Острые углы (СИ)

— …Умер, и всё, — говорил Матвей. — Вот так был человек и нету. Надо сестре сказать…
— Как умер? — выдохнула Лера, чувствуя, как земля ушла из-под ног.
Матвей обернулся на ее голос.
Увидев ее побелевшее лицо, он спохватился и объяснил:
— Палыч умер, Палыч…
Зная о тяжелой болезни Артема Павловича, Лера не сильно удивилась. Хотя смерть — это всегда внезапно.
— А когда это случилось? — спросила она, сразу подумав о Лёшке, в каком он сейчас состоянии.
— Сегодня утром, — ответил Матвей. — Он, оказывается, последние три дня с постели не вставал.
— А ты видел его? — Лера посмотрела на отца.
Он кивнул:
— Да. Я заметил, что он сдал, но не придал значение. Мало ли, устал человек. Даже не предполагал, что он при смерти.
Соломатин был задумчив. Новость о смерти заклятого врага будто бы его расстроила.
— Ты вроде радоваться должен, — не удержалась Лера. — Твой главный конкурент на тот свет отправился.
Отец взглянул на нее с осуждением.
— Назаров был умным, принципиальным человеком, и я его за это уважал, хоть мы были и по разные стороны.
Лера подумала секунду и повернула голову, посмотрев на брата:
— Мне надо к Лёше. Я переоденусь, отвезешь меня?
— Без проблем, — согласился он.
Услышав слова дочери, Соломатин стер с лица задумчиво-грустное выражение и сказал с угрозой:
— Лера, я тебя предупреждал.
— У него горе, и я поеду к нему. Мне так или иначе надо с ним поговорить, — твердо заявила она.
Ее руки, спрятанные в карманы халата, невольно сжались в кулаки. Ногти впились в ладони.
— Тебе не надо. Я уже с ним поговорил.
— В каком смысле?
— В самом прямом.
— Что ты ему сказал?
— Правду.
— Какую правду?! — заорала Лера.
— Я рассказал ему, что с тобой произошло. Это его вина, и ему рядом с тобой не место. Я этого не допущу! Вот, что я ему сказал!
Лера не верила своим ушам.
— Как ты мог? Как ты посмел это сделать? — спросила приглушенным голосом. — Я ведь и правда поверила, что ты хочешь мне помочь. Что волнуешься, беспокоишься…
— Это так и есть! — пытался убедить ее отец.
— Не-е-ет, — протянула она. — Ты просто воспользовался моей слабостью. Тем, что я не могла сопротивляться… У меня просто не было сил ни спорить с тобой, ни что-то доказывать. Это называется не забота, папочка. Это называется безнравственная эксплуатация моей личной трагедии.
Лера замолчала, пытаясь вдохнуть. Она разнервничалась, и у нее снова перекрыло дыхание.
В комнате стало тихо, даже воздух как-будто затаился в предштормовом молчании.
— Тебе было мало, что ты отнял у меня любимое дело… — продолжила, задыхаясь. — Мало, что отнял любимого человека… Ты решил добить меня окончательно… Я понимаю твое желание растоптать его. А как же я? Тебе не пришло в голову, что ты и меня заодно уничтожаешь? Всё это время я пыталась сохранить хоть какое-то подобие собственного достоинства, но ты и этого мне не позволил…
Матвей переводил взгляд с сестры на отца, ничего не понимая. Вернее, понимая, что происходит что-то страшное.
— Я же твоя дочь! — закричала Лера. — Как ты мог?! Это моя боль! Ты не имел права говорить с ним за меня! Ты не имел права вмешиваться в это! Я и так сделала всё, что ты хочешь! Что тебе еще от меня надо?! Или… — она оборвалась, но тут же продолжила сломленным голосом. — Ты мне так за маму мстишь? За то, что я, родившись, убила ее… Ты считаешь, что это я ее убила? Поэтому не даешь мне быть счастливой? Хочешь и для меня душевной смерти?
— Причем тут мама? Его не было рядом… — начал было отец.
— Тебя тоже! — хрипло оборвала она. — Тебя тоже не было рядом, когда Беспалов меня насиловал! Ты тоже меня не защитил, если уж на то пошло. Твою золотую девочку, твое сокровище, твою единственную дочь поимели, как какую-то шлюху. Это сделал твой человек! Ты нанял на работу это ничтожество!
— Хватит! — резко сказал Матвей. — Иди собирайся, я тебя отвезу!
Всё это время отец и дочь сверлили друг друга взглядами и не видели, как озлобилось лицо Матвея и ярость вспыхнула в глазах. Только сейчас он понял, что на самом деле произошло с сестрой.
 
— Она никуда не пойдет, — сказал отец, но в его голосе не чувствовалось былой твердости.
Лерке удалось пошатнуть его уверенность в собственной правоте.
— Она пойдет! — рявкнул Матвей. — Лера, бегом!
Соломатин, не привыкший слышать от сына подобный тон, замер от удивления.
— Я тебе Лерку никогда не прощу, — негодующим тоном сказал Матвей. — Может, она тебя и простит, а я нет. Беспалов на тебя работал. Ты привел в дом эту мразь, ты приблизил его к семье, ты даже не заметил, как он на нее смотрит. Бл*ть, даже не начинай мне рассказывать, кто и в чем виноват… Это всё твое мозго*бство! Ты создал ситуацию, которой этот урод воспользовался! С таким же успехом этот ублюдок мог прийти к ней домой, и она бы открыла ему дверь. Или сюда в комнату подняться…
— Не смей говорить со мной в таком тоне.
— Да пош-ш-шел ты! — Матвей развернулся и взбежал по лестнице.
Лера, одетая в черные джинсы и спортивный лифчик, рылась в гардеробной, сбрасывая с полок вещи.
— Лер… — позвал брат.
— Мне нужна водолазка, надо горло прикрыть, — сказала Валерия, хватаясь за голову.
У нее на шее еще остались синяки, небольшие, но она всё равно не хотела, чтобы Полевой их видел.
— Я всё это время думала, что скажу ему. Придумывала, как поговорить… Оказывается, и придумывать ничего не надо, папочка всё предусмотрел.
Матвей присел на корточки и порылся в куче вещей, валявшихся на полу.
— Эта подойдет?
— О, конечно. Как я пропустила, — Лера выхватила у него из рук черную водолазку. Натянув ее на себя, она хотела выйти из гардероба, но брат преградил ей путь. — Матвей, только не начинай, — попросила она, боясь расчувствоваться. — Этот выбл*док подыхал дольше, чем меня трахал. Учитывая, что он труп, а я живая, будем считать, что это я его поимела.
— Так и есть, — Матвей привлек ее к себе и обнял. — Мою сестру не может никто поиметь. Это невозможно. Всё будет хорошо. Ты же у меня сильная, ты справишься, — посмотрел ей в глаза.
— Я справлюсь. Теперь точно справлюсь. Папа, как никто другой, умеет привести в чувства. Он них*я не угадал, если решил, что так легко загонит меня в угол.
— У него это никогда не получалось, — уверенно сказал брат.
— И сейчас не получится.
— Что ты задумала?
— Позвони, пожалуйста, Лёшке. Вдруг он уже свалил из больницы.
Матвей не стал спрашивать, почему она сама не хочет это сделать.
Пока выяснял, где находится Полевой, Лера взяла кое-какие свои вещи, нашла Снежка, который выпрашивал на кухне внеочередную порцию еды, и собрала кошачьи принадлежности.
— Кот скоро с ума сойдет постоянно куда-нибудь переезжать, — сказала она, сажая его в переноску.
Матвей посмеялся:
— Кажется, ему вообще по барабану, куда и с кем ехать.
— Ты дала мне слово, — напомнил отец, когда они с братом выходили из дома.
Лера обернулась и послала ему холодную улыбку:
— А кто тебе сказал, что я собираюсь его нарушать? Дала — значит, сдержу. Я уже позвонила Рыбакову, что завтра приду в офис. Ты, кстати, будешь на похоронах Назарова? Тогда там и встретимся.
***
Свет раздражал, а краски казались слишком яркими, поэтому Алексей лежал с закрытыми глазами. В голове стучала тупая, бессмысленная боль, превращающая любое движение в агонию.
Он слышал, как открылась дверь. Кто-то вошел в палату, и он подумал, что это медсестра пришла проверить капельницу. Но ничего не произошло, тишину больше не нарушило ни звука, и Полевой открыл глаза.
— Я твоего кота привезла, — тихо сказала Лера. Почти шепотом.
Она стояла, прижавшись спиной к двери, и не решалась подходить ближе.
Боялась, что если начнет плакать, то не остановится.
— Хорошо, что ты себя привезла. Я, конечно, скучал по своему коту, но жена мне нужна больше.