дивины, как будто она была там одна. Она могла видеть серебро, кружащееся в его черных глазах, и была уверена, что его эмоции были бурной смесью гнева, беспокойства и какого-то более мягкого чувства, которое она не осмеливалась назвать любовью. Но она не знала, сердится ли он на нее или на Абаддона. «Вероятно, и то и другое», – с грустью подумала она, а затем посмотрела на Абаддона, приказавшего двум вновь прибывшим мужчинам выйти и последить за порядком снаружи. Двое мужчин ушли, оставив только Абаддона и внука, который все это время оставался позади нее. Он стоял, прислонившись к стене, со скучающим видом, с тех пор как она была прикована к стулу.
– Ну что ж, – сказал Абаддон, усаживаясь на край стола. – Мы просто сидели здесь и болтали о старых добрых временах.
Марк наконец-то оторвал взгляд от Дивины, чтобы поприветствовать его, сказав: – Дивина сказала мне, что ты был одним из первых людей Леониуса.