Командировка

По сумрачному выражению его лица Иван Григорьевич читал: мэр вроде и сожалеет о случившемся, как-никак американцы, отдавшие богу душу, работали под «крышей» фирмы, а фирма находится в его городе. В случае чего, американцы ему припомнят.
— Я так понимаю, — повторил свою излюбленную фразу Иван Григорьевич, — на мину что-то их навело.
— Ты, Ваня, правильно понимаешь… Видишь ли, наши дуболомы захотели подзаработать. Выследили, схватили. Намеревались сработать по-чеченски — получить выкуп. А те от страха в штаны наложили, признались, что они, все трое, офицеры, убивать их нельзя, так как находятся под защитой нашего рыжего президента… Идиоты! Что для наших дуболомов наш президент? Сегодня он рыжий, завтра — коричневый… Дуболомы и прижали: а что вы, голубы, потеряли у нас на Украине? Ну, то да се. Спрашивали с пристрастием. Оказывается, эти янки нам голову морочили…
— Дружно заговорили?
— У Вити Кувалды, Ваня, и мертвый заговорит. Он для них, для острастки, приготовил электрический стул. Примитивный, конечно. Он слышал, что в Америке таким способом поджаривают негров.
— Сжигают, — уточнил Иван Григорьевич, — и не только негров.
Славко Тарасович, видимо, не понял уточнения, возразил:
— Нет, эти оглоеды во главе с Витей решили их медленно поджаривать. И уже было начали со старшего.
— И в чем Джери признался?
— Сказал, что по заданию своего командования они ищут припрятанные ядерные боеприпасы.
— Ядерные? — Иван Григорьевич разыграл изумление. Славко Тарасович посмотрел на школьного товарища как на недоросля:
— Был бы ты, Ваня, разведчик, сообразил бы: ну на кой хрен составителям атласа грунтов дозиметрическая аппаратура? А этот, брат, компас, все, что альфа, бета, гамму излучает, фиксирует.
— И зафиксировали?
— Зафиксировали и на карте показали.
— Теперь они знают?
— Знают, сволочи, — и усластил это слово матерком. — В нашей державе, Ваня, ничего нельзя спрятать… Думали, будем суверенными, убежали от России. А нас, оказывается, Горбачев передал пастухам заокеанским.
Славко Тарасович еще выпил. Его речь по стилю и словарному богатству напоминала экспромты бывшего секретаря обкома (в Прикордонном о нем ходили анекдоты, его речь всегда была пересыпана матерком, как сало перцем).
Не кто иной, как сам Славко Тарасович, еще при первой встрече пародировал последнего единоличного хозяина области: «Иду я, бля, а навстречу моя мать, бля. Она, бля, говорит мне, бля: твоя жена, бля, с твоей сестрой, бля, заняли очередь и на тебя, бля. А то продавщица, бля, в одни руки, бля, дает одну бутылку, бля».
Вроде и не пьянел Славко Тарасович, а ругался как неостограммленный алкаш у закрытого магазина. Секретарю обкома было простительно, он был хозяином области, но Славко Тарасович был только мэром.
Удивляло, что у пьяного мэра речь была трезвой, обдуманной, как у тертого дипломата.
— Ну, так как, Ваня, выручим наших дуболомов? Это Витины хлопчики. В случае чего, они тебя тоже выручат. Как о наших предках писал наш любимый классик: нет уз святее товарищества. Эти узы в наших генах. Согласен?
— Согласен, — кивнул Иван Григорьевич. — Но ты сначала ответь мне на один вопрос: что с патронным? Кто его покупает или перекупает?
— Один кавказец.
— И вы, акционеры, продадите?
— Сделка заманчива.
— И опасна?
Mэp скрывать не стал:
— Лично для нас, главных акционеров, да. Рабочие зверем смотрят. Это же бочка с порохом. Спичку им давать нельзя… А ты, Ваня, можешь своих друзей успокоить: мы не русские, кавказцев над собой не потерпим. Мы, брат, блюдем национальный интерес.
— А при чем тут мои друзья?
— Тогда зачем спрашиваешь?
Нет, Славко был трезв, как старообрядец, и, как лиса, хитер: при любой власти он будет в руководящем кресле.
— Ну, так как, выручим?
Ответ он требовал, как сдачу с крупной купюры. Положительный ответ давать не хотелось.
— Славко, — сказал Иван Григорьевич. — Ты меня пойми правильно. Когда я лежал в больнице, кто-то хотел меня нашпиговать лекарствами, чтобы я ничего не помнил. Ты об этом слышал?
 
— Слышал. Но уже после того, как придушили Паперного… Ты не делился с ним соображениями, что ищут американцы?
— Нет.
— А может, он и без тебя знал?
Славко Тарасович выжидательно смотрел в непроницаемо голубые глаза собеседника, на поднятой вилке, как точку сосредоточенности, держал соленый грибок. Так неврапатолог держит перед взором пациента никелированный молоточек.
Иван Григорьевич выдержал взгляд. Прежде чем ответить, спросил:
— Кто к ним приезжал на похороны? Я имею в виду из Тель-Авива.
— Сын. Остап.
— А где Остап служит?
— В армии.
— В МОССАДЕ. Он мог с отцом толковать по делам своей службы?
— Мог.
— Таким образом, это если не его заработок, то заработок его сына.
— Вполне возможно… Но зачем ему это? Можно же влипнуть. А у него был крепкий заработок на проститутках. Мы ему не мешали… Впрочем, на подобных заработках держится вся наша медицина… Не пойму, зачем Рувиму Туловичу нужно было трепаться о деятельности «Экотерры»?
— А кто сказал, что он трепался? — высказал свое сомнение Иван Григорьевич. — Причина для расправы могла быть иная… Ты, Славко, прав, конечно, в главном: в нашем городе, о чем ты прекрасно осведомлен, пересекаются интересы многих разведок. Продукцией Прикордонного пользуются арабы. Поэтому Тель-Авив здесь особенно усердствует. Кстати, мне кажется, МОССАД следит за «Экотеррой».
— Тебе что — эту информацию сорока на хвосте принесла? — вдруг с подозрением спросил Славко Тарасович.
— Может, и на хвосте.
— Ну, брат, у тебя интуиция! Тель-Авив не хочет, чтобы американцы здесь были главными. Они многое упустят. Тель-Авив уже давно торгуется с Киевом. Израильтяне опасаются, что если ядерные боеголовки не вывезут в Россию, их купят арабы. Базу, которую нашли американцы, построила Москва. И вообще нашей украинской державе почти все вооружение досталось на халяву. Израильтяне готовы все вернуть Москве, лишь бы мы втихаря свое главное оружие не продали арабам. Они уверены, что нам в данный момент нужны не принципы, а гроши. Да и принципы не грех продавать, если это выгодно. Тель-Авив ведет себя по-местечковому: нет у сеседа топора — и я спокоен. Американцы же мыслят стратегически: они стремятся к тому, чтобы на Украину накинуть налыгач и привести ее в НАТО. Ну и все, что для ведения войны построила Москва и в первую очередь неуязвимые базы, досталось бы им с минимальными расходами. Вот и не желают американцы, чтобы об этих их замыслах знали такие, как ты, простые обыватели.
Хотелось верить, Славко Тарасович не догадывался, что полковник госбезопасности Коваль, бывший полковник армии США Джон Смит, мешал не просто «Экотерре», куда попал благодаря мэру, мешал Пентагону как носитель тайны, которую, если предать огласке, человечество еще раз убедится, откуда ему ждать смертельной опасности.
Слушая мэра, который, чем больше наливался коньяком, тем энергичней был в разговоре, Иван Григорьевич тешил себя мыслью, что главный факт из своей биографии — о том, что он советский разведчик, работавший в Соединенных Штатах, мэру не был известен.
— Я так полагаю, — вел свою мысль Иван Григорьевич, — инофирм, подобных «Экотерре», в Прикордонном несколько.
Этот главный вопрос был задан мэру как бы между прочим, и так как мэр был под градусом, то он не должен был насторожиться.
Славко Тарасович ответил неопределенно:
— Несколько.
— А чем они занимаются, тебе докладывают?
— Я читаю их уставы.
— И что — их деятельность соответствует букве устава?
— Если бы… Это же сволочье! Для них мы папуасы…
— Они только разваливают или что-то созидают?
— В основном скупают. Технологии. Патенты. Разработки. Особо ценный металл. Ну и, само собой, вербуют спецов. И лишь две фирмы — одна американская, другая португальская — строят: американцы — завод по производству дрожжей, португальцы — хлебокомбинат. Обещают весь наш край обеспечить выпечкой.