Мой «Фейсбук»
Первое лирическое отступление.
Болтконскому это показалось занятным, тем более что в девяностые годы он сам с группой мошенников организовывал сеансы лечебного молчания на стадионах.
Сначала они возили одного мужика из Архангельска, который считал себя колдуном, а потом, когда тот одурел от славы и денег и стал борзеть, они его выгнали и стали во время сеансов просто включать электронную музыку, которую производил товарищ Болтконского Фима для аптек и дурдомов всего Апеннинского полуострова.
Музыка явно расслабляла, чтобы самим не сойти с ума, они объявляли антракт, и граждане толкались в очереди за кассетами и пивом; после перерыва все продолжалось, в финале раздавался гром, запись которого позаимствовали из фондов Мосфильма, и это был сигнал: все, вода заряжена энергией сфер, можно расходиться по домам.
Они поураганили недолго, и теперь Болтконский во искупление решил развенчать мракобесие.
Второе лирическое отступление.
С магией Болтконский столкнулся еще в советское время: у него был студенческий товарищ, который решил компенсировать недостаток внимания к нему женского пола оригинальным способом.
В самой большой аудитории института он нацарапал на парте перочинным ножом объявление: «Меняю вектор судьбы методом глубинного проникновения во внутренний мир» — с пометкой «только для женщин» и номером комнаты в общежитии; эта пометка о целевой аудитории была принципиальной: он был гетеросексуален и к тому же комсомолец.
Тем, кто не понимает, как в доинтернетовское время обходились без социальных сетей, будет интересно узнать, что этот же самый студент оставлял, например, сообщения для одной девушки в телефонной будке, т. к. у обоих не было домашних телефонов.
Первой к нему заявилась перезрелая аспирантка с глубоким поражением вектора судьбы на 66 %, такой диагноз ей поставил товарищ Болтконского, даже не взглянув в параллельные миры — ему хватило и пяти основных чувств, без интуиции и сверхчувствительности, чтобы понять: простое зондирование внутреннего мира аспирантки легко поправит ее заниженную самооценку.
Не успел он пробормотать свое заклинание, вычитанное из сборника норвежских сказок, как она сгребла его в охапку и отзондировала себя с его пассивной помощью, а потом ушла, оставив на столе приличный шмат сала и круг домашней колбасы в качестве гонорара; дело пошло.
Серый маг жил в квартире недалеко от Дорогомиловского рынка и не платил за аренду, так как сумел в электричке Москва — Ярославль без осмотра и анализов продиагностировать судьбу хозяйки этой квартиры, чиновницы Роспотребнадзора, ехавшей на семинар.
Он предсказал ей, что в Ярославле она встретит мужчину своей мечты, тут же из тамбура позвонил своему другу, сообщил ему координаты пансионата, и женщина пережила сильнейшее потрясение, когда безработный пилот сельскохозяйственной авиации, похожий как две капли на Мимино, подошел к ней по дороге в столовую и сказал таинственным голосом: «Ларису Ивановну хочу», чиновница немедленно уверовала в сверхъестественные силы и теперь советуется с магом даже по государственным вопросам.
Свои способности маг обрел, работая контролером в СИЗО; зарплата небольшая, а власти над людьми сколько угодно.
Благодаря этой власти люди стали ему понятны, как распорядок дня, за трое суток он мог превратить в животное любого человека.
Он научился интуитивно расшифровывать людей на раз-два и управлять ими, как в театре марионеток. Небольшую же зарплату он компенсировал, пронося в СИЗО запрещенные правилами мобильные телефоны. Начинал еще со старых «моторол», было трудно, не то что сегодняшним цирикам с мини-гаджетами.
До нынешних благословенных дней он не дослужил. Был уволен за утрату доверия и без пенсии вернулся в мир с морем проблем из-за отсутствия распорядка дня и внутренних инструкций, но не пропал, нашел свою дорогу в запредельный мир человеческой глупости и мракобесия.
Семьи у него не было, не хотел он себя обременять заботой о других людях, в одиночестве не скучал, зная истинную ценность человеческих привязанностей — навидался в СИЗО, как супруги оставляют сидельцев без попечения; своя рубашка ближе к телу, считал он, одной из любимых книг его была «Так говорил Заратустра»; в глубине души он считал себя сверхчеловеком, но чужим в этом не признавался.
У него было литое тело, лысая под бритву голова, и одет он был всегда как человек, идущий грабить банк.
На вид ему было сорок, но можно было дать и шестьдесят, в зависимости от воображения; глаза у него были как у рыси, принявшей решение броситься на жертву, на запястьях почему-то завязаны красные нити, продающиеся на счастье у Стены Плача в Иерусалиме.
Говорил он медленно, как будто вбивал вам в лобные доли мозга гвозди-сотки.
Магия у него проявилась спонтанно; пришла к нему в дом женщина с соседней улицы, пришла она по объявлению.
Он искал женщину для ведения хозяйства с интимом, он уже год, каждую неделю, пользовался женской доверчивостью: кандидатки приходили, убирали и стирали, потом готовили ему контрольный обед, он дегустировал еду и искательницу места, а потом говорил, что кастинг закончен и он должен подумать, — и так каждую неделю.
Так вот, одна пришла, и он остался доволен, а она, утомленная работой, осталась у него до утра, он не настоял на ее уходе и очень потом пожалел.
Уже утром он лежал, курил и чувствовал себя скверно: рядом лежал лишний предмет интерьера, женщина храпела и, разметав руки, мешала будущему магу своим дыханием и физическим присутствием. Он мог ее выгнать, но что-то ему мешало, и он стал напряженно думать и давать ей команды типа «Встань и иди».
Этот метод психического давления он вычитал в журнале «Наука и жизнь», там был раздел «Психологический практикум», где печатали методы воздействия на человека.
Он вычитал там, что если смотреть человеку в затылок долго и пристально, то он должен споткнуться.
Он начал тренироваться, стоя часами в тюремных коридорах, и через некоторое время научился так концентрироваться, что валил на пол даже матерых преступников и однажды огреб от одного авторитетного зэка по голове за свои гестаповские методы; тогда он перенес свои опыты на улицы города и развлекался, чувствуя себя сверхчеловеком.
Когда ты просто говно, то маленькая и кратковременная власть возвышает и радует.
Так вот, он желал, чтобы эта ведьма ушла, и упорно испепелял ее взглядом, но она, уже проснувшаяся, сидела сиднем на кровати и не уходила.
Когда он уже решил послать ее на хуй обычным способом, она предвосхитила его слова и сказала:
— Ты хочешь, чтобы я ушла, но мне домой рано; я останусь, а если ты будешь хамить, я сделаю так, чтобы твой член мог только мочиться.
Он почувствовал боль внизу живота, испугался и замер несчастной собачкой на коврике.
Когда она ушла, боль отпустила; он понял, что сила ее внушения сильнее его школьных опытов, и поменял тактику.
Он дал объявление в местную газету, и работа закипела, он гадал на фарт бизнесменам, женщинам на приворот, наводил порчу на ментов по просьбе уголовников и даже вице-мэру помог избавиться от конкурентов на рынке.
После успехов на местном рынке гаданий он решил взять Москву.
После двух недель адаптации решился.
На «Семеновской», в кинотеатре «Родина», его квартирная хозяйка-чиновница договорилась с директором, которого поймала на торговле левым соком, что в фойе состоится первый сеанс.
Объявление в газете «Из рук в руки» сработало: в Москве на любое зрелище найдется примерно сотня зрителей, даже если в анонсе будут сказано, что состоится массовая казнь всех присутствующих посредством гильотины.
Желающих нашлось ровно девяносто, плюс Болтконский и трое его коллег, которым он обещал шоу и бесплатное пиво; были две бабы с домашними видеокамерами — они представились стрингерами, работающими на Би-би-си и «Фокс»; они не обманывали: обе были в стрингах, которые торчали у них из-под джинсов.