Ступень Четвертая. Часть первая (СИ)

  
Интерлюдия 4
 
На одной из общих встреч, на которую Варсонофию все-таки удалось попасть, он поднял вопрос с Елисеевым.
— Братья, — возопил он, хотя Верховный волхв не давал ему права голоса, — к справедливости взываю!
— Взывай потише, — поморщился Верховный, выразительно ковыряя мизинцем в ухе. — А еще лучше — отложи свое взывание до следующего собрания. На этом мы уже обсудили все важные вопросы, которые были в повестке, да и время, признаться, истекло. Так что…
Он поднял обе руки, собираясь благословить сподвижников перед уходом, но Варсонофий не дал ему закончить собрание.
— Нами было решено помочь ученику волхва, назвавшегося Варсонофием. Волхва, который пропал и оставил недоученного ученика. Вы все знаете, что самую большую опасность для окружающих представляют именно те, кто не закончил свое образование. Мы решили оказать Елисееву помощь, но Верховный волхв запрещает мне даже приближаться к мальчику, не то что давать советы и помогать наставлениями. Я считаю, что это преступное пренебрежение обязанностями.
Слово было сказано, и Верховный волхв начал раздуваться от злости, грозя обрушиться на ослушника всеми бранными словами, какие вспомнятся. Но не успел, потому что давно уже подсиживающий его Никон громко хлопнул ладонью по столу и зычно сказал:
— Братья, согласен, это непорядок. Коли мы решили принять на себя заботу о чужом ученике, то надо дело делать, а не откладывать его до тех пор, пока несчастье не случится.
— Вот-вот, — встрепенулся Верховный волхв. — Именно этого я и боюсь, несчастья. Ибо подозрительный тип этот Елисеев и практики у него не волховские.
— Волховские, — заупрямился Варсонофий. — Только более продвинутые. Сам же знаешь. Артефактный телефон для связи отобрал.
— Не дело это, — неодобрительно прогудел Никон. — Мы общим собранием решили, что один из нас берет шефство над утратившим учителя учеником волхва. И внезапно один из нас решил, что может единолично отменить общее решение?
— Я — Верховный волхв.
— Это не значит, что ты не должен исполнять решение общего собрания. Мы тебя ставили следить за исполнением закона, а не нарушать его. И не отбирать артефакты для связи с учеником.
В воздухе запахло перевыборами, и Верховный волхв это тут же почуял.
— Я не нарушаю, а проявляю осторожность. А ну как через этот артефакт выйдут на всех нас и уничтожат?
— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — прогудел Никон. — Поди на изучение себе отложил и сломал?
— Надо было проверить, — отвел взгляд Верховный, — не было ли там маячка, али еще чего нехорошего.
— Проверил? Верни. Сей же час верни. Не потерпим произвола, братья!
Верховный встал перед дилеммой: не выдашь артефактный телефон — Никон немедля поставит вопрос о смещении, выдашь — Никон же обнаружит, что артефакт сломан, да и заговорит о том же. Но второй вариант хоть какой-то простор для маневров дает. С тяжелым вздохом Верховный встал, укоризненно пробормотал: «О вас же забочусь, братья» и пошел к сейфу. Артефакт был разобран на части, которые аккуратно были уложены в подходящую коробочку. Это коробочку Верховный волхв и протянул Варсонофию.
— Это что? — ожидаемо возмутился тот.
— Я не мог допустить, чтобы у нас оказалось неопознанное опасное устройство, — с благостной улыбкой сказал Верховный. — Я забочусь о нашей безопасности.
— И поэтому ломаешь чужие артефакты? — не удержался Никон от возможности уколоть недруга. — Ты оставил назначенного нами учителя без связи с учеником. Это намеренное вредительство, а не забота.
— Елисеев — подозрительный тип чьи цели непонятны, а сам он странен.
— Да брось придумывать. Обычный подросток, которому повезло заполучить в учителя одного из волхвов, придерживающихся древних методов, но умело сплавляющих их с современной техникой. Нам бы хоть как-то с ним связаться и перенять их методики, а ты закостенел в своих догмах.
Волхвы согласно загудели, и Верховный начал затравленно оглядываться. Куда-то не туда завернуло собрание.
 
— Я не могу столь беспечно решать вопросы, связанные с безопасностью всего нашего сообщества, — пафосно сказал он. — Мы не собираемся помогать властям, на том и стоим.
— Так, может, стоит встать на что-то другое? — вкрадчиво спросил Никон. — Мы должны быть едины с народом, а не противопоставлять себя ему.
— То есть вы хотите открыться и быть уничтоженными? — картинно изумился Верховный. — Мы столько лет сидели в тени и хранили наши знания, что…
— Совсем забыли, зачем мы их храним, — довольно жестко закончил за него Никон. — Елисеев не стыдится своего учителя и громко говорит о том, что его учитель — волхв. И почему-то никто его из-за этого не пытается убить.
— Как же не пытается, — воспрянул Верховный. — Только сегодня на него покушались. И не абы кто, а один очень сильный маг, глава клана Воронцовых. Он точно собирался убить Елисеева.
— Тем более, мальчику нужна наша помощь, — укоризненно пробасил Никон. — Он борется в одиночку за наше положение, за то, чтобы волхвы опять заняли причитающееся им в обществе место, а мы смотрим на это со стороны. Не дело это!
— Не дело! — согласно прогудели остальные волхвы, чьи симпатии были точно не на стороне Верховного. — Помочь надо!
— Вот именно, — продолжил Никон. — Хотя бы поговорить с этим Воронцовым, чтобы не лез к мальчику. Найти к нему подход и припугнуть.
— Некого там припугивать, — буркнул Верховный. — Ваш нуждающийся в защите мальчик оставил мокрое пятно от одного из сильнейших магов Вартавии. Там даже хоронить нечего.
Он хотел добавить, что Елисеев опасен, но не успел, его дальнейшая речь оказалась погребена под восторженными волховскими криками: «Наша школа», «Умеет за себя постоять» и «Сразу видно правильного ученика волхва». Верховному оставалось только злиться. Он прекрасно понимал, что Никону нет никакого дела до Елисеева, а есть дело исключительно до того, чтобы сменить власть в их небольшом тайном сообществе. Но сделать сейчас Верховный ничего не мог: слишком возбуждены были остальные, чтобы внять его словам о том, что тайное должно оставаться тайным, а волхвам нужно беречься магов у власти.
  
Интерлюдия 5
 
Александр Игнатьевич Мальцев пришел к отцу сам, чего уже давно не было. Не было у него желания выслушивать гадости, которые щедро лились из уст Игната Мефодьевича при виде сына. А гадости глав клана любил говорить, не ограничивался только близким кругом, доставалось всем — кому в глаза, кому за глаза. Если при жизни матери Александра создавалось какое-то подобие хороших отношений, то после ее смерти трения между отцом и сыном усилились.
Поискать Игната Мефодьевича пришлось Мальцеву-младшему. Нашелся старший в неожиданной для себя локации — в библиотеке клана, причем явно окопался там надолго: слишком много книг было вокруг разложено, слишком толстая стопка листков для записей, треть которых уже была исчеркана заметками. Для главы клана нахождение в библиотеке было нехарактерно, обычно он приходил, четко понимая, что ему нужно, брал одну или две книги и удалялся к себе. А то и вовсе поручал кому принести либо справочник, либо нужную информацию.
— Чего тебе, Саша? — недружелюбно сказал Мальцев-старший. — Ты же видишь, я занят.
— Ты вечно для меня занят. У меня разговор, не терпящий отлагательств.
— Да неужто? Саша, в твои годы нужно уже усвоить, что отлагательств не терпит дело, а разговор, он завсегда может подождать, — издевательски сказал Мальцев-старший. — Говори уж, раз помешал.
— Ты слышал, что твой любимчик убил Воронцова?
— Это ты про Елисеева? С какого он вдруг стал моим любимчиком? У тебя в голове опилки или вата? — проворчал Мальцев.
— Что бы ни было у меня в голове, — разозлился Мальцев-старший, — я прекрасно понимаю, что Елисеев опасен. В отличие от такого умного тебя, который потворствует общению этого типа с моими детьми.