Злобный (ЛП)

Мне нужен гнев. Я должна ухватиться за него и держать его близко, чтобы напомнить себе, что Сэйнт — плохой парень, я не должна чувствовать к нему ничего, кроме худшего вида ненависти.
Облегчение от того, что он жив, конечно, потому что я не людоед, но это самое нежное, на что я способна.
— Я никуда не уйду, и я посмотрю что ты попытаешься с этим сделать, — говорит Сэйнт с усмешкой, его руки сжимаются в кулаки по бокам.
Глаза Олдриджа расширяются, и на мгновение у меня создается впечатление, что он боится Сэйнта. Я бы тоже так поступила, если бы столкнулась лицом к лицу с этой кирпичной стеной ярости, но я сомневаюсь, что Сэйнт зашел бы так далеко, чтобы действительно ударить этого человека.
Он бы этого не сделал.
Верно?
— Это дело скоро выйдет из наших рук, и я бы предпочел, чтобы вы не вмешивались ни во что с юридической точки зрения. Твой отец ...
— Что вы имеете в виду, говоря, что это будет не в вашей власти? — Я говорю громче, вскакиваю на ноги и хлопаю руками по столу. — Что сейчас происходит? Я! Ничего! Не делала!
Глаза Олдриджа сузились в щелочки. Нет и намека на то же почтение, которое он проявлял к Сэйнту мгновениями ранее, но это то, что вы получаете, когда ваш родитель деревенщина, устаревшая версия Тони Монтаны, а не гребаный контрольный пакет акций элитной академии и крупнейшей социальной сети в мире.
— Мисс Эллис, мне нужно, чтобы вы снова сели и сохраняли спокойствие. Вам нужно быть очень внимательной к своему поведению прямо сейчас.
Это такая собачья чушь.
Меня подозревают в том, к чему я не имею никакого отношения, а с Сэйнтом, королем, который презирает все правила и законы, не обращая внимания на окружающих, обращаются как с чертовым принцем. Это вопиющий двойной стандарт, и все потому, что он богат, а я чертовски бедна.
Я открываю рот, готовая наброситься, но, к моему удивлению, Сэйнт опережает меня.
— Если ты ценишь свою работу, Олдридж, отпускай ее, — говорит он тем низким, опасным голосом, от которого у меня по всему телу бегут мурашки.
— Теперь, Сэйнт ...
— Работа, Олдридж, — холодно напоминает ему Сэйнт, прежде чем снова обратить свое внимание на меня и прицелиться в мою щеку. Его полные губы сжимаются в бесцветную линию. — Я предполагаю, что все вы, ублюдки, слепы, так как вы не заметили, что у нее идет кровь.
Я даже не заметила, что у меня идет кровь. Моя рука автоматически тянется к щеке, и кожу щиплет, когда кончики пальцев скользят по порезу.
— Я в порядке, — бормочу я, но он фыркает.
Игнорируя мое слабое заявление, он обводит остальную часть комнаты мрачным взглядом.
— Мэллори не сделала ничего плохого, так что вы можете просто перестать обращаться с ней как с преступницей. Заканчивайте сейчас.
Я поражена, что он защищает меня. У меня мелькает еще одно воспоминание о том, как Дженн делала то же самое, защищая меня, когда я меньше всего этого ожидала. Я не могла понять ее тогда, и я не понимаю его сейчас. Зачем столько хлопот, когда он так хотел уничтожить меня раньше?
Что, черт возьми, снова за игра?
— Невиновность мисс Эллис не нам решать, — отталкивает Олдридж. — Это будут решать власти.
Власти? У меня в животе возникает неприятное чувство, что все вот-вот станет намного хуже.
Раздается резкий стук в дверь конференц-зала, но прежде чем кто-либо успевает на него ответить, она распахивается, и на пороге появляются два сотрудника полицейского управления Санта-Терезы.
Они оба мужчины, один старше Мейерса, другой моложе Фэллона, так что я предполагаю, что они находятся в том приятном месте, где им все еще нужно что-то доказать, и они точно знают, как это сделать.
Они оглядываются по сторонам, разглядывая открывшуюся перед ними сцену.
Я так устала.
Я бросаю взгляд в сторону офицеров Фэллона и Мейерса. Ни один из них не выглядит особенно взволнованным, увидев, как входят вновь прибывшие. Я испытываю странное чувство удовлетворения от того, что они теряют свои высокие роли самых больших придурков в комнате, хотя присутствие здесь настоящих полицейских означает, что я определенно облажалась.
 
— Директор Олдридж? — говорит один из полицейских, темноволосый парень с жесткой челюстью. — Я офицер Ли, а это офицер Беннет. Нам сказали, что у вас уже задержан подозреваемый.
Что ж, это подтверждает, что Фэллон и Мейерс были полны дерьма.
Меня окружают лжецы и манипуляторы, все они думают, что я виновна еще до того, как появятся какие-либо реальные доказательства. Это пиздец, что Сэйнт единственный, кто готов вмешаться, чтобы защитить меня. Из всех присутствующих в этой комнате я бы подумала, что он повесит меня первый.
Оказывается, этот ублюдок, мой единственный настоящий союзник прямо сейчас, что поражает на всех возможных уровнях.
— Какого черта ты вызвал настоящую полицию? — требует Сэйнт сквозь стиснутые зубы, и Мейерс прерывисто вздыхает.
— Ты имеешь в виду, помимо того факта, что одно из наших общежитий только что сгорело? — Олдридж огрызается в ответ. — У нас на руках дело о поджоге, не говоря уже о непредумышленном убийстве ...
— О боже,— я издаю стон, кровь отливает от моего лица так быстро, что у меня кружится голова.
Олдридж бросает на меня раздраженный взгляд, но миссис Уилмер отвечает печальным покачиванием головы.
— К сожалению, пожарные и парамедики смогли подтвердить, что по меньшей мере двое погибли в огне, — бормочет она.
Черт возьми, кто это был?
Я рискую еще раз взглянуть на Сэйнта и не могу не задуматься о Лиаме, но он не смотрит на меня, поэтому я пытаюсь прочитать его профиль. Он явно зол, но когда он не злится, когда не получает того, чего хочет? Я не могу сказать, есть ли какая-то печаль, запечатленная в жестких чертах его лица.
Будет ли он горевать о Лиаме?
Черт, будет ли он горевать о ком-нибудь из своих знакомых, если они умрут?
Все признаки указывают на то, что нет.
Я хочу спросить, опознали ли они еще тела, но воздух уже настолько напряжен, что я боюсь, что добавление еще большего количества к этой дерьмовой буре только ухудшит ситуацию. К тому же, кто мог забыть настоящих вооруженных полицейских, стоящих с нами в комнате? Похоже, они не слишком впечатлены разворачивающейся перед ними драмой.
Они продолжают оценивать меня, пытаясь понять, насколько виновной на самом деле может быть крошечная девочка с грязью, синяками и кровью на лице.
Я медленно опускаюсь обратно на свое место, решая, может быть, мне следует прислушаться к предупреждению директора Олдриджа и держать рот на замке.
— Мне жаль, Сэйнт, но это серьезное дело, — говорит Олдридж своим твердым тоном. — Мы не можем просто игнорировать подозрительное поведение, потому что ты влюблен в девушку.
— Влюбился? — Сэйнт смеется, и мои плечи напрягаются, не только потому, что Олдридж только что сделал ситуацию еще более неловкой, но и потому, что я просто могу представить, как белокурый сатана протягивает руку и отрывает горло мужчины от его тела.
— И так, Сэйнт ... — начинает Олдридж, но его тут же обрывают.
— Кого еще ты допрашиваешь, кроме Мэллори? Ты привел ту маленькую эмо-сучку, которая любит играть с бритвами и спичками в туалетах на первом этаже? Или Блейк Салливан? Каждый ублюдок в этой школе знает, что он сделал с тем глупым первокурсником два года назад. Скажи мне, кого еще ты допрашиваешь?
В словах Сэйнта есть явное предупреждение, но не похоже, что наш директор готов его выслушать. У него внезапно выросла пара яиц, и он не отступает от угрожающей позы Сэйнта.
— Это не то, что тебе нужно знать, — холодно отвечает Олдридж.
На мой взгляд, это означает, что никого. Я подозреваемая номер один и единственная.
Гребаные придурки.
Сэйнт засовывает руки поглубже в карманы джинсов и расправляет плечи.
— Ну, это не имеет значения, потому что у Эллиса есть алиби.
Он продолжает удивлять меня тем, как упрямо он встает на мою защиту. Становится все труднее и труднее вспомнить, почему я должна ненавидеть его всей душой прямо сейчас.