Острые углы (СИ)

— Всё-таки придется за сумкой ехать. Мне документы нужны, чтобы улететь.
— Как улететь? Когда?
— В ближайшее время. Эми без меня не может.
— Лера, нет! Это Лёха без тебя не может, а Эми надо привезти сюда!
— Я приеду вместе с ней, когда папу выпишут, не бушуй. Какой смысл ее сейчас везти? Чтобы по больницам с ней таскаться? — ответила Лера.
— Ты точно вернешься?
— Точно. Ты лучше мне про Лёхину курицу расскажи, раз ты всё знаешь. Мне сюрпризы не нужны. Была — не была, ездила — не ездила, привлекалась — не привлекалась…
Наталина с удовольствием принялась посвящать ее во все известные ей подробности.
Лера изредка кивала, отпуская едкие комментарии и заодно пытаясь купить билет на ближайший рейс в Будапешт.
Когда две попытки по неизвестным причинам с треском провалились, ей позвонил Полевой.
— Да, Алёшенька, — ответила она.
— Лерочка, у тебя не получится.
— Что не получится?
— То, что ты хочешь сделать.
Лера нахмурилась.
— Ты не сможешь уехать, — спокойно объяснил он. — Ни по воздуху, ни по земле, ни по морю. Разве что телепортироваться, но, насколько я знаю, таким талантом ты не обладаешь. На тебя уже «сторож» во всех базах.
Лера обескураженно замерла. Силилась что-то сказать, но ни слова не выкатывалось на язык.
— Приезжай на кофе, поговорим, — она прямо-таки слышала в его голосе самодовольную улыбку.
— Иди к хренам! — выпалила она.
Он расхохотался, она повесила трубку и снова попыталась купить билет.
Полевой снова ей позвонил.
— Говорю же. Ты даже билет не купишь. Ни как физическое, ни как юридическое лицо. Ни по своему настоящему паспорту, ни по тому, который у тебя в сумке лежит на девичью фамилию матери. А если каким-то чудом тебе это удастся, на границе тебя всё равно развернут.
— Поня-я-ятно, — протянула она. — Ладно. Вари кофе.
Лера привалилась к двери, разом ослабнув после пережитой вспышки ревности. Этот маленький взрыв, случившийся внутри нее, снес все барьеры. Смял и волю, и разум, и самообладание, оставив лишь голую, неприкрытую боль.
— Леший, ты мое всё. Да я половину себя здесь оставила, думала, что умру без тебя, что просто не выживу… — говорила она и не могла остановиться.
Слишком долго молчала, слишком много всего надо было сказать. Знала: лучше бы притормозить и выстроить свою речь как-то более связно, но не могла.
— Не смогла я поговорить с тобой… — не заметила, как из глаз побежали слезы, а Полевой вдруг понял, что не видел ее плачущую.
Помнил расстроенную, подломленную и как она сдерживалась, чтоб не разрыдаться, как сжималась в комок тоже помнил, но чтобы вот так тихо плакала — ни разу. Наверное, нужно было увидеть ему эти слезы и нутром почувствовать всю затаенную в них боль, чтобы окончательно его отпустило.
— Неужели ты думаешь, что я тебя не люблю? Что всё это время мне было легко? Ты же знаешь, что ты для меня значишь. Я тоже хотела бы любить тебя меньше, чтобы суметь оторвать от себя раз и навсегда, но у меня не получилось… Никогда не получалось… — она всё еще пыталась что-то объяснять.
Лёшка сначала вытирал слезы с ее лица, потом стал целовать, заглушая слова. Потом раздевать. Прямо здесь, в прихожей он задрал на ней платье и стянул трусики.
— Лёш… — Лера вроде бы попыталась его остановить.
Им же лучше сначала поговорить, а потом начинать всё с чистого листа.
Если они вообще смогут что-то начать. Или продолжить.
— Заткнись, — грубовато сказал он, — замолчи.
— Нам надо объясниться…
— Потом поговорим.
Он уже не хотел ничего слышать и ничего не хотел обсуждать. Точно не в ближайшее время.
Уложить Лерку под себя. Или взять прямо здесь. Хоть в спальне, хоть в душе. Плевать, где и как он это сделает. Но они должны сейчас заняться сексом. Любовью. Им надо утолить свой голод и многодневную тоску.
Можно сколько угодно топить обиды в разговорах или на дне стакана с алкоголем, но лучшего способа примирения, чем секс, еще никто не придумал.
Он целовал ее соленые губы, ласкал язык, скользнув в глубину теплого рта. Лера растворилась под его напором и забыла заготовленные слова. Острое желание вскипело в венах, и их накрыло, как раньше. Даже сильнее. Они продолжали целоваться, когда он, спустив с себя джинсы вместе с бельем, вошел в нее. Лера зажмурилась, принимая его в себя, была мокрая, уже ошалевшая от возбуждения, и ей не нужны были никакие предварительные ласки.
 
Они начали в прихожей, полностью отдавшись животному порыву, потом как-то добрались до спальни, где Полевой все-таки ее раздел.
Леркино тело осталось идеальным, беременность ни капли его не испортила, так что догадаться о ребенке по каким-то внешним изменениям он не мог. Она не кормила Эми, у нее не было молока, потому грудь ее тоже осталась нетронутой.
Он завалил ее на спину, она крепко обхватила его ногами, и Лёшка застонал, погружаясь в нее до самого основания.
Очень глубоко. Очень горячо. До боли, до рваного вскрика.
Сплетя их пальцы, он закинул руки ей за голову. Лера беспомощно стонала, отдаваясь вся ему целиком, не в состоянии управлять ни телом, ни разумом. Задыхаясь от эмоций и остроты ощущений.
Они уже не целовались, не могли. Просто касались губами и дышали друг другу в рот.
От каждого его глубокого толчка Леркино тело пронзала судорога удовольствия. Это не заканчивалось. Началось, как только он погрузился в нее, возвращая забытые ощущения и вместе с тем давая новые, и длилось ровно столько, пока не кончил. Сплошной оргазм, без взлета на вершину и обратного падения. Какое-то нескончаемое удовольствие просто от того, что он снова в ней. И он по-прежнему ее. И только ей он принадлежит.
Лёшка поцеловал ее в шею, но не откатился в сторону, так и остался лежать на ней, вжимая в кровать ее отяжелевшее, расслабленное тело.
— Ты меня не отпустишь? — улыбнулась Лера.
— Нет.
— А в душ?
— Только со мной. Я тебя не только из квартиры, я тебя даже из кровати не выпущу. Понятно?
Она засмеялась и протянула:
— Поня-я-ятно. — Помолчав, добавила: — Я тебя люблю.
Он приподнялся на локтях, взял ее за голову и склонился к губам.
— Ладно, уговорила. Пойдем в душ. Хочешь вина?
— В душе?
— Можно и там.
— Хочу. Хоть где.
Они пошли в ванную, немного постояли под теплыми струями воды. От пережитых за весь день потрясений у Леры кружилась голова. Немного вина ей и правда не помешает. А еще выспаться. Но с Лёхой это вряд ли возможно.
Полевой вышел из ванной первым, Лера задержалась, сушив волосы феном.
Когда чуть позже она нашла мужа в кухне, он был полностью одет. В белой футболке, других джинсах и темном пиджаке.
— Вино придется отложить, — лицо его было серьезным. — Натка звонила. Нам надо в больницу к отцу.
— Что случилось?
— Всё плохо.
Леру качнуло.
— Давай, Лера, нам надо ехать, — аккуратно поторопил он.
Она сорвалась с места и побежала одеваться. Ее вещи уже лежали на кровати в спальне. Лера натянула на себя трусики и платье, и они с Полевым снова рванули в больницу.
По дороге она обнаружила у себя в телефоне кучу пропущенных звонков от Наталины. Окунувшись в свою страсть, они с Лёшкой ничего не слышали. Видимо, отчаявшись дозвониться до Леры, Ната позвонила Алексу.
Они нашли Наталину на диванчике в холле, недалеко от палаты отца. Она рыдала навзрыд, заикалась и первые несколько минут ничего не могла им толком объяснить.
Потом как-то выдавила из себя вместе со слезами:
— У него инфаркт.
— Опять?
— Не опять. У-у-у-у, что я буду теперь делать, как мне жи-и-ить. Утром же всё было хорошо. Он был здоров… Теперь к нему не пускают… — высморкалась в платочек.
— В смысле, здоров?!
— Мы придумали, что он болен, а теперь у него по-настоящему инфаркт, — рыдала она.
— Вы что сделали? — с угрозой в голосе переспросила Лера, нависнув над ней.