Красавица и босс мафии (ЛП)

— Доброе утро, мисс.
— Доброе утро.
— Хотите куда-нибудь пойти?
— Я думала прогуляться по поместью. Тебе ведь не обязательно идти со мной?
— Нет. Только за ворота.
— Хорошо, спасибо. — Я прощаюсь, а мужчина, кажется, немного не знает, что делать.
Добро пожаловать в клуб, друг. У меня тоже никогда раньше не было охранника.
Я иду в сторону построек, оставляя его позади. Не похоже, что мне грозит опасность или что я могу убежать.
Выходные ворота находятся буквально в противоположном направлении. Там, куда я иду, максимум, что я могу сделать, это заблудиться или спрятаться в виноградниках. Мои шаги медленны. Мне хочется снять сандалии и ступить на траву, но я останавливаю себя. Рафаэла была права, люди действительно комментируют и смотрят. Некоторые даже указывают на это.
Я продолжаю прогулку по территории, как будто меня ничто не беспокоит, но есть одна вещь, которая беспокоит – Витторио.
Если бы у меня были какие-то сомнения, что со мной что-то не так, они бы исчезли, как только я вошла в этот ресторан. Что за человек чье сердце бьется быстрее только потому, что его пригласили на ужин? Что за человек чье сердце бьется быстрее только потому, что его пригласили на ужин, хотя он знает, что его компания не является причиной приглашения?
Я просто полезна.
Я повторяла эти слова в своей голове снова и снова, потому что боялась их забыть. Когда Витторио сказал, что у нас назначена встреча, позавчера утром, я не представляла себе ужин в таком ресторане и таким, каким он был.
Интимным.
Я не могу подобрать слово, которое бы лучше определяло его. Витторио казался таким доступным, таким... таким. Он был там, буквально в одном прикосновении моих рук. Близко, и с готовностью. Он мало говорил, но слушал меня. И он действительно смеялся. Точно так же, как в тот день, когда я подарила ему бригадейро. Ни разу дон не показался мне скучным и не сказал, что не хочет больше слушать, он просто сидел и слушал все, что я говорила, хотя большая часть того, что вылетало из моих уст, была неинтересной. Вероятно, для такого человека, как он, все, что я говорила, не казалось интересным.
Мысли летают в моей голове, как стая бесцельных птиц. Они крутятся вокруг меня, но я не даю себе времени привязаться ни к одной из них, пока мои ноги идут по траве, грязи и булыжникам, бесцельно шагая. Я понимаю, что зашла слишком далеко и что здания, которые я вижу из окон, исчезли, только когда меня выводит из задумчивости ржание лошади.
Я хмурюсь. Рафа сказала мне, что Витторио разводит здесь лошадей, но она понятия не имела, где находятся конюшни. Сегодня найти одну из них не составляет труда. В центре круглого белого деревянного загона стоит животное с абсолютно темным и блестящим мехом. Цвет настолько глубокий, что кажется, будто на животное вылили порцию ночи.
Я прислоняюсь к дереву в нескольких метрах от него и, спрятавшись за ним, завороженно смотрю на него, пока не слышу голос, громкий и твердый, как всегда, и не понимаю, что лошадь не одна.
Витторио стоит посреди арены, и впервые я вижу его вне традиционного костюма-тройки.
Дон одет в узкие брюки и сапоги до колен. Обычная белая рубашка прикрывает его торс, а на голове - шляпа, защищающая от солнца. Животное подходит к нему, дважды обойдя загон, и наклоняется, почти кланяясь, а я улыбаюсь. Он не просто разводит лошадей, он их тренирует.
Я должна остановиться, когда мои глаза, воспользовавшись расстоянием, обходят человека сверху донизу, останавливаясь на каждом шагу, не боясь быть пойманными.
Помню, когда я впервые увидела Витторио, мне стало интересно, как выглядит его тело без всей этой одежды, ведь когда он был одет, он был почти как мускулистый Супермен из фильма "Лига справедливости".
Я также помню, как всеми фибрами своего тела я чувствовала, что меня тянет к нему, в то время как каждый живой нейрон в моей голове говорил мне делать прямо противоположное. Со всем, что было потом, красота при взгляде на него просто отошла на второй план. Однако если бы у греха была форма, то это был бы Витторио Катанео: соблазнительный, поглощающий, смертоносный. И потребовалась всего одна ночь в его обществе без отвлекающих факторов, чтобы это осознание стало главным героем короткого списка того, что я знаю о Доне Саграда Фамилия.
 
— Это ты так пытаешься скрыться? — Голос Витторио звучит еще громче, когда он поворачивается ко мне, заставая меня врасплох.
В идиотском рефлексе я оглядываюсь, ища кого-то позади себя, но никого нет. Мне не нужно зеркало, чтобы понять, что я покраснела. Черт, Габриэлла! Я закладываю руки за спину и мелкими шажками направляюсь к белой ручке.
— Доброе утро, — приветствую я, когда между мной и манежем остается всего несколько шагов, размышляя, стоит ли подходить ближе. Будет ли лошадь беспокоиться? Не вторгнусь ли я в его пространство, если сделаю это? — Он такой красивый!
— Ты любишь лошадей, Габриэлла? — Спрашивает он, и животное двигает головой, как будто знает, что мы говорим о нем. Витторио поднимает руку и поглаживает шею животного.
— До сегодняшнего дня я видела только тех, что на улице, в зоопарке или по телевизору. Не знаю, нравятся ли они мне, но это красивые животные.
— И умные, — говорит он, и, словно в подтверждение, лошадь встает, демонстрируя себя. Я смеюсь.
— Как его зовут?
— Галард.
— Галард. — Повторяю я, проверяя звучание. — Что это значит?
— Я не знаю, — просто отвечает он, и я моргаю, прежде чем рассмеяться. Витторио смотрит на меня как на сумасшедшую.
— Разве ты не должен знать, что означает имя твоего питомца?
— С чего бы это? — Я открываю рот, чтобы ответить, но, осознав, что ответ, который я собираюсь дать, это то, что люди обычно знают, закрываю его. Витторио не похож на других людей, в нем нет ничего такого. — Что ты здесь делаешь, Габриэлла? — Спрашивает он, не глядя на меня, когда я молчу. Дон дает указания животному, которое рыскает по краям круга, в который оно заключено.
— Я просто гуляла, и оказалась здесь случайно. Он сердится?
— Галард все еще не самый общительный, и я даже не думаю, что он им станет.
— А зачем ему это нужно? — Витторио поворачивает свое лицо, до этого сосредоточенное на движениях лошади, ко мне. Он смотрит на меня на протяжении двух из всех кругов Галарда. — Не все рождены для того, чтобы над ними доминировали, — объясняю я, и уголок губ дона складывается в небольшую улыбку.
— Однако некоторые люди, похоже, созданы именно для этого, — говорит он, и по моему позвоночнику пробегает неожиданная дрожь. — Не хочешь ли ты познакомиться с остальными, Габриэлла?
— А разве есть другие? — Мои плечи поднимаются от глубокого вздоха.
— Пятеро.
— И все они такие же, как Галард? — Я снова перевожу взгляд на лошадь.
— По-своему, — отвечает он, и я прекрасно понимаю, что он имеет в виду.
— Я бы с удовольствием познакомилась с остальными.
ЧАСТЬ 2
СПАСЕНИЕ
ГЛАВА 31
ГАБРИЭЛЛА МАТОС
Я наклоняю голову, когда нахожу на кухонном столе газету, и оглядываюсь по сторонам. Потому что, хотя я и видела экземпляр в руках Витторио в Риме, в доме я его не видела, хотя наблюдение за тем, как дон завтракает каждый день, стало еще одним моим ритуалом.
Кроме того, сегодня я была на кухне и уверена, что раньше ее здесь не было. Я пожимаю плечами и продолжаю идти к холодильнику, не собираясь брать в руки страницы, однако фотография на обложке газеты не позволяет мне придерживаться первоначального плана.
Это я.
Мое лицо на обложке итальянской газеты, да еще и в двойном экземпляре. Я моргаю, ошеломленная, но все же не протягиваю пальцы к газете. На одной фотографии я на мероприятии в Риме, на другой в ресторане несколько ночей назад, на последней я иду в ванную.
Я смотрю на газету, как будто у нее выросли ноги, и она пришла сюда одна, как будто у нее были тайные намерения поставить себя на пути моего взгляда. Когда неодушевленный предмет, очевидно, никак не реагирует, я все-таки беру ее в руки.