Ледяная колыбель
– Не говори глупостей! Хватит уже! Откуда на самом деле эти люди?
Отступив на шаг, Даал указал вверх.
– Они вынырнули из тумана. Как во время Небопришествия. – Он уставился на свою мать, безмолвно умоляя поверить ему. – Они откуда-то с родины нооров.
Его отец закатил глаза:
– Что еще за вздор? Разве я так воспитывал тебя, Даал?
Хенна, все еще стоявшая в дверях, потеряла остатки терпения и вошла, таща Никс за руку. Остальные гурьбой последовали за ними.
У Мерика отвисла челюсть. Он попятился, прикрывая мать Даала поднятой рукой.
– Это что еще за демонские проделки?
Никс склонила голову, говоря по-ноорски:
– Демоны тут совсем ни при чем, уверяю вас. Перед вами просто усталые путники, нуждающиеся в помощи.
Приподнявшись на цыпочки, Хенна так и подпрыгивала от нетерпения.
– И, ма, ты обязательно должна посмотреть на Баашалийю! – Она широко раскинула тоненькие ручки. – У него вот такущие крылья!
Даал прикрыл лоб ладонью:
– Хенна, ты сейчас все испортишь…
Глава 24
Никс пристроилась за маленьким каменным столиком. Скамьи были сделаны из таких же каменных плит, только устланных мягкими подушками. Гостям уже предложили подкрепиться поджаренным хлебом с разнообразными вареньями. Еда казалась одновременно и чужой, и знакомой на вкус. Запивали они ее сладким вином.
Поковыряв хлебную корку, Джейс уткнулся носом в мякиш.
– Я бы поклялся, что он сделан из ржи и ячменя.
Мать Даала – Флораан – поправила его, ставя перед ним блюдо с каким-то заплесневелым сыром.
– Из морского овса и квашеных водорослей, – сказала она. – По старинному ноорскому рецепту.
Фенн с набитым ртом пробубнил:
– После нескольких месяцев сухарей и солонины просто язык проглотишь!
Флораан улыбнулась. Кожа ее так и сияла в свете пылающего в горшке огня, глаза блестели. Проведя ладонью по бедру, она расправила подол своего простого, зеленого как мох платья, доходящего ей до колен и подпоясанного на талии. Ее короткие темные волосы, умащенные маслом и туго стянутые тонкой сеточкой, были украшены маленькими розовыми цветочками. Флораан явно принарядилась для праздника, который был уже в самом разгаре. Откуда-то издалека до них доносились грохот барабанов, бренчание струн и резкие взрывы смеха.
Напоследок кивнув им, она вернулась туда, где возле другого горшка с горящим в нем огнем стояли Грейлин и Мерик. Отец Даала говорил по-ноорски столь же бегло, как и его супруга, хотя иногда та помогала ему с переводом, когда это было необходимо.
Никс и все остальные предоставили Грейлину возможность изложить схематическую версию своей истории, оставив суть дела на потом и особо избегая затрагивать тему Баашалийи.
Отец Даала в данный момент восхищался Тернием – мечом Грейлина.
– До чего же искусная работа… – пробормотал он, возвращая клинок. – У нас тоже есть рудники, далеко на севере. Мы научились выплавлять металл у сошедшего с небес Ноора. Но это большая редкость, им очень дорожат.
Пока они продолжали общаться между собой, Никс оглядела стол. Рядом с ней сидела Хенна, намазывая ломоть хлеба толстым слоем варенья. С другой стороны от Никс стоял Джейс, прислушиваясь к разговору и явно желая тоже принять в нем участие.
Напротив них Даал, опершись локтем о стол, пытался объяснить судонаправителю Фенну устройство местных лодок.
– Мы сплетаем водоросли. Как для крыши. Кладем слой за слоем, пока они мокрые. Потом даем высохнуть в формах. Орксо тянут. Или мы ныряем на них верхом в глубину.
– Орксо? – переспросил Фенн. – А что это такое?
Никс тоже заинтересовал этот вопрос, но прежде чем Даал успел ответить, ее внимание отвлек Джейс, который кивнул в сторону Мерика.
– Эти пантеанцы, – произнес он, понизив голос, – явно жили в Приюте многие тысячелетия, прежде чем сюда свалился Рега на своем корабле. Ты обратила внимание на перепонки между пальцами у Мерика, достающие до первых суставов? И на их гладкую, без морщин, кожу? Даже уши у них маленькие, заостренные и плотно прилегают к черепу, совсем как у наших тюленей. А цвет волос… такой же, как их родное море. Как будто их тела со временем приспособились к этому суровому окружению, пропитанному влагой.
Никс посмотрела на отца Даала. Одет тот был в облегающие штаны, сандалии на плоской подошве и свободную шелковистую рубаху до пояса, переливающуюся всеми оттенками зеленого. Глубокий вырез воротника открывал бо́льшую часть его гладкой груди. Темно-зеленые волосы Мерика были гладко зачесаны назад, открывая маленькие аккуратные ушки. При ближайшем рассмотрении Никс отметила, что наряд у него явно поизящней, чем у Флораан, и сшит из более дорогого материала. Тем не менее местами рубашка была протерта до дыр и обтрепана по краям, явно от долгого использования. И все же, на ее взгляд, по-прежнему намекала на более богатое прошлое своего обладателя.
Словно ощутив внимание Никс, Мерик повернулся и повел Грейлина и свою жену обратно к столу. Флораан приглашающе помахала всем рукой.
– Если мы надеемся заручиться помощью деревни в поисках ваших друзей, то нам пора идти. Танцы сватовства в честь Кристнелла вот-вот начнутся. Ну а после будет уже полная неразбериха.
– Кроме того, к тому времени прольется слишком много вина, – добавил Мерик. – Лучше добраться до Рифового Фарера, пока этого не случилось.
При упоминании о танцах Даал издал глухой стон, что вызвало хмурое выражение на лице его отца. Тем не менее все поднялись со своих мест.
Грейлин придвинулся к Никс:
– Держись поближе ко мне!
Ее разозлил этот отрывистый приказ, но она поняла, что им всем лучше держаться вместе.
«Неизвестно, какого приема ждать».
* * *Несмотря на приказ Грейлина, Никс поймала себя на том, что шагает по извилистым улочкам Искара рядом с матерью Даала. Ее очень привлекали теплота и материнская любовь Флораан. Женщина крепко держала свою дочь за руку, едва не отрывая Хенну от земли при каждом шаге.
Никс краем глаза поглядывала на обеих. Она никогда не знала свою собственную мать, Марайну, беглую рабыню для плотских утех. Грейлин часто делился всякими историями, восхваляя свою возлюбленную, в основном в печальных тонах – рассказывая о ее красоте, чувстве сострадания, волевом характере. Никс вытянула из него все, что смогла. Тем не менее эти рассказы были историей Грейлина, а не ее собственной. Как бы ей этого ни хотелось, она так и не смогла извлечь из них никакой истинной теплоты или связи.
Осиротевшая и воспитанная крылатой обитательницей болот и ее двумя сыновьями, Никс никогда не знала матери. И хотя отец щедро одаривал ее своей любовью, она все еще чувствовала зияющую дыру в своей жизни. Никс думала, что все это из-за того, что она ничего не знала о своем прошлом и о матери, которая ее родила. Однако даже теперь, заполнив эти пробелы, ей все равно не удавалось еще хоть как-то стянуть края этой дыры. Во всяком случае, это знание лишь усиливало боль от того, что она потеряла.
Припрыгивающая рядом с Никс Хенна хихикнула и с полным восторгом посмотрела на свою мать. Флораан, в свою очередь, наклонилась и поцеловала свою дочь в макушку.
Никс печально улыбнулась, горюя по тому, что у нее отняли.
Идущий с другой стороны Джейс привлек ее внимание, указывая вверх. Никс была только рада отвлечься.
– Там, в Венце, – произнес он, – алхимики верят, что это Отец Сверху – солнце – дарует жизнь, заставляя семена прорастать, а листья распускаться. Но здесь, в этом лишенном солнца краю, я задаюсь вопросом: излучает ли это свечение наверху хоть что-то животворящее? Или, может, вся здешняя жизнь подпитывается теми горячими газами, что выбрасываются вместе с паром? Или каким-то сочетанием того и другого?
Джейс громко, с тоской вздохнул:
– Я мог бы провести здесь целую вечность.
– Будем надеяться, что этого не случится, – отозвалась Никс. – Нам еще многое предстоит сделать.