Гастон. История любви и коварства

Он откинулся на спинку скамьи. Как там говорит старинная пословица? Что-то вроде «научи человека рыбачить, и он больше никогда не будет голодать».
– Я могу устроить его на работу в замок!
– Он музыкант, Гастон! Наверняка чёрной работы повсюду предлагают много, но он предан своей страсти к музыке и использует её, чтобы облегчать жизнь другим. – Солнце спряталось за облако, и Агата плотнее подоткнула плащ под себя. – Кроме того, вам это ничего не будет стоить.
Музыкант шаркающей походкой направился к прилавку с выпечкой. Когда он приблизился, Гастон разглядел потёртости на его лодыжках – рваные брюки были ему коротки. В будущем Гастон должен был унаследовать большое состояние, но родители не позволяли ему тратить много. Он с раздражением отвернулся, но вдруг его осенила идея, и он снова взглянул на скрипача и выпрямился. Что, если у этого человека появятся тёплые башмаки, чулки, костюм и плащ, подбитый мехом?
Такой гардероб требует много денег, но можно приобрести его в кредит.
– Я куплю ему новую одежду! – Гастон вскочил.
Агата последовала за ним и остановила его, взяв за руку.
– На какие деньги?
Он уставился на неё.
– Какая разница, если бедняк получит самое необходимое?
Потом до него дошли её недавние слова. «Для состоятельного человека купить такой подарок – не великая жертва». Ладно. Она хочет, чтобы он принёс жертву. Гастон покопался в карманах.
– Я заплачу тем, что у меня есть, а остальное возьму в рассрочку – попрошу отца покрыть долг. Поверьте мне, когда я расскажу, зачем мне деньги, он не разделит вашего альтруизма.
Агата покачала головой.
– Если вы потратитесь и до конца месяца останетесь без средств, это сойдёт за жертву. А просить денег у отца – нет.
Гастон немного подумал.
– Хорошо. Я знаю, что делать.
* * *
После визита к портному за несколькими парами шерстяных чулок, брюками на подкладке, туниками, панталонами и зимней шляпой скрипач Пьер получил новый гардероб, а Гастон остался без денег. Поскольку одеждой его обеспечивал камердинер, юноша не имел представления, сколько она стоит. Он пожалел, что нельзя отдать музыканту платье со своего плеча – то, что выкинули слуги, – и приобрести себе новое.
Но когда скрипач кланялся Гастону и благодарил его снова и снова, глаза Агаты наполнились слезами, и юноша понял, что поступил правильно, и от гордости выпятил грудь вперёд. Этим добрым делом он, без сомнения, заслужил следующие улучшения внешности.
Когда они вышли из тёплой лавки портного на продуваемую холодным ветром улицу, Агата указала на ноги Пьера. В башмаках зияли дыры, сквозь которые просвечивали чёрные как уголь новые шерстяные носки. Хоть они и тёплые, когда пойдёт снег, они сразу же промокнут. Гастон встретился с Агатой взглядом и пожал плечами:
– У меня больше нет денег.
Лицо её исказилось от разочарования. Значит ли это, что после того, как он потратил все свои карманные деньги, ему не видать очередного преображения? Агата упоминала, что требуются жертвы. А разве не достаточно того, что он остался без гроша?
Зазвенел звоночек, привлекая его внимание к находящейся рядом лавке сапожника. Башмаки на каблуке, цветные домашние туфли и кожаные сапоги дразнили его из-за заиндевелой витрины. Гастон склонился к уху Агаты.
– Вы уверены, что я не могу взять в долг у отца?
Девушка красноречиво поморщилась, и Гастон понял ответ. Они договорились, что следующим шагом к преображению будет изменение волос – редкий младенческий пушок станет темнее и гуще. Не может же он упустить эту возможность из-за своего эгоизма.
Выругавшись про себя, Гастон принял решение и окликнул скрипача.
– Пьер, ещё кое-что.
Музыкант оглянулся, вытаращив глаза, и Гастон жестом предложил ему присесть на. ближайшую скамью. Когда они уселись бок о бок, Гастон начал расшнуровывать свои любимые башмаки из телячьей кожи, подбитые мехом, прикинув, что скрипачу они будут великоваты, но всё-таки подойдут.
– Слушаю, ваша светлость, – пискнул Пьер.
Гастон снял башмаки и отдал их нищему музыканту. На ледяном ветру ноги в носках тут же замёрзли, и юноша стиснул зубы.
 
– Я бы хотел подарить их вам. – Эти слова дались ему с трудом, но, когда он увидел широкую улыбку Агаты, краешек зачерствелого сердца растаял и, сам от себя не ожидая, юноша скинул одолженное у слуг пальто и тоже отдал его скрипачу. Оно было ещё вполне сносным, но по возвращении домой Гастон всё равно отправил бы его прямиком в кучу для раздачи бедным. Невелика потеря, разве только совсем неуютно будет на холодном ветру добираться до кареты.
Слёзы потекли по лицу Пьера, когда он сунул ноги в башмаки и надел тёплое пальто.
– В вечной жизни вам непременно воздастся за вашу великую щедрость, ваша светлость.
Гастон при этом повернулся к Агате и подмигнул ей. Ему не придётся ждать награды так долго. Но лицо девушки исказилось от непонятного ему недовольства.
– Добрый господин. – Озабоченный тон Пьера насторожил его. – Раз у вас такая милосердная душа, я бы хотел попросить вас обратить вашу чуткость к аббатству, переполнен-ному бездомными детьми, которые лишились родителей во время чумы. Сёстры очень нуждаются в помощи.
Гастон знал, что мать каждую весну жертвует на монастырь. Ему также было известно, что в предыдущем году было собрано достаточно денег на перестройку часовни. Если на сирот не хватает денег, то, вероятно, следует лучше распределять благотворительные средства. Но Гастон стёр с лица издёвку и ответил:
– Я подумаю, что можно сделать.
Скрипач встал и, непрестанно кланяясь, попятился:
– Благослови вас Бог, ваша светлость.
Гастон смотрел вслед удаляющемуся музыканту, удивляясь новому для себя чувству – приятному умилению, незнакомой прежде уверенности в себе. Когда он встал со скамьи, то показался себе чуть выше, чем был раньше. Пока резкий порыв ветра не пронзил насквозь поношенную тунику. Юноша нехотя сунул ноги в оставленные Пьером дырявые башмаки.
Ступни мёрзли, деньги кончились, хотелось есть, и Гастон уже мечтал закончить свою прогулку и вернуться домой. Но Агата вдруг куда-то исчезла.
Маркиз с раздражением осмотрел площадь и увидел, что юная чародейка присела около двери заброшенной лавки. Она разговаривала с компанией чумазых оборванцев не старше семи лет. Они были перепачканы с головы до пят, большинство из них босоногие, кое-кто в длинных туниках и без штанов. Гастон направился к ним и вдруг замер – тусклое мерцание, несомненно, означающее присутствие магии, окружило детей.
Объятый страхом, Гастон стал оглядывать толпу в поисках свидетелей. Но никто, похоже, не смотрел в сторону служанки и нищих сирот. Заметил ли бы он сам их в прежней жизни? Скорее всего, нет.
Когда он снова повернул голову к Агате, дети уже со смехом куда-то бежали, некоторые задержались, чтобы обнять её за шею, и поспешили догонять своих друзей. Гастон не сразу обратил внимание, что детишки теперь были полностью одеты: на ногах крошечные башмаки, на плечи накинуты плащи, на головах вязаные шапки. Ничто не бросалось в глаза, вся одежда была приглушённого цвета – серого, коричневого, тёмно-зелёного. Только самая маленькая девочка красовалась в розовой кепке с помпоном.
Гастон бросился к Агате, ожидая, что она в любой миг может потерять сознание. Но когда юноша подбежал к ней, девушка сияла от радости и даже покружилась на месте, когда увидела его.
Он был отчасти встревожен, потому что она рисковала быть разоблачённой, отчасти злился: для этих оборванцев она за несколько секунд совершила волшебство, а ему, чтобы заслужить то же самое, пришлось отказаться от всех своих денег и снять с ног любимые башмаки. Он требовательно спросил:
– Что это тут?
Сияние её улыбки чуть не сбило его с ног. Она ответила:
– Просто практикуюсь в бескорыстии.
Гастон оглядел её счастливое лицо.
– Раньше вы теряли сознание, когда ворожили. Почему на этот раз вы не утомлены?