Острые углы (СИ)

Когда-то он всеми фибрами души желал, чтоб Соломатин исчез с лица земли, теперь же мысль, что этот человек умрет, вызывала холодный озноб.
— У него вчера приступ случился. Плохо стало после вашего разговора, а ночью увезли.
— Почему ты мне сразу не позвонила? Где он? К нему пускают? Я сейчас же приеду.
Полевой собирался кормить кота, уже достал из шкафа консерву, но отвлекся на разговор.
Снежок потерся о его ноги и мяукнул, напоминая о себе.
— Да, уже можно, я у него. Сейчас вот вышла в коридор, чтобы с тобой поговорить.
— Детям позвонили?
— Да, Лера сегодня прилетает. Лёш, ее надо встретить. Если тебе не сложно, конечно. Лерочка, наверное, вне себя от беспокойства. Когда я с ней разговаривала, Алику было совсем плохо, — тараторила Ната, — хотя, ладно, не буду тебя утруждать, сама что-нибудь придумаю…
— Я встречу, мне не трудно, — коротко пообещал Полевой, прерывая ее причитания.
— Просто ты вчера сказал, что совсем не хочешь ее видеть, а я не хочу доставлять тебе беспокойство.
— Это другое, — оборвал он.
Снежок еще раз возмущенно мяукнул.
Закончив разговор, Алекс покормил кота и вышел на террасу.
Ветер гонял по небу лохматые тучи. Море бушевало, в душе у Полевого тоже поднялась волна. В кухне на столе снова затрезвонил телефон, но Лёха будто прирос к месту, захваченный этой стихией.
Он хотел уехать. Именно сегодня. Чтобы в эти дни — и в день ее рождения, и позже — быть отсюда далеко. Быть где угодно, только не в этом городе, не в этой квартире, не здесь, где всё до сих пор напоминало о ней.
А теперь она возвращалась…
***
Лера не думала, что кто-то будет ее встречать, и никого в толпе не высматривала. Она понимала: столкновение с Лёшкой неизбежно, но не ожидала, что увидит его, как только сойдет с трапа самолета. Внутри у нее что-то разорвалось, едва взглянула ему в лицо, но тут же другое чувство сковало бешено колотящееся сердце. Она испугалась: Полевой здесь, чтобы сообщить страшную новость. Этот страх приморозил ее к месту. Не дойдя до Алекса несколько шагов, Лера остановилась.
— Всё плохо, да? Только не говори мне, что он…
— Что ты, с ним уже всё нормально, — успокоил Лёшка, поняв причину ее оторопи.
Шагнув к ней, он подхватил ее под локоть, и они поспешили на улицу.
За то время, пока Полевой ждал Леру в аэропорту, небо заполнилось серым месивом, и из него посыпал холодный дождь. Крупные капли секли лицо, тяжелые и твердые, как щебень.
До машины добежали почти бегом.
— Ты был у него? С врачом разговаривал?
— Еще нет. Но, насколько я знаю, он в стабильном состоянии.
Лера забросила сумку на заднее сиденье и села вперед.
— Это из-за меня, — признался Алексей, чувствуя свою вину в том, что случилось с Соломатиным. Видел же вчера, как тесть разнервничался, надо было потом позвонить, узнать хотя бы, всё ли в порядке.
— В каком смысле? — Лера отерла с лица капли воды.
— Я вчера был у него, мы поругались. Потом ему плохо стало.
Она невесело усмехнулась:
— Не переживай, ты не один в этом поучаствовал, я тоже недавно с ним хорошо поругалась. А что у вас был за повод?
— Не смогли договориться, когда на рыбалку поедем. А у вас?
— Примерно такой же. Где день рождения праздновать.
Они говорили осторожно. Словно не говорили, а по ходили минному полю.
— Я три раза в Будапеште был, — отметил Полевой, поскольку уже был в курсе, откуда прилетела Валерия.
— Надо же, — как можно равнодушнее отозвалась она. — Чего в гости не зашел?
— Ты еще шутить вздумала по этому поводу? — метнул на нее взбешенный взгляд.
— Лёш, я сейчас вообще плохо соображаю. Всё, что я хочу, это увидеть отца. Киса мне сказала, что он при смерти. Мне не до разборок.
От грозившей перепалки их спас телефонный звонок.
Лера постаралась не прислушиваться к разговору и отвернулась к окну, сделав вид, что не слышит женские вопли, доносящиеся из трубки.
— Что тебе непонятно? Я сказал: я никуда не лечу, — говорил он резко. — Тебе я лететь не запрещаю… Тогда вопрос закрыт.
 
— Как Снежок? — через время поинтересовалась Лера.
— Всё прекрасно. Аппетит хороший, настроение замечательное. Он здоров, красив и весел, — тем же отрывистым тоном ответил Полевой.
— С тобой всё понятно, я про кота спросила.
Алекс сделал глубокий вдох и замолчал, задвинув на второй план личные обиды. Он тоже переживал за Соломатина. Сейчас его здоровье было для всех на первом месте.
Соломатин лежал в помещении, которое больше походило на номер люкс в пятизвездочном отеле, чем на больничную палату. Лишь когда увидела отца, Лера успокоилась. Выглядел он довольно бодро, и ее страхи немного улеглись.
Наталина бросилась ей на шею и обняла.
— Лерочка, я так рада тебя видеть! Я так волновалась! Хорошо, что ты приехала! — ее радостные возгласы перемежались со слезными всхлипами.
— Не переживай, киса, сейчас мы его быстро на ноги поставим.
Лера поцеловала отца в щеку и села рядом, сжав его ладонь в своих руках.
— Ты чего это удумал? Мы так не договаривались, — пожурила она, с тревогой вглядываясь в его лицо.
Взгляд у отца был ясный, глаза довольно блестели: его дочь наконец вернулась. Еще больше обрадовало, что в палату она зашла вместе с Лёшкой.
— Детка, ты так хорошо выглядишь, как всегда красива, — улыбнулся он и, пригнув к себе ее голову, поцеловал в висок.
— Да куда уж мне, — чуть улыбнулась Лера. — Киса твоя вон в бриллиантах на завтрак спускается.
Наталина довольно хихикнула. Она, притихнув, сидела на диванчике и молчала, чтобы не мешать общению отца и дочери.
— Ты одна прилетела? — спросил отец.
— Матвей тоже приедет, — ответила Лера, хотя понимала, что отец спрашивал не про него.
Матвей остался с малышкой в Будапеште. Няня, которая обычно им помогала, как назло, оказалась в отпуске, а доверить дочь незнакомому человеку Лера не могла. Потому договорились, что Матвей присмотрит за племяшкой и приедет немного позже, когда их няня вернется. Для него справиться с малышкой не составляло труда, он с первого дня ее рождения был рядом и знал, что делать.
Оторваться от ребенка было неимоверно сложно, Лера чувствовала, будто ее располовинили, но везти Эми сюда она не решилась.
— Ты же должен был сегодня улететь, — Соломатин переключил внимание на Полевого. — Отдохнуть же хотел…
— Какой мне отдых, когда ты в больнице.
— Теперь всё будет хорошо. Моя дочь здесь — теперь я точно выздоровею.
— Пойду врача позову.
Лёшка вышел из палаты, а Лера зашла в душевую помыть руки.
Наталина подошла к койке Соломатина, взяла его за руку и прошептала:
— Алик, ты только не волнуйся. Доктор всё скажет, как надо.
Соломатин лишь хмыкнул в ответ.
Честно говоря, он уже сомневался, правильно ли они поступили. Лёшке наплести — это одно. А вот Лерке голову задурить — совсем другое. Его дочь далеко не дура и обмануть ее не так просто. Подумать страшно, что будет, если их обман раскроется.
Лера вышла из душевой как раз в тот момент, когда доктор вошел в палату.
Роста он был невысокого, но подвижный, с зычным голосом.
— Альберт Сергеевич, вижу, что дети с вами. Теперь вы точно пойдете на поправку. Ничто так не лечит, как внимание и забота близких… — далее он вскинул руки и начал подробно объяснять Лере диагноз и суть лечения, забрасывая ее медицинскими терминами.
— Медкарту мне принесите, — спокойно сказала она.
— Я вас уверяю, сейчас ваш папа в стабильном состоянии…
Лера вскинула бровь, прошив доктора острым взглядом, который ясно говорил:
«Что в моей просьбе непонятного?».
Док смиренно удалился за медицинской документацией.
— Дочь, ты всё-таки ветеринарный хирург, а не кардиолог, — напомнил отец с улыбкой.
— Ничего страшного, папуль. Я просто представлю, что ты собака, и у меня всё получится. Там шкура — тут шкура…