Соучастники

Когда я впервые увидела эту игру, я едва поверила своим глазам. Но стыд за девушек сменился потрясением. Вы бы удивились, узнав, сколько молодых женщин охотно вызывались раздеться и превратиться в живую подставку под кокаин. Или поцеловаться с Хьюго. Наверное, для некоторых женщин поцелуй с миллиардером за пятьдесят – своего рода награда.
В тот пятничный вечер Зандер влез на кресло, опираясь на голову хихикающей девушки, и провозгласил:
– Думаю, пришло время поиграть в бутылочку. Вы знаете, что это значит?
Сгрудившиеся в комнате люди, уже знакомые с этой игрой, хором радостно завопили. Я разговаривала с Сильвией, и тут она посмотрела на меня скептически.
– Думаю, мне пора, – она вскинула на плечо сумку. – Старовата я для этих игр. Пошли.
Она взглянула на меня, ожидая, что я пойду за ней.
Я колебалась.
– Я, может… ненадолго задержусь.
Это была моя последняя вечеринка в Нью-Йорке, и мне было слишком весело, чтобы идти домой.
– Как-никак пятница, вечер, – добавила я.
Сильвия прищурилась. Сказать, что назавтра предстоят какие-то встречи, она не могла. Мне нужно было только собраться в Лос-Анджелес.
– Сара, ты уверена? Хочешь остаться здесь?
Она показала рукой на коловращение незнакомых людей, смеющихся, развалившихся на диванах, – масса загорелых ног, растрепанных волос, немногочисленных мужчин, напитывающихся бьющей через край женской энергией.
– Сильвия, я не пропаду. Хочешь, напишу, как домой вернусь? – пошутила я.
– Ну, одна дочь, о которой нужно волноваться, у меня уже есть, – улыбнулась она. – Ладно уж, отдыхай. Только не делай ничего такого, чего бы не стала делать я.
Мы обнялись на прощание. Увидимся уже в Лос-Анджелесе – и приступим к съемкам нашего первого голливудского фильма. Это все еще было как во сне – невозможно поверить.
Стоило Сильвии выйти, как атмосфера вечеринки изменилась. Словно Зандер дожидался ухода приставленного к нему взрослого.
– Так. Давайте-ка займемся делом, – провозгласил он. – Бутылка.
Он положил на пол пустую бутылку из-под “Моэта” и жестом велел всем сесть на корточки вокруг нее.
– И кокаин, – объявил Хьюго.
Он убедил молодую женщину по имени Кристи раздеться до трусов, снять лифчик и улечься на стеклянный журнальный столик. Когда он высыпал на ее полную, вздымающуюся грудь тонкую полоску кокаина, она хихикнула.
– Спокойнее, милая. – Хьюго положил широкую ладонь на голый живот Кристи. – Это высший сорт, его беречь надо.
К тому времени я привыкла к зрелищу растянувшейся на столе голой женщины, с чьей груди Хьюго, Зандер или еще кто-нибудь нюхает кокаин. Поначалу я думала, что так делается только в кино. Но со скрытой зачарованностью наблюдала за всеми действующими лицами, и каждый раз и нюхающий, и голая женщина разражались смехом, словно все это было уморительной шуткой для своих, ходившей между ними долгие годы.
Некоторые женщины предпочитали поцеловать Хьюго и, неспешно подойдя к нему, обвивали руками его загорелую шею. Некоторые целовали его жадно, возможно, надеясь, что немного его прославленного богатства передастся им благодаря чародейству их языка и губ.
Тем вечером ничего нового не было. Крутилась бутылка, и кружилась вокруг меня комната. Когда бутылка показывала на кого-нибудь из малочисленных мужчин, тот иной раз смеха ради дефилировал к Хьюго (неизменно вызывая этим взрыв хохота), а потом все же вынюхивал дорожку кокаина. Когда бутылка указывала на женщину, та обычно предлагала поцелуй, но иной раз просила заодно и кокаина понюхать. Как правило, Хьюго ей не отказывал.
Зандер был в этом цирке шпрехшталмейстером, и своей властью он распоряжался, как какой-то гиперактивный ведущий телеигры. Немногословный, тихий Зандер в эти минуты изгонялся. За него был играющий на публику фокусник, управлявший каждым движением и каждым человеком в комнате.
– КРУТИ! – крикнул он.
И кто-то шагнул вперед, чтобы крутануть бутылку в очередной раз. Та замелькала на ковре и остановилась, указывая на девушку рядом со мной.
 
Она спрятала лицо в ладонях и захихикала.
– Я? – спросила она.
Толпа в ответ заревела, но в круг вошел Зандер.
– Нет-нет! – резко объявил он, подняв руки. – Решение начальства.
Все замолчали, думая, что это, наверное, шутка такая.
Зандер нагнулся и слегка повернул бутылку, чтобы та указала на меня. По-бесовски ухмыльнулся мне и отступил.
Мое сердце прянуло от возмущения. А вот хер тебе, Зандер.
Каждый раз, следя за игрой, я считала, что меня это не касается. Словно ее правила в принципе на меня не распространялись. Но теперь толпа смотрела на меня и ждала.
– Внимание, внимание, – разъяснил Зандер, – это Сара, она работает со мной и Хьюго над нашими фильмами. Я знаю Сару вот уже пять лет, и до сих пор не видел, чтобы она вынюхала дорожку кокаина. Ну, или чтобы Хьюго поцеловала. Но сейчас или одно, или другое случится!
Он взмахнул рукой, и все сборище одобрительно загоготало. Я почувствовала, что щеки у меня вспыхнули от ярости и пяти выпитых бокалов шампанского. На долю секунды я пожалела, что не ушла раньше, с Сильвией.
Я посмотрела на Хьюго, который раскрыл объятья и манил меня, разыгрывая соблазн.
– Иди же, Сара, – замурлыкал он. – Сама же знаешь, ты этого хочешь.
Зандер расхохотался. Я вскипела.
– Зандер, нельзя так вот двигать бутылку, – попыталась я его урезонить.
– Нет-нет, мне можно! – крикнул он. – Я тут режиссер. Значит, управляю кадрами. В прямом смысле.
– Иди ты на хер, Зандер! – крикнула я в ответ, но толпу это, кажется, только повеселило.
Зандер фыркнул.
– Люблю, когда Сара злится.
– Пора бы уж нам увидеть Сару с дурной стороны, – пошутил Хьюго.
Я злобно на них уставилась, но поняла, что не смогу выкрутиться, не обломав всем кайфа. Все вечернее веселье вдруг налезло на этот идиотский необязательный выбор. Если я не соглашусь на одно или другое, все собравшиеся запишут меня в зануды, каждый увидит, в каком ничтожном состоянии я на самом деле пребываю.
– Давай, Сара. Время не ждет! – крикнул Зандер. – Что выбираешь?
В отношении веществ моя политика была следующей: только спиртное и время от времени косяк, никаких тяжелых наркотиков. Но поцелуй с Хьюго исключался. В противном случае я не смогла бы потом смотреть ему в глаза, и никто не воспринимал бы меня всерьез как продюсера. Тем более если бы это произошло по велению Зандера.
Снюхай уже эту дорожку херову и забудь.
– Ладно-ладно, хорошо, – сказала я и шагнула к голой девушке на столе.
Зандер с Хьюго засмеялись.
– Вот это дело! – торжествовал Хьюго.
Я никогда раньше не оказывалась так близко к голому женскому телу, и, хотя я видела белых женщин раздетыми, их бледно-розовые соски каждый раз служили мне странным напоминанием о том, что они не такие, как я. Я попыталась отвести глаза.
– Ну же, Сара, – подольщался Хьюго.
Я взглянула на Кристи; она смотрела на меня из положения лежа.
– Нюхала когда-нибудь кокаин? – спросила она. Вокруг томных глаз размазалась потекшая тушь.
Я не ответила.
– Са-ра, Са-ра! – начал скандировать Зандер, словно я участвовала в каком-то спортивном состязании. Хьюго присоединился. Остальные тоже стали вслед за ними меня подбадривать, и вот уже все эти незнакомые мне тусовщики кричали: “Са-ра! Са-ра!”
Я, разумеется, кокаина раньше не нюхала. Учась в начальной и средней школе, я слышала кучу лекций о том, что нужно просто сказать “нет”, видела по телевизору кучу озадачивающих рекламных роликов, в которых мозг под действием наркотиков сравнивался с жарящейся яичницей. Наркотики – плохо. Наркотики погубят твою жизнь. Спасибо, понятно.
Но ни на одном школьном уроке тебя не предупредят, что на каком-то этапе твоей работы в кино, в три часа ночи, в частном клубе, двое твоих начальников заставят тебя вынюхать дорожку кокаина с груди голой женщины. Что иногда просто сказать “нет” нельзя.