Злобный (ЛП)

О, да, потому что он предал мое доверие и раскрыл мою самую глубокую, самую темную тайну всему кампусу одним из самых жестоких способов, которые только возможны, в партнерстве с моим злейшим врагом.
Когда я напоминаю себе об этом, ненависть разгорается сильнее, чем когда-либо прежде.
— У нее нет никого, кто был бы свидетелем ее предполагаемого алиби, — так услужливо указывает офицер Мейерс.
— Есть. — Сэйнт подходит и встает рядом со мной, растягивая слова: — Я.
Я застываю на стуле. Какого черта он делает? Я была одна всю ночь.
Директор Олдридж складывает руки на груди, его скептицизм ясно виден по безрадостной улыбке.
— О, ты был с ней, не так ли? После ее очень публичной угрозы, что, если ты снова подойдешь к ней, она убьет тебя? Что именно вы делали?
Сэйнт смотрит на меня сверху вниз с дерзкой ухмылкой, и я резко втягиваю воздух, потому что знаю, что это будет ужасно.
— Мы мирились. — Он смеётся, определенно для драматического эффекта, затем сосредотачивается на Олдридже, добавляя: — Я уверен, что вы можете точно понять, что это значит.
Мой желудок скручивается от отвращения. Этот ужасный, эгоцентричный кусок дерьма.
— Мисс Эллис утверждала, что была одна в бассейне допоздна, — отвечает офицер Фэллон.
Почему они так решительно настроены сделать меня виновной? Я испытываю некоторое сочувствие к Дженн, чью вину полиция Рейфорта всегда брала на себя, независимо от обстоятельств. Однако единственное существенное различие между нашими ситуациями заключается в том, что большую часть времени она была виновна, а я на сто процентов невиновна.
Сэйнт выгибает бровь и ослепляет комнату той ленивой улыбкой, которая собрала ему бесчисленное количество фанаток и психически богатых сучек.
— Ты сама напросилась, — бормочет он, и я чувствую, как моя голова мотается из стороны в сторону.
— Сэйнт, пожалуйста ... — начинаю я, но он перебивает, заговаривая надо мной.
— Мы были у бассейна. Я знал, что она будет там, поэтому я пошел, чтобы вытрясти из нее немного прощения. Сначала она сопротивлялась, продолжала жаловаться, что никогда не простит меня и всю эту чушь, но она беспомощна, когда дело доходит до члена. Вам нужно ее алиби? Проверь ее колени. Или ее грудь.— Его ухмылка становится шире, когда он подмигивает мне и кладет руку на спинку моего стула. — Я уверен, что оставил там немного ДНК.
О Боже.
Это второй раз менее чем за двадцать четыре часа, когда Сэйнт унижает меня до тошнотворной степени. Я не знаю, как я должна вернуться после этой ночи. Как, черт возьми, я когда-нибудь снова столкнусь с кем-нибудь в этой школе? Все остальные в комнате сейчас выглядят дико неловко, даже копы, которые, я уверена, видели и слышали какое-то грубое дерьмо, и никто не может встретиться со мной взглядом.
А Сэйнт?
Он выглядит таким чертовски довольным собой, в его голубых глазах пляшет холодный восторг. Если я не сяду в тюрьму сейчас, я уверена, что скоро окажусь там после того, как убью его задницу.
— Это ... это в высшей степени неуместно, — бормочет директор Олдридж, нарушая мучительную тишину.
Это преуменьшение века.
Сэйнт вздергивает подбородок.
— Ты хочешь поговорить о неуместном? Истории, которые я мог бы рассказать вам об этой девушке, заставили бы вас неделями видеть влажные сны. Она маленькая пошлячка, и, черт возьми, Боже мой, крикунья ...
— Хватит! — ревет Олдридж, его лицо становится красным, как помидор, когда он делает шаг в направлении Сэйнта.
— Нам не нужно слышать больше ни слова. Очевидно, мы ошибались насчет мисс Эллис, если вы и она ... занимались такой деятельностью.
— Почему ты не сказала нам, что он был с тобой? — спрашивает офицер Мейерс с другой стороны стола. Он видит, как паутина вокруг меня начинает распутываться, и я уверена, что он отчаянно пытается затянуть ее обратно и не дать мне сбежать.
Я действительно не знаю, что сказать в ответ, потому что я явно не за рулем этой автокатастрофы. К счастью, Сэйнт приходит, чтобы ответить на вопрос заданный мне, точно так же, как он воскрес из мертвых.
 
Скользкий ублюдок.
— Зачем ей это? Я только что несколько часов назад разбросал ее личную историю по всему полу аудитории. Мэллори доверила мне свои секреты, и я использовал их, чтобы поставить ее на место. Какая уважающая себя девушка стала бы связываться со мной после этого? Но в том-то и дело, что она — моя маленькая мазохистка.
Он выгибает бровь, глядя на офицеров из отдела Санта-Терезы, и наклоняется к ним немного ближе, как будто собирается поделиться большим секретом.
— Она проглатывает все, что угодно, включая самоуважение.
Теперь я его точно убью. За исключением того, что для этого мне не понадобится огонь. Я голыми руками вырву из него жизнь.
Все взрослые выглядят еще более взволнованными его откровенными разговорами о том, какая я шлюха. Если есть что-то, с чем взрослые не знают, как справиться, так это подростки, занимающиеся сексом друг с другом. Примечательно, однако, что директор Олдридж бросает взгляд на миссис Уилмер и едва заметно пожимает плечами.
— Я ... полагаю, в этом есть какой-то извращенный смысл, —говорит он, неловко дергая свой галстук.
Боже, он серьезно?
Миссис Уилмер заставляет себя улыбнуться, ее ресницы дико трепещут, когда она, заикаясь, отвечает: — Д-да, я тоже так думаю.
Она говорит серьезно. На самом деле, они все чертовски серьезны. Олдридж поворачивается к полицейским, которые только что присоединились к нам, и говорит: — Давайте пройдем в мой офис, и мы сможем обсудить наши дальнейшие действия.
Они выглядят раздраженными этим дерьмовым шоу, но оба следуют за директором Олдриджем и миссис Уилмер из комнаты. Никто из них не потрудился оглянуться на меня или извиниться. Я не должна удивляться, но все равно это меня бесит.
Офицеры Фэллон и Мейерс обмениваются взглядами, и я вижу, что они не верят в ту чушь, которой мы их кормим. Однако они мало что могут сделать без поддержки Олдриджа, поэтому сами начинают двигаться к двери.
Как раз перед тем, как они выходят в коридор, офицер Фэллон оборачивается, чтобы сообщить мне: — Кстати, мы позвонили вашему опекуну перед тем, как войти. Она в курсе всего происходящего.
С их точки зрения, конечно, но я собираюсь позвонить Карли, как только смогу достать телефон и объяснить, что здесь произошло на самом деле. Она прикроет меня, потому что она всегда так делает.
— Пока ты свободна, — ворчит офицер Майерс, прежде чем он и его напарник исчезнут из виду.
Как только комната очистилась, я наконец-то снова могу дышать.
Я поднимаю глаза и ловлю, что Сэйнт изучает меня. Он убрал руку с моего стула, и его взгляд больше не насмешливый, а сосредоточенный, когда его зубы скользят по нижней губе. Я так зла на него, что могла бы вырвать ему глаза и засунуть их ему в глотку, но я также неохотно благодарна. Если бы он не вмешался и не сказал всем, что я сексуальная маньячка с нулевым самоконтролем, я бы, скорее всего, сейчас была на пути в тюрьму.
Это отрезвляющая мысль та, которую я надеялась никогда больше не пережить. Я никогда ни в коем случае не хотела идти по стопам Дженн, но, похоже, вселенная пытается заставить меня действовать, делая меня тюремщицей, даже если я не совершила преступления.
По крайней мере, не в этот раз.
Не говоря ни слова, Сэйнт разворачивается и выходит за дверь, а я вскакиваю на ноги, чтобы пойти за ним. Я не буду кричать на него в административном здании, но он пока не уйдёт от меня. Ему нужно слишком многое объяснить.
Мы молча идем по кампусу, я следую за ним, а ветер наполняет мои чувства ничем, кроме пепла и разрушения. Когда мы достигаем середины двора, сразу за обеденным залом, он резко останавливается и поворачивается ко мне лицом. Я спотыкаюсь и останавливаюсь, неуверенно глядя на него.
— Лиам жив, — холодно сообщает он мне, мышцы на его челюсти сокращаются. — Его не было в здании.