Другой близнец

Но несмотря на снизошедшее на него вчера смирение, он всё равно покидал этот город с тяжелым сердцем. Он оставляет её здесь совершенно одну, самостоятельно справляться со всём навалившимся, включая его признание, что явно повергло её в шок. Он снова запрыгнул на уже знакомую карусель самобичевания, но с другой стороны она сама хотела чтобы он ушел, а её игнорирование звонков показывало, что она не желает видеть его и разговаривать с ним. Оставалось надеяться, что Мия найдет в себе силы совладать с болью, что причинил ей брат и, к сожалению, он сам.
Объявили начало посадки, и Бен медленно поднялся, всё еще держа телефон в руке. Надежда, что Мия перезвонит, не отпускала его.
Но Мия в этот момент была в пустой квартире Рика и глядела в окно гостиной. Она пришла сюда с самого утра, чтобы попрощаться со стенами, «помнящими её счастливое дыхание». Она ходила по комнатам, словно неприкаянная душа, воскрешая в памяти совместные моменты, как хорошие, так и плохие. Но мысли всё равно возвращали её к Бену и к тому, что произошло между ними, сколько бы она ни отгоняла их.
Когда самолет с Беном уже выезжал на взлетную полосу, в дверь позвонили. Пришедшим оказался арендодатель. Он сухо выразил ей соболезнования, а затем пошел осматривать помещение на предмет изъянов. И Мия мысленно поблагодарила высшие силы, что грабители не сломали стены или пол в поисках тайников.
—Что ж, все в полном порядке,— произнес он спустя некоторое время, возвращаясь в гостиную.— Вы должны лишь отдать мне все комплекты ключей.
Мия неторопливо вытащила отдельную связку новых ключей, что получила после смены замков, кроме того, что остался у Бена. Но она не беспокоилась на этот счет. Вряд ли Бен придет сюда после вчерашнего. Максимум — она напишет ему сообщение, когда найдет в себе силы. А арендодатель в любом случае будет менять замки еще раз, а если нет, оставшийся у Бена ключ точно не будет угрозой. Мужчина проверил каждый ключ, вставив их в замочную скважину, открывая и запирая дверь, а затем произнес:
—Отлично. Думаю, мы здесь закончили.
Она лишь кивнула и на ватных ногах покинула апартаменты. Слез не было, хоть она и чувствовала, что оставляет там частичку себя. Бросив последний взгляд на входную дверь, она зашла в лифт.
    
Глава двадцать восьмая
7 ноября, 10:43, Атланта
Мия шла по оживленной улице, не разбирая дороги. Просто двигалась вперед, глядя лишь перед собой, не обращая внимания ни на что. Покинув здание, где Рик снимал квартиру при жизни, она не воспользовалась своим автомобилем, а пошла пешком, куда глаза глядят. Она шла и вспоминала прошлое, особенно последние недели перед аварией, проведенные вместе. Как она часто ловила на себе его задумчивый взгляд, и на её вопросы, о чём он думает, он лишь отрицательно качал головой и слабо улыбался, а после подходил к ней за поцелуем. В последний их совместный вечер у них был секс. Один из самых горячих, что случался у них.
Она стояла у кухонного стола и делала им обоим сэндвичи с ветчиной и сыром. Вдруг она ощутила его могучие руки на своей талии, заставившие её вздрогнуть от неожиданности, и горячее дыхание на макушке. Она не слышала его шагов. Он словно вырос из пола. Она повернула голову и улыбнулась ему. Рик прижался к ней бедрами, и она ощутила задом его восставшую плоть. Она замерла с застывшим немым «О» на губах, и в тот самый миг он наклонился и поцеловал её. Страстно и с жадностью, мгновенно разжигая в ней огонь желания. Его руки шарили по её телу, забравшись под футболку и лифчик. Оставив её искусанные губы, он принялся покрывать поцелуями скулы и шею, прикусывать мочку уха, заставляя её тело дрожать от предвкушения. Когда его ладонь оказалась в её трусиках, те уже были насквозь мокрыми. Резким движением он развернул её к себе и вновь впился в губы, пытаясь стянуть с неё домашние спортивные штаны вместе с бельем. Он скинул со стола доску с сэндвичами, а ветчина и сыр отъехали на противоположную сторону, чудом не упав, и усадил её на край. Мия схватилась за его широкие плечи, боясь упасть, а он тем временем полностью лишил её одежды. Рик вошел в неё одним резким движением, даже грубым, но после задвигался плавно, уткнувшись в основание шеи, крепко прижимая к себе своими ручищами, а она стонала от каждого толчка. В такой позе она быстро ощутила боль в пояснице и, отстранившись от него, легла на столешницу, наблюдая, как он полностью одетый, со слегка взлохмаченной прической входит в неё, держа за широко разведенные бедра. Только от самой этой картины она с легкостью могла кончить, не то, что от ощущений, которые он вызывал в ней своими действиями. Спустя несколько толчков в такой позе она взорвалась. А после, когда она пришла в себя, они продолжили заниматься этим, только в этот раз он поднял её на руки и продолжил брать уже на весу, и Мия кончила второй раз, запачкав ему брюки. Но в отличие от неё, ему так и не удалось финишировать. Они просто прекратили в момент, когда ей уже начало натирать, и Мия не знала огорчаться этому или радоваться. Ведь этот спонтанный и определенно жаркий секс был без предохранения, а ей не хотелось вновь принимать аварийную контрацепцию и трястись до следующих месячных. Но такое происходило уже не первый раз, что поселило в ней мысль о том, что, возможно, близость с ней не доставляет ему достаточного удовольствия. Она отправилась в душ, а он остался на кухне, убирать бардак, устроенный ими во время этой спонтанной страсти.
В воспоминания о их последней близости ворвались неприятные мысли о произошедшем между ней и Беном, перекрывая их, заставив девушку сжаться, а ее руки затрястись. Тот факт, что она переспала с Беном на их с Риком ложе, просто убивал. Мия чувствовала себя так, словно оскорбила его память. А признание Бена перевернуло её мир и окончательно лишило твёрдой почвы, подвесив словно в невесомости. Мия не знала, как жить в новой действительности, более того, она не хотела её принимать. Не хотела принимать тот факт, что всё это время Бен любил её далеко не как сестру. Не хотела принимать тот факт, что между ними была близость. Ведь эта близость отняла у неё брата, точнее иллюзию, что у неё есть брат. Теперь, зная всю правду, она предпочла бы жить с этой иллюзией, ведь на ней держался её хрупкий мир, а теперь она не знала, как дальше быть и вести себя с ним. Как разговаривать, хотя бы начать разговор, как смотреть на него, при этом не трясясь в приступе паники. Девушка понимала, что ничего в её жизни уже не будет, как прежде, а впереди была пугающая неизвестность, где у неё не было никого, кто поддержал бы её и дал бы сил и добрый совет. У неё нет семьи. Нет тех людей, к которым она может прийти сейчас, в минуту отчаяния, и поделиться своими переживаниями.
Эйлин — единственная, кого она считала семьей. Но её, благороднейшую из людей, вырастившую Мию и относившуюся к ней, как к родной, если не хватит удар, то точно оттолкнет её откровенность. Эйлин не поймёт. Господи, да она сама ничего не понимала! Не понимала, как оказалась центром любовного треугольника между братьями в приемной семье.
Семья — это люди, к которым ты спокойно можешь прийти за утешением. Которым ты можешь, не боясь, поведать свои страхи. А это значит, что у неё больше нет семьи. И эта иллюзия рассыпалась в прах. Вопрос только, когда конкретно? Когда она поцеловала Рика в своё восемнадцатилетие или когда переспала с его братом, который оказывается давно любил её? Так или иначе она сама виновата в этом. Судьба послала ей прекрасную семью, которая вырастила её. А она всё испортила. Но с другой стороны, разве виновата она в своих чувствах к Рику? Она искренне любила его и, как обыкновенная смертная, хотела быть рядом с любимым. Неужели она многого хотела? А Бен…