Страсть по завещанию

– Я ничего подобного не имел в виду.
– Нет, вы говорили именно об этом, – дала она волю своему раздражению. – Вчера вы поцеловали меня, чтобы преподать мне урок, а сегодня вы и на это не решились…
– Тогда слушайте, – вспыхнул он и схватил ее за плечи. – Я не решился на это только потому, что боялся, мне не хватит сил остановиться.
Она оторопела.
– Ч-что?
Боже праведный, он не должен был этого говорить, но не может же он позволить, чтобы она считала себя чем-то вроде парии в мужском обществе.
– Я понимал, что приблизившись к вам и коснувшись ваших губ…
Но сейчас он стоял совсем близко от нее. И она смотрела на него каким-то непонятным взглядом, в котором было и недоумение и оскорбленная гордость, так что он не мог больше сдерживаться. Уже не мог.
Джексон заключил ее в объятия и поцеловал, доказывая то, чему она не верила. Доказывая, что желает ее, даже понимая, что никогда не сможет быть с ней.
Селия оторвалась от его губ.
– Мистер Пинтер… – прошептала она.
– Джексон, – прохрипел он. – Я хочу услышать, как вы называете меня по имени.
Отстранившись от него, она с болью посмотрела ему в лицо:
– В-вам нет нужды притворяться.
– Проклятие! Я вовсе не притворяюсь.
Он снова притянул ее к себе и поцеловал еще более страстно. Как же она не видит, что он жаждет ее? Как она не понимает, насколько она соблазнительна? Ее губы кружили ему голову, лишали его рассудка. Поцелуи его были столь горячими, что любая женщина ее круга почувствовала бы себя шокированной.
Когда она снова отстранилась, он ждал пощечины, ждал, что она возмутится, может быть, ударит его, но услышал лишь робкий протест:
– Пожалуйста, мистер Пинтер…
– Джексон, – поправил он ее тихим, неверным голосом, подкрепляя просьбу умоляющим взглядом. – Зовите меня по имени.
Ее густые темные ресницы опустились, а на щеках выступил румянец.
– Джексон…
От звука ее голоса он задохнулся, а в мозгу вспыхнуло пламя. Она не оттолкнула его, поэтому нечего строить из себя джентльмена.
На этот раз, ощущая, как кипит его кровь, он с дикой силой впился в ее губы, впитывая их шелковую теплоту. От нее исходил аромат красного вина и лимона, терпкий и сладкий одновременно. Он хотел вдохнуть, впитать его в себя. И еще ему хотелось овладеть ею, немедленно, прямо в этой комнате.
Поэтому, когда она вырвалась из его объятий, он устремился за ней.
Селия не подпускала его ближе, но и не собиралась бежать.
– Вчера вы сказали, что подобное не повторится.
– Помню. Но повторяется. – Так, вероятно, жаждут получить свою дозу отравы завсегдатаи опиумной курильни. Он много месяцев болезненно желал ее. И теперь, когда он вдруг получил желаемое, ему нестерпимо захотелось большего.
Когда она остановилась у письменного стола, он схватил ее за талию, но она отвернула голову и он уткнулся губами в шею, ощутив запах, который столько времени мерещился ему.
Дрожа, он провел руками по ее груди.
– Что вы делаете?
– Я хочу вас, – признался он, проклиная себя. – Я всегда хотел вас.
И он снова приник к ее губам.
  
Глава 10
 
У Селии кружилась голова. Он хочет ее? Мистер Пинтер хочет ее?
Не мистер Пинтер – Джексон. Джексон.
Она судорожно вздохнула, когда он оторвался от ее губ и начал целовать ее ухо, тяжело дыша, с сильно бьющимся под ее рукой сердцем.
Он действительно хочет ее. Он словно готов был выпить ее, когда жадно впивался губами в ее шею. От него все еще исходил запах пороха и дыма. И этот запах, и царапающие прикосновения его бакенбард в ее представлении были истинно мужскими. Когда он тронул языком ямочку у основания шеи, ее накрыла горячая волна желания.
Никогда прежде ее не целовали и не ласкали так нежно и обжигающе. Она чувствовала, что тонет в этих ласках.
– Джексон… – прошептала Селия.
– Как мне нравится мое имя в твоих устах, – хрипло произнес он. – Повтори его еще раз.
– Джексон… это ведь не очередной урок… правда? – Ей нужно было это знать. Она должна быть в этом уверена.
– Это именно повторение. Ты не усвоила первый, иначе мы не оказались бы здесь вдвоем.
– Мне всегда плохо давались любые уроки, – задыхаясь, пролепетала она, когда он поднял ее и осторожно опустил на стол, столкнув на пол несколько книг.
– Наверное, у тебя были плохие учителя. – Он снова впился в ее губы. – Или вас неправильно учили, миледи.
– Селия, – поправила она, запуская пальцы в его густые черные волосы. У него были изумительные волосы, мягкие на ощупь, волнистые, послушные ее рукам.
– Если ты велел звать тебя Джексоном, то и ты должен звать меня Селией.
– Селия, – выдохнул он и начал расстегивать пуговицы на лифе ее редингота.
– Ч-что вы делаете? – запинаясь, пролепетала Селия.
– Продолжаю уроки. – Он распахнул редингот, открыв нижнее белье. – Мне хочется попробовать тебя на вкус. Ты позволишь, милая?
Милая? Одно это слово сломило ее волю к сопротивлению – ведь до сих пор никто не называл ее так. Но сам факт, что он спросил у нее разрешения на то, что Нед пытался сделать силой, растрогал ее.
– Я готова повторять этот урок, пока не выучу его назубок, – отозвалась она, поражаясь собственной смелости.
В ответ он начал расстегивать корсет, освобождая нижнюю сорочку. Она шумно вздохнула, когда прохладный воздух комнаты заставил соски грудей затвердеть. Жар, бросившийся ей в лицо, спустился вниз.
– А чему я учусь на этом уроке? – еле вымолвила она.
– Тому, – сказал он, глядя ей в глаза, – что даже ублюдок может забыть о своем ничтожестве, когда рядом такая соблазнительная дама, как вы.
– Дама? А разве не девчонка-сорванец?
– Мне бы хотелось, чтобы здесь оказалась девчонка-сорванец, – с горечью произнес он. – Тогда вас не домогались бы виконты, графы и герцоги.
Неужели он ревнует? Будь это так, до чего было бы славно!
– И клерки с Боу-стрит? – пошутила она.
Он бросил на нее сумрачный взгляд, который мог бы служить ей ответом, и приник губами к едва прикрытой тканью груди.
Боже. Небеса. Каким сладким было ощущение, которое она испытывала. Однако она не должна позволять ему так обращаться с ней. Но что делать, если мужчина, который еще несколько месяцев назад пленил ее, ведет себя так, словно она действительно может вызвать ответное горячее чувство, и потому ей вовсе не хотелось, чтобы он прекратил свои ласки.
Она прижимала к себе его голову, и ей казалось, что, подчиняясь кипевшему в ней жару, ее кости тают, а кровь закипает.
Он касался ее груди зубами и языком, отчего ее сосок затвердел еще больше, но уже не от холода. Ее сердце билось так часто, что она боялась потерять сознание.
– Джексон… О-о-о, Джексон… Я думала, ты… презираешь меня.
– Разве так презирают? – пробормотал он, не отрываясь от ее груди.
– Нет. – Чувственная дрожь пробежала по ее телу. Как же она была глупа, что так вела себя с мужчинами. Она просто не понимала, что им было нужно, когда дело доходило до этого. – Если ты меня желал все это время, то почему… ничего не говорил?
– А что бы я мог сказать? «Миледи, я наяву брежу, представляя вас обнаженной в моей постели?» – Он провел рукой по ее бедру. – Я пока не такой идиот, чтобы рисковать быть застреленным за непристойное поведение.
Что она должна была испытывать, услышав, что он представлял ее в своей постели? Ужас? Растерянность? Она не смела и ожидать таких слов, но ей и этого было мало.
– А почему вы решили, что я не застрелю вас сейчас? – спросила она, впиваясь пальцами ему в плечи.
– Вы оставили свой пистолет на столе в столовой, – невнятно произнес он, не отрываясь от ее груди.
Ее охватило странное волнение. Оно действительно было странным – ведь она хорошо помнила, что однажды предпринял мужчина, застав ее в одиночестве, лишенной возможности сопротивляться.
– А может быть, у меня здесь спрятан еще один?