Магия и кровь
— Может, и в курсе, но ей плевать.
Алекс проводит ладонью по голове.
— Думаю, тебе, возможно, надо выполнить пункт про влюбиться, и ей этого будет достаточно. Не может же она заставлять тебя убивать кого-то.
Припоминаю те времена, совсем недавно, когда кое-кто считал, что мне нужно просто согласиться выполнить задание, а уж дальше я пройду испытание легче легкого. Теперь все думают, что есть какой-то выход, но я не понимаю какой.
— Вот я и пытаюсь сосредоточиться на том, чтобы влюбиться, как ты говоришь, а про остальное не думать.
— Отлично. Проверим хотя бы, насколько точно работает эта ньюгеновская программа по подбору пар. Если ты влюбишься, это не программа, а золото, согласись!
Я коротко киваю и кошусь на Алекс:
— А ты когда-нибудь…
— Да.
Я роняю покрытые блестками трусики от купальника.
— В кого?
— В мир высокой моды.
— Да ну тебя, Алекс!
Я люблю готовить, но сомневаюсь, что Мама Джова имела это в виду, когда задавала мне задание. Кроме того, я с тех пор уничтожила — то есть слопала — довольно много блюд, можно сказать, отняла у них жизнь, но это явно не приблизило меня к выполнению задания. Тоже мне символ.
— Серьезно. Мысли о моде не покидают меня никогда. Когда я думаю о будущем, я не могу представить его без дизайна одежды. Для меня это и есть любовь.
Если я потерплю неудачу и Алекс утратит свой дар, отниму ли я у нее эту любовь? Конечно, она и раньше придумывала прекрасные наряды, но попытаться проложить себе дорогу в мире моды — совсем другое дело. Там большая конкуренция. Сильнее всего я, конечно, рискую жизнью Иден, но мой провал приведет не только к этой трагедии — я причиню еще больше страданий, боль разойдется по всей семье, как круги на воде.
— Не знаю, можно ли применять это к людям.
— А что? Если ты видишь его в своем будущем, если он участвует во всем, что делает тебя счастливой, — разве это не любовь?
Я не вижу Люка в своем будущем, поскольку в наилучшем варианте этого будущего Люка как раз нет. О том, что делает меня счастливой, тоже речи не идет. Люк по-прежнему меня злит. Особенно теперь, когда я знаю, что он в принципе может вести себя достойно, но предпочитает поплевывать на всех свысока.
— У нас с ним до этого пока не дошло.
— Может, ты мало о нем знаешь. Обычно к тем, кого близко знаешь, лучше относишься.
— А если это не поможет?
— Ради предков! Попробуй и посмотри, а потом уже начинай волноваться, что не получится. Это единственный добрый совет, который дал мне папа.
Алекс по-прежнему иногда упоминает дядю Ваку. Не то, во что он превратился, когда бросил ее одну в квартире на произвол судьбы, а так, разные мелочи. Даже дядя Ваку хоть раз в жизни был влюблен — в маму Алекс, иначе Алекс не было бы на свете. Ну то есть в идеале был.
Я пытаюсь представить себе маму Алекс — и ничего не получается. Я ерзаю. Она приходила сюда? Я ее видела? По всему выходит, что да, но никаких воспоминаний у меня, похоже, не осталось, так что, может, и не видела.
Так или иначе, насколько это трудная задача — влюбиться? Месяц — не так уж много времени, но хоть чего-то нужно достичь. Наверное, надо постараться почаще думать обо всем хорошем, что сделал Люк, и тогда, когда я его увижу, его дурость не будет меня раздражать. А еще, наверное, надо посоветоваться с Прией насчет того, как строить отношения.
— Опять ты за свое, — говорит Алекс.
— В смысле?..
— В смысле, притихла, и я знаю, что ты обдумываешь какое-то решение. «Что приготовить вечером — карри с козлятиной или карри с курицей?» — тоненько верещит она. — «Я планировала козлятину, у меня есть все нужное для нее, но теперь подумала: может, курицу? Постою подумаю минут двадцать, а родственники пусть подождут, ничего, что голодные!»
Я морщу нос.
— У кого-то вылетели пробки из-за того, что пришлось немного подождать ужина, который приготовил ему кто-то другой по доброте своей. И кстати, неужели у меня такой голос?
— Да, такой, и да, именно так ты себя и ведешь. Даже с Призванием ты умудрилась устроить все так, чтобы подольше помучиться с решением.
Я с размаху прилепляю пайетку на шортики и ворчу:
— Когда надо было помочь тебе определиться с цветовой гаммой для костюмов, у меня получилось быстро. И когда я нашла кучу стажировок для Кейс. Вчера я помогла Кейше подобрать наряд для свидания, а ты же лучше меня знаешь, какая она привереда.
Алекс пожимает плечами, продолжая следить за каждым стежком на машинке.
— Когда надо помочь с выбором другим, у тебя никаких сложностей не возникает. А если надо решить, что самой делать, — лучше даже не начинать.
Я кусаю губу.
— Нет, я не такая.
— Отлично, тогда давай живенько принимай это свое решение. Над чем ты там голову ломаешь?
— Пытаюсь понять, как влюбиться. Что заставило твоих…
Я умолкаю — я чуть не спросила ее про родителей, но не хочу затрагивать болезненную тему.
— Что-что?
Я снова ерзаю.
— Говори уже, Вайя.
— Я про твоих родителей. Ну, про твою маму и дядю Ваку. Я подумала, может, ты знаешь, как они полюбили друг друга. Но потом поняла, что ты вообще ничего не рассказываешь о своей маме.
Алекс откидывается на спинку стула.
— На самом деле я не знаю, почему они понравились друг другу. Честно говоря, у меня почти не сохранилось воспоминаний о маме. По-моему, она ушла, когда я была совсем маленькая. Раньше у папы были ее фотографии, но я их не помню. — Алекс невесело смеется. — Иногда я думаю, что это уже неважно. Ушла и ушла. А иногда мне так хочется узнать о ней побольше. Какой она была, вот это вот все.
Я не знаю, что и сказать. Может быть, потому я и не помню ее маму — потому что она ушла так давно. Логично.
— Любовь — штука сложная, — с горькой усмешкой говорит Алекс. Зря я спросила ее про родителей. — Ты что-нибудь решила насчет Люка?
«Кажется, да», — вертится у меня на языке. Но на самом-то деле я, как обычно, не знаю, что именно надо делать. Придется прибегнуть к моей любимой тактике: не можешь выбрать нужный вариант — делай сразу все.
* * *Я смотрю на два дымящихся подноса передо мной. На одном — карри с козлятиной, на другом — тоже карри, но с говяжьими хвостами, которые я нашла в большом морозильнике у нас в подвале. У обоих блюд насыщенный пряный аромат, оба приготовлены по рецептам Мамы Элейн. Я встала ни свет ни заря, чтобы успеть их приготовить, и пришлось включать духовку заново не меньше четырех раз. Все носятся по кухне, делают себе утренний чай и кофе. Все, кроме Алекс, которая теперь круглосуточно шьет. От того, что в кухне столько движения, возникает ощущение оживленности — но не сутолоки. Казалось бы, субботнее утро не предполагает кипучей деятельности, но никто из взрослых не работает по строгому расписанию, поэтому выходные у нас выпадают на случайные дни — например, в какой-нибудь вторник все день-деньской торчат в гостиной, а в субботу вскакивают спозаранку, готовые трудиться до заката. В школе у Йохана есть дополнительные занятия по субботам и воскресеньям, чтобы колдунам и колдуньям было куда пристроить детей, поэтому даже Иден сегодня должна выйти из дома вовремя, хотя ей предстоит развлекаться, а не сидеть за партой.
Дядюшка, как обычно, тщательно чистит яблоко размером со свой кулак со скоростью древнего компьютера. Он всегда подолгу сидит над тарелкой и нарезает себе яблоко идеальными кусочками.
Я обхожу его и переношу на кухонный стол гигантскую нежно-розовую рисоварку: хочу упаковать всем на ленч оба варианта карри с рисом. Между двумя видами карри я вставляю металлический разделитель.
— Всем надо попробовать оба карри и сказать мне, какой понравился больше! — кричу я в пространство. Это у нас лучший способ привлечь всеобщее внимание. А мне надо выиграть конкурс рецептов. — Папа!
Он вскидывает голову, в руке зажата кружка с кофе. Он бежит в спа, где при помощи своего дара расслабляющего прикосновения ублажает целую кучу клиентов, которые регулярно ходят к нему на массаж.