Скотина II (СИ)

В экипаже аккуратно достал артефактную грушу, взял в руки и расслабился. Сосульку заряжать или эту клизму, должно одинаково быть. Наука не хитрая. Практически сразу по рукам побежали мурашки, тепло из груди потекло по венам и артефакт начал нагреваться. Щекотно, но ничего страшного. Не понимаю, насколько разряжен, но вдруг пригодится.
Дорога в магазин пролетела за неспешными размышлениями. Перебрал в голове события дня. Инквизора зацепил, причем важную для птомантов шишку. Просто уверен, что я не тот, за кого себя выдаю, но реагирует спокойно. За сим делаем вывод, что перемещаться по телам нельзя, но все-таки кому надо можно. Этих, кому можно, явно не видно, но люди уважаемые. И вполне нормально, что знают больше остальных.
Куратора тоже зацепил, но с этим аккуратно надо. Осторожничает, темнит и замыслил пакость. Интересным образом взгляд поменялся после второго замера. Не надо всех вокруг тупее себя считать. Дошло до заслуженного преподавателя, что мой источник прирост не показывает не от того, что нулевой. Понял куратор, что в раскачке он не нуждается. Прямо засветился весь, будто лотерейный билет проверил — и счастья дар речи потерял. Не иначе, решил на мне руки нагреть.
У моего резервуара пятнадцатилетний опыт непрерывного потрошения трупов, да и до этого я не цветочки нюхал. Аналогичного размера можно добиться через десятки лет тренировок, а до такого возраста из птомантов единицы доживают. Отдать самое дорогое предложат в самое ближайшее время, аргументы куратор подберет так — что отказать будет совсем нельзя. Расставаться с источником желания нет, значит готовиться к встрече надо и думать.
Кратко просмотрел папку с Пашиными заметками. Полсотни фотографий и подборка текстов с однотипными заголовками. «Маньяк нашел очередную жертву». «Неуловимый Молот опять на кровавой охоте». Если из всех статей лишнее выкинуть, маньяк оглушал жертву ударом по голове, если не убивал с одного удара — разбивал голову молотом, потом разбивал ладони, оставляя кровавые лепешки. В разных концах Москвы, подстерегал по трем разным сценариям, либо ночью дома у жертвы, нападал в дороге или в публичных местах. Дерзко, легко, часто прямо под носом у наблюдателей или оберов. Свидетелей не трогал и уходил всегда красиво. Охотился почти десяток лет. Был неуловимым и опасным, значит имел и развил навыки, помогающие в этом деле. В последней статье просто и скупо — «Пойман и допрашивается кровавый маньяк, что много лет терроризировал столицу». А где разворот фотографии героя, поймавшего Молота?
Руки закололо, будто отсидел. Игрушка в руках начала жечь, пальцы разжались, и груша покатилась по полу. Перед глазами заплясали мушки, грудь расперло от воздуха так, что вихрь вырвался без активации и распахнул дверцу кареты. Шумно выдыхая, отправил в проем еще четыре вихря. Шумно чихнул от поднявшейся пыли и выпустил еще один, снеся большой мусорный бак.
Что-то мне кажется, после зарядки артефакта ощущения немного обратные должны быть. Поднял грушу, осмотрел. Просто кусок камня, холодный и абсолютно бесполезный. Ничего не ощущается, ни живого тепла, как было раньше, ни тревоги или скрытой угрозы. Зарядился я от него и высушил досуха. Что-то не так пошло.
…
Олеся сидела в общем кабинете, закинув ноги на стол. Немыслимо для скромной провинциальной девушки, воспитанной в строгости и послушании. В паре шагов стояло трое хмурых, поникших менеджера и выслушивали Зяблика. Рука с носком извивалась в воздухе как кобра под дудкой заклинателя.
— Скажи, Зяблик, этим никчемным балбесам, если в магазине за месяц не продали ни одного огурца, не надо туда еще десять ящиков слать. Вместо премии будете гнилые овощи жрать.
— У куда же их направлять?
— У-у-у, не зли меня. Туда, где берут.
— Так их нигде не берут.
— Ты еще огрызаешься. Я тебе еще прокисшее молоко припомню и полки. Заказывать такое не надо было. Выясни, цена или качество людей не устраивает.
— Нормальное качество, чуть дороговато, но с таким уровнем анамы в других магазинах еще дороже. Я же не виноват, что люди у кого деньги есть, в наши магазины не идут.
 
— Борис Антонович этим вопросом уже занимается, — заревел Зяблик, — Совсем вы олухи, что САМ Борис Антонович вынужден на такую мелочь внимание обращать. Марш работать с глаз моих.
— Сильно. Мощно. А с кулькулем то научилась работать? — выдал я с порога.
Увидев меня, Олеся вскочила, бросилась на шею и защебетала весело и непринужденно.
— Ой, Боренька, как я рада видеть тебя. Соскучилась, сил нет.
— Я тоже рад, вижу освоилась, с кулькулем то научилась работать?
— С кулькулем не все получилось. Я его выгнала. Он объяснять не захотел, как цифры считает. Не для твоего ума говорит.
— Ага, ясно, а хоть кто-то остался работать, или уже все на улицу пошли?
— Чего ты, Боря, передергиваешься? Еще только одна особа уволена, свой стол убирать отказалась, огрызками заваленный. Но её вообще не жалко, грудь сильно выпирает, когда она с кем-то рядом, менеджеры заикаться начинают. Специально проверила, когда кулькуль рядом сел, у него глаза в разные стороны поехали, и он в цифрах два раза ошибся. Вот зачем нам такой кулькуль?
— Еще одну особу и все? — прищурился я.
— Ну еще одного тоже. Тут, оказывается, охранник есть. Я чего подумала, мы тогда вошли просто поднялись, когда застали тут всех пьяными. А охраны вообще не было. Ну зачем нам такой охранник?
— Да, с Зябликом не поспоришь. Зови сюда эту Любовь Анатольевну, будем узнавать, как мои личные поручения поживают.
Директора нашли в своем кабинете помятую и я явным запахом коньяка.
— Как мое задание, Любовь Анатольевна?
— Все хорошо, то есть не совсем. Но все хорошо. Поручение не выполнено, но причина уважительная, и я легко могу все объяснить.
Я присел на кресло, разваливаясь как хозяин, тем более я этот самый и есть. Пальцы скрестил на пузе, а взгляд на лице с размазанной косметикой. Ревела и горе заливала. Понимаю.
— Ну попробуйте, надо же.
— Борис Антонович, вы попросили карту города с отмеченными нашими торговыми точками. Я обзвонила известные магазины, в продаже ни у кого таких карт нет. Потом связалась со всеми типографиями, какие нужную карту напечатать могут. Никто не согласился сделать это за один день. Минимум неделю ждать, а еще сначала нужно изготовить эскиз. Я сделала исключительно рациональный вывод, что выполнить ваше поручение в отведённые сроки никак невозможно.
— Ну что же, Любовь Анатольевна, на этой печальной ноте мы будем с вами прощаться.
— Борис Антонович, что значит, я буду жаловаться!
— Уважительных причин, чтобы не выполнить мою просьбу могло быть только две. Это рождение или смерть. Как вижу, вы вполне себе живы и родились навскидку около тридцати пяти лет назад. Следовательно, ни под одну из причин не подходите.
— А как же…
— Я не просил обзванивать типографии, нужно было найти решение вполне конкретной задачи. Вот взгляните на фото, почти аналогичное поручение выполнено с помощью коробки цветных мелков.
Женщина закусила губу и покосилось на художество Язвы. Перевела взгляд на невозмутимое око, записывающее разговор.
— Если бы вы объяснили, что карту можно было нарисовать…
— Мне не нужен руководитель, которому нужно объяснять элементарные вещи.
— Борис Антонович, вы не справитесь, где вы возьмёте толкового директора до конца года? Уж не думаете ли вы, что эта…
Дослушивать не стал.
— Сдайте ключи и покиньте здание. Все, что вам причитается, будет выплачено до конца дня. Олеся займись.
…
Заволок в кабинет менеджера, пойманного за дверью. Схватил за ухо, нечего важные разговоры подслушивать.
— Никита, расскажи-ка подробнее, как вы работали с этим кулькулем. И кто это вообще такой?
— Ай, простите, не хотел. Нерадивый попутал. — заскулил Никита.
— Я не повторяю вопросы, никому и никогда. У тебя осталось пять секунд.
Менеджер начал торопливо причитать, захлебываясь словами: