Магия и кровь

Люк Родригес, он/его, возраст — 16 лет, рейтинг — две звезды.
Две звезды?! Он что, маньяк-убийца? Ну если в его профиле написано, что ему шестнадцать, это подтверждает, что он стажируется в «Ньюгене» с тринадцати, а тогда не исключено, что он и правда маньяк. Высокий интеллект часто соседствует с преступными наклонностями.
Я открываю вкладку с рейтингом и читаю комментарии.
«Даже не пытается сблизиться с людьми. Думает, он лучше нас, потому что его спонсирует Джастин Трембли. Пытаться понять, что он за человек, — пустая трата времени. Если он станет директором после Джастина, я больше НИКОГДА не буду пользоваться товарами и услугами „Ньюгена“!» — Дориан Муниц.
Чего-чего?! Я просматриваю ленту Люка дальше. Ни единого упоминания о том, что его спонсирует Джастин Трембли — а он не кто-нибудь, а гендиректор всей хакнутой компании «Ньюген»! А казалось бы, такие вещи стоит писать в своем профиле!
Я возвращаюсь к отзывам и читаю следующий.
«Я спросила его, что он думает о политике борьбы с мисгендерингом в „Ньюгене“. А он и говорит: „Я тебе что, лента? Посмотри обновления на официальном сайте“. Хам! Чтоб его хакнуло!» — Келайя Морган.
Тогда я просматриваю все оценки в поисках хоть одной положительной и нахожу парочку в самом конце — от Джасмин и Джураса, двух других стажеров на сцене. Они поставили ему по пять звезд, но от комментариев воздержались.
Каждый дурак знает, что высокая оценка без отзыва ставится из жалости.
Все прочие расщедрились либо на одну звезду (если откровенно ненавидели Люка), либо на две (если он им не нравился, но они считали, что ставить человеку одну звезду все-таки нельзя, если он и в самом деле не маньяк). По крайней мере, я всегда ставлю оценки именно так.
В своем профиле он указал только возраст, местоимения и то, что он стажер в «Ньюгене». Помимо этого, у него почти не было постов — разве что репосты новостей с официального сайта «Ньюгена» и еще два поста с гей-парада, который прошел месяц назад, с упоминанием, что он поддерживает LGBTQIA+ в научно-технических кругах. Люк немного писал о том, что он трансперсона, и о том, что для него означает работать в науке.
Если он стажер в «Ньюгене», скорее всего, у него была возможность при желании сделать себе ВКЛ/ВЫКЛ. Такое удается не всем. Алекс говорила об этом с бабушкой, когда начала переход. Есть особый ген, который можно включить (ВКЛ) или выключить (ВЫКЛ), чтобы добиться физических изменений в соответствии с выбранным гендером, для которых раньше требовалась хирургическая операция. Эту процедуру и называют ВКЛ/ВЫКЛ. Однако, как и все другие услуги «Ньюгена», обходится она недешево.
Бабушка записала Алекс в очередь на государственную субсидию, которая покрывала бы эту процедуру, но на ожидание уйдет несколько лет, как и на любую другую генную терапию по программе обязательного медицинского страхования в штате Онтарио. А если у тебя есть деньги, можно сделать ВКЛ/ВЫКЛ хоть сразу, как только тебе стукнет шестнадцать — это минимальный возраст для нее, — и завершить полный медицинский переход к семнадцати. Иначе придется сидеть на гормонах, которые покрывает страховка. Все, кто хочет пройти ВКЛ/ВЫКЛ, все равно сначала сидят на гормонах, по крайней мере до шестнадцати, а там либо очередь подойдет, либо удастся скопить денег, чтобы пройти процедуру досрочно.
Но таким, как Люк, — крестным сынкам самого Джастина Трембли — никогда не приходится ждать в очереди.
В отзывах Люка называли зазнайкой, но, когда у тебя такой покровитель, это непросто. Богачи ездят в так называемые отсталые страны, выбирают там одаренных детей и растят из них будущих глав компаний. А если ребенок не оправдывает ожиданий, его мигом отправляют обратно. У нас по соседству был такой мальчик — Эдди. Покровитель привез его из Гватемалы, чтобы сделать из него музыканта-инфлюенсера, но Эдди так и не сумел добиться высокого рейтинга. Через два года он исчез.
Люк хлопает в ладоши:
— Послушаем первый вопрос.
Мы смотрим на гигантский экран на стене за ними. На нем появляется слайд: «Если человек специализируется не в научно-технической сфере, может ли он считаться ценным приобретением для компании и получить стажировку?».
 
Я была бы счастлива, что мой вопрос появился первым, если бы его не сопровождало огромное фото, где я прижимаюсь щекой к щеке Иден. Зал взрывается от хохота, я вжимаюсь в сиденье.
Хакни мою ленту! Наверное, тачскрины на столах собирают данные с телефонов.
Люк смотрит на меня в упор и улыбается.
В норме, когда тебе улыбаются, это приятно.
От его оскала мне хочется сползти на пол и свернуться в клубочек под стулом.
— У нашего собрания есть одно особое правило: тот, кто задал вопрос, должен предложить ответ, прежде чем мы выскажем официальную версию. — В голосе Люка слышны ликующие нотки, будто он сообщил, что сейчас закажет всем пиццу, а не преподнес мне сюрприз, от которого у меня все нервы узлом завязались.
Он у меня получит рейтинг, дайте только срок. Я напишу: «Когда унижаешь окружающих, не обязательно так радоваться. Две звезды».
Люк переводит взгляд на экран:
— Ну что, Вайя Томас, найдет ли себе место в нашей компании человек, который не специализируется на науке и технике?
Я украдкой смотрю на другой конец зала и вижу, что Кейс прикусила губу. Вообще-то это должен был быть ее звездный час.
— Мне кажется, в вашей компании слишком высока концентрация специалистов по науке и технике. Бывают и другие таланты, и они тоже могут внести свой вклад в ее работу.
«Подними руку и добавь что-нибудь!» Я нацеливаю эту мысль в сторону Кейс, уповая на то, что она меня услышит.
Люк подходит к экрану и выводит на него мою ленту. Сплошные фото еды.
— По-видимому, вы очень интересуетесь кулинарией и много знаете о ней. Никакой специализации по школьным предметам у вас нет. Поскольку ваша специализация, похоже, сводится к увлечению рецептами, как это поможет нашей компании?
Никак. Если бы я была среди тех, кто хочет попасть сюда на стажировку, я бы заготовила какой-нибудь обтекаемый ответ. Но я пришла ради Кейс. Умение готовить не станет основой моей карьеры. Все решит мой дар. Именно поэтому я не выбирала себе никакую специализацию. Как ее выбрать, когда ничего не знаешь заранее? Если, конечно, я пройду Призвание и получу хоть какой-то дар. А если нет — что мне тогда останется?
Мне здесь не место, и такое ощущение, что Люк это чует. Унюхал сразу, как только я вошла. И теперь набросился на меня, разинув пасть, полную острых зубов.
Я нервно сгладываю:
— Возможно, никак.
— Вы не согласны с собственным утверждением? — Люк поднимает брови в клоунской гримасе изумления.
— Нет, просто я не считаю, что кулинария вам подходит.
— Тогда зачем вы здесь? Заняли чужое место на собрании для тех, кто всерьез рассматривает «Ньюген» и хочет обеспечить будущее нашей компании?
Ноздри у меня раздуваются, и по всему телу разливается непрошеный жар.
— А зачем вы тратите время на этот допрос? — громко и четко произносит Кейс с переднего ряда. Она смотрит на Люка прищурясь. — Давайте я отвечу.
Я выпрямляюсь на стуле. Кейс все-таки получила возможность произвести впечатление. Я представляла себе это иначе, но все равно вышло хорошо.
— Кулинария — искусство, которое принесет компании огромную пользу, поскольку человек, стремящийся порадовать других через гастрономический опыт, обладает эмпатией в большей степени, чем специалист по науке и технике, которому интереснее унижать кого-то одного, чем просвещать целый зал. — Договорив, Кейс резко втягивает воздух сквозь сжатые зубы.
Да чтоб меня хакнуло. В зале становится так тихо, что слышно легкое жужжание микрофона Люка.
Кейс отрывает попу от сиденья и явно собирается уходить.
«Стой!»
Она ловит мою мысль и косится на меня, от удивления разинув рот.
«Если мы уйдем, значит, он победил. Сядь!»
Кейс громко кряхтит и пристраивает попу обратно на стул.