День совершенства
— Я убью тебя, если ты не сделаешь по-моему. И не вздумай закричать.
Глава 3
Она смотрела на пистолет и на Чипа.
— Генератор подсел, — сказал он, — однако в стене музея я проделал дыру глубиной в сантиметр, а в тебе она будет намного глубже. Так что лучше тебе подчиниться. Извини, что я напугал тебя, но ты скоро поймешь, почему я так поступаю.
— Это ужасно! — сказала Маттиола. — Ты все еще болен!
— Да, — сказал он, — и теперь намного тяжелее. Поэтому делай, как тебе сказано, или Братство лишится двух ценных номеров — сперва тебя, затем меня.
— Как ты можешь так себя вести, Ли? — сказала она. — Ты с оружием в руке угрожаешь мне? Невозможно представить!
— Вставай и одевайся, — сказал он.
— Пожалуйста, позволь мне позвонить.
— Одевайся, — повторил он. — Быстро!
— Хорошо, — сказала она, откидывая одеяло. — Хорошо. Буду все делать в точности, как ты велишь. — Она встала и сняла пижаму.
Он попятился назад, не сводя с нее глаз и не опуская пистолета.
Она дала пижаме упасть к ее ногам и повернулась к полке, чтобы взять свежий балахон. Чип смотрел на ее груди, на все ее тело, которое чем-то неуловимым — полнотой ли бедер, округлостью ли ягодиц? — отличалось от нормального. До чего, же она была хороша!
Маттиола надела балахон и, подняв высоко руки, просунула их в рукава.
— Ли, прошу тебя, — сказала она, глядя на него. — Давай спустимся в медцентр и…
— Не разговаривай!
Она застегнула балахон и надела сандалии.
— Почему тебе захотелось поехать на велосипедах? — сказала она. — Сейчас ведь ночь.
— Собери вещи в сумку, — приказал Чип.
— В дорожную?
— Да, — сказал он. — Возьми еще один балахон, аптечку первой помощи и щипцы. Ну и все, что тебе понадобится под рукой. У тебя есть карманный фонарь?
— Что ты задумал делать?
— Упаковывай сумку, — не стал уточнять.
Она складывала вещи, а когда закончила и закрыла сумку, он взял и повесил ее себе на плечо.
— Нам надо выйти и обойти вокруг здания, — инструктировал он. — Там у меня приготовлены велосипеды. Мы пойдем рядом, а пистолет будет у меня в кармане. Если мы встретим кого-нибудь и ты дашь знак, что что-то не в порядке, я выстрелю. Тебе все понятно?
— Да, — ответила она.
— Делай только то, что я тебе скажу. Если говорю: «Стоп, поправь себе сандалию», ты останавливаешься и поправляешь. Мы будем проходить мимо сканеров не отмечаясь. Ты раньше так делала, теперь тебе предстоит делать то же самое.
— Мы сюда не вернемся? — спросила она.
— Нет. Мы уезжаем далеко отсюда.
— Тогда тут есть фотоснимок, который мне хотелось бы взять с собой.
— Бери. Я же сказал: возьми все, что ты хочешь.
Она подошла к письменному столу, выдвинула ящик и порылась в нем.
«Фотография Короля? — гадал он. — Нет, Король — часть ее болезни. Вероятно, кто-то из родных».
— Где-то здесь, — бормотала она, нервничая, что показалось Чипу подозрительным.
Он быстро подошел и оттолкнул ее. «Ли РМ. Пистол. 2вело», — было написано на дне ящика. В руке у нее был карандаш.
— Я стараюсь тебе помочь, — объяснила она.
Он понял, что сейчас ударит ее, однако сдержался. Но сдерживать себя не следовало — это дало бы ей уверенность, что он не причинит ей боли. И он влепил ей пощечину.
— Брось-ка эти штучки! — сказал он. — Разве ты не понимаешь, как серьезна моя болезнь? Ты умрешь, и, быть может, вместе с тобой умрут десятки других номеров. Вот что будет, если ты позволишь себе еще раз что-нибудь в этом роде!
Маттиола смотрела на него широко раскрытыми глазами и дрожала, держась рукой за щеку.
Его тоже трясло от сознания, что он причинил ей боль. Он вырвал у нее карандаш, зачеркнул написанное, забросал бумагами и сверху кинул ее записную книжку. Бросил карандаш в ящик и задвинул его, взял ее за локоть и подтолкнул к двери.
Они вышли из комнаты и двинулись по коридору. Чип держал руку в кармане, не выпуская из нее пистолет.
— Перестань дрожать, — сказал он. — Я ничего тебе не сделаю, если будешь выполнять мои требования.
Они спускались на эскалаторе. Навстречу им, на параллельной лестнице, ехали два номера.
— И ты, и они, — показал он. — И вообще все, кто попадется навстречу, — все будут убиты.
Она промолчала.
Он улыбнулся номерам, они улыбнулись в ответ. Она им кивнула.
— Это мой второй переезд за этот год, — сказал он ей.
Они миновали много пролетов и ступили на последний эскалатор, ведущий в вестибюль. Три номера, из них двое с телекомпами, стояли, беседуя, около сканера у одной из дверей.
— Теперь без шуточек, — напомнил он ей.
Они спускались, отражаясь в темном стекле окна. Номеры продолжали разговаривать. Один из них поставил свой телекомп на пол.
Чип с Маттиолой сошли с эскалатора.
— Погоди минутку, Анна, — сказал он. Она остановилась и повернулась к нему.
— Мне ресница попала в глаз, — сказал он. — Есть у тебя салфетка?
Она пошарила рукой в кармане и отрицательно покачала головой.
Он нащупал одну под пистолетом, вынул и дал ей. Он стоял лицом к заболтавшимся номерам и одной рукой держал глаз широко раскрытым, другую руку опять опусти в карман. Она приложила салфетку ему к глазу. Дрожь ее не унималась.
— Это всего-навсего ресничка, — сказал он. — Нервничать не из-за чего.
За ее спиной номер поднял свой телекомп, и все трое обменялись рукопожатиями и поцеловались. Двое с телекомпами дотронулись до сканера. «Можно», — моргнул он дважды. Оба вышли из здания. Третий номер, мужчина лет двадцати пяти, направился в сторону стоящих Чипа и Маттиолы.
Чип убрал руку Маттиолы.
— Все в порядке, — сказал Чип, моргая. — Благодарю, сестра.
— Вам не нужна помощь? — спросил номер. — У меня специальность 101.
— Спасибо, не надо, это была ресничка, — сказал Чип. Маттиола пошевелилась. Чип взглянул на нее. Она молча положила салфетку к себе в карман.
Номер, взглянув на дорожную сумку, пожелал им счастливого пути.
— Благодарю, — сказал Чип. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказал номер, улыбаясь им.
— Спокойной ночи, — сказала Маттиола.
Они направились к дверям и в стекле увидели отражение номера, вставшего на бегущие вверх ступени.
— Я близко наклонюсь к сканеру, — сказал Чип. — А ты тронь его, но не панель датчика, а его край.
Так они выбрались на улицу.
— Пожалуйста, Ли, — просила Маттиола. — Во имя Братства, давай вернемся и поднимемся в медцентр.
— Помолчи, — сказал он.
Они свернули в проход между зданиями. Темень тут была гуще, и он достал фонарь.
— Что ты собираешься со мной сделать? — спросила она.
— Ничего, — сказал он, — если ты опять не вздумаешь выкинуть со мной какую-нибудь штуку.
— Зачем я тебе нужна?
Он не ответил.
На пересечении проходов между зданиями стоял еще один сканер. Рука Маттиолы потянулась было кверху. Чип перехватил ее руку:
— Ни-ни!
Они прошли мимо, не отмечаясь. У Маттиолы вырвалось горестное восклицание, и она произнесла упавшим голосом:
— Ужас!
Велосипеды стояли прислоненными к стене там, где он их оставил. В багажной корзине одного из них была укреплена завернутая в одеяло сумка и в нее втиснуты унипеки и фляга с питьем. Одеяло также прикрывало и корзину на втором велосипеде; он положил в нее сумку Маттиолы и обернул ее одеялом, проделав это весьма тщательно.
— Садись, — сказал он, придерживая ее велосипед.
Она села, взявшись за руль.
— Мы поедем прямо — между зданиями и к Восточному шоссе, — сказал он. — Никуда не сворачивай, не останавливайся и не меняй скорость, пока я не велю.
Сам он сел на другой велосипед. Невыключенный фонарь закрепил на корзине сбоку и теперь он, сквозь решетку багажника, освещал тротуар впереди.
— Все! Поехали, — сказал он.
Они катили рядом по прямому проезду между корпусами, темнота то сгущалась, то чуть редела в проходах между домами; высоко в черном небе виднелись редкие звезды, а далеко впереди мерцала голубая искорка единственного в проулке фонаря.