Телохранитель поневоле (СИ)

– Нравлюсь? Пошла бы за меня замуж?
  
Глава 7
 
– Нет! – выпалила я слишком поспешно. И осознав свою торопливость, немедленно задрала нос вверх: – Но тело у тебя красивое! Если ваша империя разорится, сможешь зарабатывать на кусок хлеба манекенщиком! Уверена, будешь получать не только на хлеб, но и на икру с маслом не только по выходным!
Я не знаю, почему именно эти слова сорвались с моих губ. Диллон больше был похож на дикую кошку, чем на изнеженного манекенщика. Но в лицее, в котором я обучалась, сравнить кого-то с манекенщицей было равно изысканному комплименту. И я как-то не ожидала, что Диллон побледнеет до серости, услышав мои слова. Невольно сглотнула, наблюдая, как у него заходили желваки, как серые глаза почти побелели от ярости. Мгновенно захотелось подобрать ноги, болтавшиеся в воздухе, и забиться куда-нибудь подальше. Так, чтобы Диллон не мог меня достать. На мгновение показалось, что все, настал мой конец. Диллон меня сейчас попросту пришибет. Но парень совладал со своим бешенством.
Он не меньше минуты в упор смотрел на меня таким взглядом, будто примеривался, как сподручнее меня расчленить. С какой части тела начать. И насколько крупными должны быть куски. Но потом с шумом втянул ноздрями воздух и закрыл глаза. А уже через пару секунд молча отвернулся от меня и вышел вон.
Только на девятый или десятый удар сердца я смогла осознать, что опасность миновала, и расслабиться. Выдохнула и поняла, что все время, пока Диллон в бешенстве таращился на меня, я не дышала. Так что сейчас у меня кружилась голова не только от пережитого, но и от недостатка кислорода в крови.
Сгорбившись и обхватив себя руками за плечи, я еще некоторое время сидела на краю второго яруса коек и тоскливо размышляла о том, что еще один такой разочек, и я не выдержу нервной нагрузки и умру. Еще никогда в жизни я не ощущала себя такой одинокой, слабой и беспомощной, как сейчас.
***
Диллон и я старательно избегали друг друга некоторое время. Хотела бы я сказать, что до вечера, но в этом странном месте, лишенном хронометра, терминала, планшетника или хотя бы галавизора, время будто бы остановилось, а минуты словно перемешались между собой и ради прикола склеились или срослись. Проснувшись, я даже примерно не могла ответить, который был час и какой день заключения: второй или уже третий. А спрашивать у парня я не хотела. Даже если и ответит, то сделает это в такой манере, что я снова почувствую себя блондинистой беспомощной идиоткой. Уж лучше так.
Странное это было время. Не могу сказать, что я была загружена работой дома, но здесь я вообще впервые оказалась в роли существа, которому некуда себя деть. Ни книг, ни галанета, вообще ничего. После моей крайне неудачной попытки польстить Диллону, парень долго просидел в подсобных помещениях. Что он там делал: купался ли или сидел на кухне, я не знала. Чтобы не было соблазна подглядывать, я даже в туалет не пошла. Слонялась по комнате и терпела. Расправила обе кровати, на которых успела поспать, старательно избегая территории Диллона. Потом измерила шагами комнату вдоль и в поперек. Попробовала по примеру Диллона заниматься спортом, но присев три раза, представила его глаза, если он вдруг внезапно решит вернуться в комнату. Густо покраснела и быстро переместилась на кровать, пытаясь ладонями охладить пылающие от неловкости щеки. Еще решит, что ему подражаю! С Диллона станется.
Я все-таки не утерпела. Через некоторое время, осознав, что если и дальше продолжу ерзать по кровати вместо того, чтобы пойти в туалет, то просто оскандалюсь, мышкой проскользнула по полутемному коридору в нужную комнату. Успев краем глаза заметить, что Диллон сидел за столом на кухне. Однако, когда я, сделав все свои дела, покинула уборную, кухня оказалась пустой. Я растерянно притормозила на пороге, не зная, что делать и куда идти дальше. В комнате с душем Диллона не было точно, я только оттуда вышла. В туалете тоже. Значит, он был в комнате с кроватями. И идти туда к нему не хотелось совершенно. Только представив, как мы будем дружно молчать и отводить друг от друга глаза, я поджала губы и решительно шагнула в кухню. Лучше посижу пока здесь.
 
Сидеть за столом просто так мне показалось глупо и тоскливо. От скуки принялась повторно бездумно обшаривать шкафчики с продуктами. А потом, когда наткнулась на готовые смеси для пирогов и кексов, как-то само собой получилось, что я завелась с тестом для кекса.
В принципе, можно было особо и не колдовать: взять сухую смесь, развести водой, вылить в форму и запечь. С таким любой мужик, даже мой отец, не умеющий толком обращаться с кухонной утварью, справится. И я так поняла, что набор продуктов на кухне был рассчитан как раз на таких, не умеющих толком готовить. Потому что основу продуктового набора составляли полуфабрикаты, которые можно было запечь, разогреть или сварить, и они были готовы к употреблению. Но на кухне имелись и некоторые продукты, хранящиеся в камере глубокой заморозки. Рассмотрев их наличие, я хитро усмехнулась. Кулинарного шедевра не выйдет все равно. Но вкусное и питательное домашнее блюдо вполне могло порадовать того, кто привык к полуфабрикатам.
Спустя примерно полтора часа по кухне витал аппетитный аромат горячей выпечки, смешиваясь с запахом свежезаваренного фруктового чая. А я жмурилась от удовольствия, сидя за столом: пирог со сливочно-творожным кремом получился на загляденье. На уроке кулинарии с таким пирогом я бы точно получила бы высшую отметку по домоводству! А уж Диллон вообще не может не оценить!
Прибрав все за собой и оставив пирог на видном месте, прямо по центру стола, я с решительным видом отправилась в комнату. Сидеть на кухне надоело, да и вообще… После того, что между нами произошло, мне было неловко, я испытывала дискомфорт. А игнорирование моего присутствия парнем только усугубляло неудобство. Так пусть этот пирог послужит инструментом к нашему с Диллоном примирению. По-хорошему, конечно, следовало бы извиниться, но Диллон уже столько раз меня обижал и оскорблял, что то, что я сегодня ляпнула, можно рассматривать как «око за око».
В комнате стояла такая тишина, что мои собственные шаги показались оглушительными. Настолько громкими, что у меня родилось желание замереть на месте, а потом начать красться к кровати на цыпочках. Порыв оказался настолько сильным, что я почти взмокла от усилий заставить себя идти как обычно. Спина чесалась. Казалось, Диллон смотрит в упор неодобрительным взглядом и вот-вот рявкнет, что хватит шуметь. Так что когда я наконец добралась до цели и плюхнулась на край своего ложа, испытала невероятное облегчение. Будто сбросила с плеч бетонную плиту.
Осторожно переведя дух, украдкой покосилась в сторону второй кровати, опасаясь напороться на пристальный взгляд в упор. Еще скажет, что шпионю за ним! Глянула и застыла. Как-то я не брала в расчет то, что Диллону, в общем-то, на меня наплевать, что я для него – ненужный, лишний груз, кандалы на ногах. И что он абсолютно не переживает о нашей размолвке. Думала, что когда я зайду в комнату, он сорвется и снова убежит на кухню. А там мой пирог… И свежий чай… Он растает и простить мою глупость. Но, повернувшись на бок, лицом ко мне, парень безмятежно спал.
При виде спокойного, расслабленного, даже безмятежного лица Диллона меня накрыло очень странное чувство. Накатила обида, словно это парень был передо мной виноват, а не я перед ним, раздражение, что все мои усилия пропадают напрасно, ведь пирог уже зачерствеет, а чай остынет, когда Диллон проснется, и одновременно я испытывала облегчение оттого, что приговор моим поступкам откладывается на неопределенное время. Подобрав колени к груди и тихонько вздохнув, я устроилась поудобнее на краю кровати, стараясь не таращиться слишком пристально на лицо спящего парня. Вот только взгляд, будто намагниченный, возвращался назад снова и снова, стоило лишь мне только отвлечься на какую-то мысль.
Сложно сказать, сколько я так просидела. Тело опутало какое-то странное, полусонное оцепенение. Грань между сном и реальностью смазалась. И я едва не свалилась на пол, когда под потолком вдруг раздался противный, дребезжащий звон.