Ясновидящая для миллионера
Тишина в комнате стала осязаемой. Теперь меня рассматривали, как насекомое под микроскопом. Вглядывались старательно. Пытались найти что? Отличия от нормальных людей? Ведьминские метки? Какие? Метлу? Рога? Что?
Разумеется, ничего не нашли. Не высказали сомнений Барсову. Ведь его авторитет был непререкаем. Но, было видно, что поверить не торопятся.
– А можно уточнить, что именно Ульяна прорицает? – Пётр пытался найти хоть какое-то рациональное зерно. – И как именно? Гадает на кофейной гуще? Варит галлюциногенные напитки, слышит духов? Нам это зачем?
– Она своеобразный детектор лжи. Если задать ей вопрос, на который можно получить только ответы «да» или «нет», она укажет правильный вариант. А для чего нужно? Для проверки самых дорогих сделок, ускорения тестирования гипотез. Например, вы решили вывести на рынок новый продукт, но сомневаетесь, будет ли он иметь коммерческий успех. Задаёте вопрос и получаете ответ уже сегодня. Не тратите деньги на выпуск тестовой партии, её рекламу, развоз, хранение и обучение персонала. Просто забываете о новинке и занимаетесь другими делами, сэкономив компании кучу денег, а себе время и нервы. Поверьте, у меня есть рекомендация человека, который удвоил свой капитал за год с Ульяной. И вчерашнее тестирование договоров с контрагентами также прошло успешно. Это вполне рабочая схема.
Присутствующие не были в восторге. Они рассматривали меня сквозь панцири своих рабочих масок. Маркетолог Слонов радушно-благодушно. Позитивный, готовый завалить меня вопросами по контрагентам и рекламным кампаниям уже сегодня. Собственник сказал, и он не будет спорить. Он тоже не верил, но пререкаться с собственником не собирался.
Пришедшая последней финансист Миронова рассматривала внимательно. Пыталась понять, чем это для неё обернётся. Сколько дополнительной нагрузки прибавится. Почему нагрузки? Потому что каждая фантазия собственника ложилась на её плечи дополнительной работой. И эта не станет исключением.
Но хуже всего дело обстояло с производственником Черновым. Он мне не просто не верил. В его взгляде читалось презрение ко всем прорицателям в мире и ко мне, в частности. Вечная усталость от «гениальных идей» собственника, которые он вынужден был воплощать в жизнь.
А ещё жалость к Барсову. Было видно, что Чернов сочувствует своему работодателю, которого сумела обвести вокруг пальца эта мошенница в дорогих шмотках. Почему-то его злило именно моё внешнее благосостояние. Разумеется, он высказался первым.
– У меня есть вопрос. Я директор по производству. За всё, что в нём происходит отвечаю лично я. И морально и, что характерно, финансовыми показателями результативности. От этого зависит прибыль компании, и моя. Теперь вопрос. Что будет, если у меня будет одно мнение по вопросу, а у прорицательницы Смирновой другое? Чьё слово будет решающим?
Он замолчал. Но в воздухе повисло напряжение. Если верить будут мне, то я буду напрямую влиять на его заработок. А это почему-то для него было важнее всего. Жаден? Не похоже. Но вопрос очень болезненный.
Я ёрзала на стуле, потому что впервые была представлена коллективу в своём настоящем качестве. Коуча никто не опасался. Думали, что это что-то типа модной любовницы. Смотрели снисходительно и разбегались по своим делам.
Да и собственник ничего не объяснял, представляя меня консультантом. Говорил, что я буду помогать ему находить правильные решения или что-то в этом роде. На него смотрели с сочувствием. А Барсов меня представил, как прорицательницу. И теперь вынужден был убеждать и обосновывать мою кандидатуру. И своё нормальное психическое состояние заодно.
Но по ощущениям Барсов не был раздражён лишними вопросами. Он был вдохновлён идеей вывести работу на другой уровень. Буквально горел энтузиазмом. И хотел получить сознательную поддержку коллектива.
– В том-то и дело, что вы не будете спрашивать у Ульяны то, в чём и так уверены. Вы захотите задать вопросы по шатким, рисковым договорам. По которым у вас самих нет ответа. Или, например, уточнить, придут ли комплектующие в течение трёх месяцев заявленных в контракте, или нужно подстраховываться? Вы сами будете решать, что спрашивать. Мы установим график подачи документов на экспертизу прорицательницы. И каждый из вас сам будет решать, что он хочет узнать наверняка. К тому же, что делать с полученными сведеньями, вы тоже будете выбирать самостоятельно.
Чернова это немного успокоило. Он не перестал хмуриться, но напряжения в позе стало меньше. Наверное, решил, что я лично ему угрозы не составлю.
– Но и это не всё. – Теперь Барсов наклонился корпусом вперёд. Его голос стал мягким. Да и он сам стал похож на любящего отца. Деда Мороза, как минимум. Теперь я увидела не многомиллионного дельца, а человека. Поняла, почему на совещании царила благожелательная атмосфера. Почему его слова воспринимались с уважением. – Дело в том, что у каждого из вас есть очень больной личный вопрос. То, что не даёт вам спать ночами и мучает ежедневно. И я хочу сделать вам подарок руками прорицательницы. Сегодня вы можете задать ей по одному личному вопросу для себя. Узнать то, что вас на самом деле тревожит. Успокоить душу.
Я была поражена. Никто и никогда не тратил свои деньги на личные вопросы сотрудников. Никто и никогда. Их проверяли, контролировали, но чтобы вот так поддержать? Это в моей профессиональной практике случилось впервые.
После предложения Барсова я как будто услышала звон разбивающихся масок Топ-менеджеров компании. Слонов перестал быть добродушным, Чернов деловым, а Миронова высокомерно-бесстрастной. Теперь они стали обычными людьми с проблемами. Уставились на меня с мольбой и надеждой. Как на мессию. И это тоже было неловко.
– Коллеги, подготовьте свои вопросы до 12, а лучше прямо сейчас. Чтобы у Ульяны было время дать вам ответы. Как это эффективнее сделать, решите сами. У меня следующая встреча. Надеюсь на ваш профессионализм и благоразумие. И… Удачи вам!
Барсов попрощался и уехал, а я осталась в переговорной среди умных, ошарашенных людей. Больших детей, надеющихся на чудо. И от этого было гадко на душе. Ведь чуда не будет. Будет правда. А кому она нужна в личных вопросах? Никому не нужна. А надежды я не оставлю.
Три желания
Они смотрели на меня во все глаза. Мне было неловко и досадно одновременно. Барсов сделал широкий жест, подарив своим сотрудникам ответ на личный вопрос. А потом бросил меня с ними наедине.
В предыдущих компаниях меня не любили, хотя и не знали о моих способностях. Я всё время давала поводы к такому отношению. Представьте себе, вы разрабатывали что-то несколько месяцев. И вот когда требовалось перейти к реализации, тему закрывали полностью.
Сотрудникам причин не объясняли, но все же умные люди. У собственника появился личный коуч, и он стал капризным самодуром. Без объяснения причин разрывает договора, увольняет персонал, меняет поставщиков и требует развития других рынков сбыта. Причина в новом коуче.
Эти знают правду и меня будут не просто недолюбливать. Сейчас они зададут личные вопросы касающиеся самого трепетного. И я дам честные ответы. А за это они меня могут даже возненавидеть. Если хваткому Барсову понадобилось время, чтобы понять, что я на ситуацию не влияю, а только озвучиваю. То его ТОП-ам на это может понадобится год.
Поймёт ли эта троица поверить, что я не вершу судьбы. И если от кого-то уйдёт жена или ребёнок бросит престижный институт, в этом нет моей вины. Я просто принесу дурные вести.
Разумеется, люди за столом не знали о чём я думаю. И не понимали, что нужно делать. Поэтому я взяла себя в руки, объяснила, как нужно сформулировать вопрос. Попросила написать разборчиво от руки.
А ещё сказала, что вопрос надо отдать мне лично в руки. От Мироновой я сидела далеко. Почувствовать её мне не удавалось. Но и рассказывать правду, о том, что остальные для меня уже были открытой книгой, не собиралась.
Пусть технология работы останется для них тайной. Барсов им доверяет. Но лишнего им знать не надо. Пусть думают, если ничего мне в руки не давали, личный вопрос невозможен. Так даже лучше.