Я подарю тебе крылья

– Мел, что ты творишь! А если кто-то узнает? Тебя уволят!
Но Мелани натянуто улыбнулась, пожимая плечами:
– Значит, не судьба.
– Как ты можешь такое говорить, – разозлилась Оливия, – жертвовать карьерой ради пустой связи…
Но ее прервал до боли знакомый гипнотический голос, обращающийся к пассажирам. Она даже подняла голову, думая, что ей послышалось, и мысленно представляя, кому он принадлежит.
– Уважаемые леди и джентльмены, говорит капитан, мы приступили к снижению и уже через несколько минут вы сможете наслаждаться видами второго по величине города в Германии – Гамбурга. Температура в аэропорту вас ждет слегка прохладная, + 24 °C и небольшой дождь. Прошу пристегнуть ремни и не расстегивать их до полной остановки самолета. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию, и от всех членов нашего экипажа желаю вам приятного пребывания в Гамбурге.
Тут же прозвучал сигнал «пристегнуть ремни», но Оливия не торопилась хвататься за ремень, она плохо понимала, что происходит. Забыв, что несколько секунд назад она отчитывала подругу за безумный роман, Оливия посмотрела удивленным взглядом на сидящую рядом Мел.
– Мне нет покоя от этого человека ни на земле, ни в воздухе. – Оливия не могла поверить в то, что слышала его голос там, где его точно быть не должно.
– Голос у него шикарный, – задумчиво произнесла Мел, вставая со своего места, но подруга схватила ее за руку:
– Ты, кажется, говорила про свой роман, прости, Даниэль перебил. Какого черта он вообще заговорил?
– Поговорим вечером, – улыбнулась подруга.
– Ты покажешь мне его?
– Он работает в хвостовой части, его зовут Герберт Закс.
Жаль, что Оливия не знала этого раньше – она бы лучше рассматривала стюардов этого экипажа.
– Немец?
Мел вновь села рядом:
– У меня нет проблем с национальностью. Какая разница – немец, грек, испанец, – на последнее Мелани поставила ударение, – если есть страсть, а может, и любовь, то это не важно.
– Я не об этом… – Оливия задумалась, вздохнув. – Просто такая теперь наша жизнь.
В кабине пилотов в этот момент трое мужчин хохотали над словами Даниэля, произнесенными для пассажиров. Он все-таки согласился на странную просьбу еще одной безумной стюардессы.
– Никогда столько не говорю, – между смехом произнес Джек, – соловей.
Даниэль, смеясь, кивнул и встал со своего места. Хоть как-то поднял себе настроение.
– Я пошел в салон, не забудь, что тебе садиться.
– Теперь, боюсь, мои стюардессы сбегут к тебе, Фернандес.
– Мне бы со своими разобраться. – После этих слов улыбка спала с его лица. Он понял, что не хочет уходить из кабины, но устав запрещает находиться во время взлета и посадки лицам, не имеющим отношения к данному полету.
– Тогда встретимся вечером, – махнул ему рукой капитан и вышел на связь с диспетчером.
Даниэлю пришлось сесть с Оливией. Радовало то, что уже через несколько минут они приземлятся и до завтра он не увидит ее. Потерпеть всего несколько минут. Он уже начал отсчитывать время, смотря на часы на своем запястье левой руки, понимая, что она тоже смотрит на них.
– Считаю минуты, когда смогу не видеть тебя, – произнес он, нарушая табу на разговоры с ней. Но пусть знает, что он не в восторге от такого соседства.
– Мне это тоже не приносит удовольствия.
Он взглянул Оливии в глаза, отмечая, что их цвет соответствовал тому, что сейчас был за бортом самолета. А ее ненакрашенные губы особенно бледны. Он поймал себя на странной мысли, что хочет вновь прикоснуться к ним, делая их розовее.
Он смотрел на ее губы, нахмурив брови, и Оливия машинально закусила нижнюю, понимая, что не накрасила их. Она так устала есть тонну помады, что сейчас решила отдохнуть от косметики. Видимо, даже этот факт его раздражал. Ведь стюардесса его экипажа всегда должна выглядеть идеально. Потянувшись за сумочкой, чтобы вытащить помаду, она почувствовала его шепот возле своего уха:
– Не надо. Ты не на работе.
Ему даже захотелось доплатить ей, чтобы она не красила их. И еще доплатить, чтобы она больше не прикусывала нижнюю губу так нежно, как он только что видел, и вообще не смотрела в его сторону.
 
Она кивнула, ставя сумочку обратно под сиденье. Отлично. Хоть что-то он сказал приятное ее слуху.
Самолет коснулся полосы, и Оливия грустно вздохнула. Летать было проще, чем жить на земле. Она смотрела в окно, слыша, как загудел самолет.
– Реверс, – задумчиво прошептала она сама себе, но Даниэль услышал. Слышать от нее такие слова было уже не впервой.
– Аэропорт обязывает.
Она повернулась к нему, желая задать кучу вопросов. Странных. Для нормальной девушки.
– Ты не используешь реверс, когда мы садимся в Дубае. Почему?
Он все еще смотрел в ее окно, слегка прищурив глаза, наверное, размышляя над ответом. Но на самом деле ответ был один – потому что он Даниэль Фернандес Торрес.
– В Дубае полоса позволяет сделать пробег, так почему не использовать ее для этого? Плюс ко всему – аэропорт находится в центре города, постоянный шум надоедает людям, живущим рядом.
Девушка смотрела на него, но он полностью был поглощен видом в окне приближающегося аэропорта, мысленно пытаясь представить, как завтра он поднимет новый самолет в воздух. Пустой. Это мечта любого пилота.
Пока мысленно он был где-то в другом месте, Оливия рассматривала его лицо: еще вчера он был гладко выбрит, сейчас черная щетина делала его старше. Он воплощал в себе эталон мужской красоты, черты его лица были до раздражения правильными, вылепленными богом при его рождении.
Почувствовав взгляд холодно-голубых глаз, Даниэль посмотрел на Оливию. Схватка между ясным небом и грозой. Казалось, в этот момент даже воздух пропитался озоном.
– При неиспользовании реверса износ шин выше, – выдохнула она, опять закусив нижнюю губу, но все еще смотря в его глаза. Даже в этом вопросе она перечила ему.
– При использовании реверса износ двигателей выше, а это куда дороже, чем поменять резину, – он отстранился от нее, смотря на встающих со своих кресел людей. – Поезжай с экипажем Арчера в отель. Сегодня ты мне не нужна.
– А где будешь ты?
Он старался не смотреть на нее, желание быстрее выпроводить подальше эту девушку возникло внезапно, как гром среди ясного неба.
– Пойду в технический центр изучать документы и самолеты. Завтра наш вылет в двенадцать тридцать, надо в десять утра уже быть в аэропорту.
– Я могу выйти из отеля в город?
Оливия была счастлива знать, что получится встретиться с подругой и наконец спокойно поговорить.
– Можешь даже заблудиться в нем.
Мерзавец опять съязвил, но, пропуская это мимо ушей, она решила не портить себе настроение. Оливия была рада заблудиться навсегда и никогда больше не видеть Даниэля Фернандеса.
– Тогда до завтра, – Оливия поднялась со своего кресла, и он встал, пропуская ее. Она потянулась наверх, открывая крышку багажного отсека, чтобы вытащить свой чемодан, а он молча наблюдал за этим.
– Где твой чемодан? – спросила она, пытаясь удержать свой двумя руками, чтобы не упал.
– В кабине пилотов, – Даниэль одной рукой схватил чемодан и поставил на пол. Если она еще что-нибудь уронит себе на голову – это может оказаться смертельно.
– Если он тебе не нужен, я могу забрать его с собой в отель. – Она не скажет ему спасибо, не дождется.
– Хочешь подложить мне в чемодан ядовитую змею?
– С удовольствием сделала бы это, но боюсь не найти в этом городе террариум. – Она натянуто улыбнулась. – Как хочешь, я просто предложила помочь.
Помощь в лице Оливии настораживала. Разве она могла сделать доброе дело и лишить его лишнего груза? Слабо верилось, но выбора не было: таскаться с багажом по техническому центру удовольствия было мало.
– Хорошо, – кивнул он, – тогда сразу забронируй мне номер.
Она нахмурила брови.
– Хорошо, капитан, – недовольно прошептала Оливия. Она решила помочь ему в одном, а он от радости взвалил сразу все. – Что-нибудь еще?