Всего один поцелуй

– И что же изменилось? – вкрадчиво спросил император.
Исс Дархарз несколько мечтательно улыбнулся, мгновенно утратив лоск прожжённого политика, но через секунду прежнее презрительное выражение вновь вернулось на прекрасное лицо.
– Это я сохраню в тайне!
– А мне донесли, что имел место один поцелуй на глазах у всех студентов Академии Светлейших. – Глаза императора вспыхнули огоньком любопытства.
– Всего один поцелуй… – Рионар несколько пренебрежительно взглянул на отца. – И вы в это поверили?
– Я не поверил, когда мне сообщили, что вы, презрев мой приказ, встречались с девчонкой Вегейрос! – с внезапной яростью произнёс император.
– Я, – лениво заметил Тёмный король, – не нарушил ваш приказ, потому что имел честь лицезреть ньере Айрин Донис, или сей факт вы упустили?
– Тебя сложно переиграть, Рионар! – несколько раздражённо вынес вердикт Артиан и тут же добавил: – Но меня переиграть невозможно!
– Посмотрим, – на губах Рионара заиграла ехидная ухмылка, – сохранить её невинность мне удалось.
– Увы, – с фальшивой печалью в голосе произнёс император, – я надеялся порадовать Аклеста… перед смертью. Но ты взял её с собой… впрочем, твоя проницательность всегда была предметом моей гордости…
– Отец, – Тёмный король внимательно смотрел на Артиана, – и всё же вы опасались за меня, если рискнули в нарушение всех планов постараться предотвратить мою возможную гибель.
– Я не сомневался в тебе ни на секунду, сын, – серьёзно ответил император, – но ты был не один, а жизнь синеглазой иссы для тебя представляла гораздо большую ценность, чем твоя собственная.
Рионар чуть склонил голову, соглашаясь с отцом:
– Я осознал, что необходимо лишь тянуть время, так же мне стало понятно, что именно капитана Острэна ты возложишь на жертвенный алтарь.
– О да, – Артиан откинул прядь светлых волос жестом, который невольно перенял у сына, – вот только… жертва номер два всё ещё за жизнь хватается… к моему неудовольствию!
– М-м-м, – без тени сочувствия протянул Рионар, – мечтаешь сформировать парочку Рионар и Ритана?
– Была такая идея, она ведь когда-то нравилась тебе…
– Отринь надежду, – Тёмный король плавным движением бросил на стол папку с донесениями шпионов из Киартаны, – и давай приложим твои старания в более выгодном для государства направлении.
Император тяжело вздохнул, протянул руку, взял папку, небрежно открыл и погрузился в донесения. Наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц, Рионар одновременно рассматривал кабинет отца. Здесь ничего не изменилось… На камине, старинном, построенном ещё двести лет назад, лежал подарок короля Лиотиссии – статуэтка танцовщицы, но теперь она именно лежала, потому что одной ноги у неё не было. Рионар сломал статуэтку в пять лет. Тогда он долго тащил стул к камину, с трудом перебрался со стула на полочку, вдребезги разбил несколько фарфоровых безделушек, а танцовщица из горного хрусталя потеряла ногу… Артиан даже не ругал его за то, что малыш своевольно пробрался в кабинет через тайный проход и порушил его любимые статуэтки. Нет, маленькому Рио, конечно, досталось, но только за то, что он мог пораниться. После этого события император разрешал ему брать всё, что захочется, но только под присмотром. С раннего детства Рионар помнил ласковые руки матери и сильные, но очень нежные руки отца. И с раннего детства он научился лицемерить, потому что мама запретила называть красивого и властного императора папой.
Тёмный король вновь посмотрел на сломанную статуэтку танцовщицы – Артиан запретил её восстанавливать, сказал, что это будет воспоминанием о первой шалости его сына, и позволил хныкающему ребёнку забрать вожделенную сверкающую ножку. Теперь это маленькое воспоминание из детства лежало в сейфе Рионара… на рисунках Айрин, которые он тоже трепетно хранил.
Артиан перехватил задумчивый взгляд сына:
– Вспоминаешь, как я тебя отшлёпал за статуэтку?
– Нет, не за статуэтку, – усмехнулся Тёмный король, – ты тогда увидел кровь на моих руках и побелел так сильно… Потом схватил меня, начал целовать и ругать одновременно… одно из самых ярких и эмоциональных детских воспоминаний…
– Да, испугался я в тот день… даже не помню, когда с тех пор мне было настолько страшно. Была даже мысль забрать тебя и признать уже своим сыном, чтобы ты всегда был под моим личным присмотром! – Артиан ласково улыбнулся. – Ты моя гордость, Рио, и ты моя жизнь. Так было с момента твоего рождения, когда мне передали свёрток с чем-то сморщенным, синюшным и весьма крикливым.
– Признай ты меня тогда, я мог бы не дожить до сегодня, – улыбнулся Рионар. – Отец, у нас сегодня будет день сантиментов или мы всё же займёмся делами государства?
– Ты пойдёшь спать, сын, – приказным тоном, не допускающим возражений, произнёс император, снова погрузившись в бумаги. – Я жду тебя завтра после обеда. И, Рионар, – Артиан с шальной, мальчишеской ухмылкой взглянул на сына, – в следующий раз, когда ты на двух сменных лошадях будешь гнать галопом больше суток, чтобы обнять некое синеглазое создание… ты хоть предупреди моих агентов.
– Менять их надо, – безжалостно сообщил Рионар, поднимаясь одним гибким движением, – бестолочи, едва лошадей не загнали, а лошади казённые. Отец, подчиняюсь твоему приказу… ради разнообразия, а ты обрати внимание на донесения от Больена и этого, с кличкой Паук, меня интересует твое… эм… дальновидное мнение.
– Понял я, – ворчливо ответил император, вместе с тем ласково глядя на сына, – отодвигаешь старика на задворки…
– Старик! – презрительно хмыкнул Рионар. – У нас с тобой намечается игра века, так что соберитесь, император Артиан! – И он с поклоном покинул императорские покои.
«И ты проиграешь, – с непроницаемым лицом подумал Артиан. – Впрочем… кто-то растёт прямо на глазах!»
* * *
Солнечная принцесса снова смеялась и снова любила весь мир. Теперь рядом были счастливые мамины глаза, и она знала, что её любят… Особенно радовало, что её любит темноволосый бог…
– Ньере Айрин, будьте любезны передать мне свитки периода войны за Хатру. – Седой невысокий ньор Донис, отец нового мужа её мамы, с улыбкой обратился к ней, вырывая из мира фантазий.
– Минутку. – Она пробежалась пальчиками по названиям свитков, аккуратно вытащила серый с золотыми буквами и бережно передала библиотекарю.
– Благодарю, светлая девочка. – Он перенёс свиток на свой стол, начал просматривать, выписывая нужные даты и сведения. Через несколько минут оторвался, с интересом взглянул на неё. – Айри, ты не хочешь со мной поехать в королевский дворец? Скрасишь старику дорогу?
Предложение было заманчивым, тем более что, к удивлению Оринианы, Ледгар ей нравился, поэтому Айрин задумчиво ответила:
– Мне было бы интересно, но что скажет мама, вы же знаете, как она начинает беспокоиться, едва теряет меня из виду.
– Да, это проблематично, – старик подмигнул ей, – но мы что-нибудь придумаем.
Ньор Ледгар Донис был гордым баронетом из не слишком богатого по меркам Лиотиссии рода и имел единственного сына. К разочарованию отца, сын безответно влюбился в жену своего друга и долгие годы молча страдал, пока в дело не вмешался бывший любовник прекрасной ньере Оринианы. В ту страшную ночь она потеряла мужа и была вынуждена увезти дочь. Когда вдова Серан вернулась спустя несколько недель, её не узнали даже слуги. Ориниана отказывалась от еды, плакала целыми днями на могиле мужа и писала длинные письма дочери… Тогда, нарушив приказ отца, ньор Миан приехал в замок Серан и начал ухаживать за Оринианой. Она долго не отвечала ему взаимностью, но он был её другом, он помог ей выжить, в дальнейшем помогал в попытках вернуть Айрин… Когда Миан и Ориниана поженились тайно в маленьком семейном храме, Ледгар не дал своего благословения на брак и не принимал невестку долгие годы.
Вдова Серан испытывала отчуждение со стороны родственников мужа, пока не привезла юную Айрин. Для самой Айрин это было серое холодное утро, когда её разбудили после долгого четырехдневного пути, и тот, которого она называла Миан, на руках вынес её из кареты, пронёс мимо удивлённых Ледгара, Тине и слуг в комнату, которую его любимая много лет готовила для дочери. Когда Айрин проснулась окончательно, она некоторое время с изумлением рассматривала свои новые покои, забитые игрушками и детскими книгами, вещами, из которых успела вырасти… Потом вошла мама, и они долго разговаривали, обеим было что рассказать…