Магия и кровь

Люк снова поднимает бровь:
— Это тоже для карри?
— Не-а. Это всякие вкусности, чтобы родственникам было из-за чего передраться.
— Родственники — это кто? Родители? Эта твоя двоюродная сестра? Девчушка из твоей ленты?
— Я живу с мамой, папой, его новой женой Прией, их дочкой Иден — это девчушка из моей ленты, — тетей и дядей, двоюродными сестрами Алекс, Кейс и Кейшей и бабушкой.
— Вот и в Мексике так было, — говорит Люк. — Я жил в одном доме с пятью двоюродными братьями и сестрами и всеми нашими родителями.
Я обращаю внимание на то, что он не говорит «дома», в отличие от других участников спонсорских программ, когда они рассказывают о родной стране.
— Тебе нравилось?
— Там? Да не очень. Я всегда хотел свою комнату и чтобы меня не трогали. Но теперь, когда она у меня есть, я иногда скучаю по гвалту.
Именно звуки делают дом домом. Симфония разговоров, возгласов, смеха, которые оживляют стены и крышу.
— Да, понимаю.
Я расплачиваюсь, мы выходим из магазина.
— Ну вот, наше время кончилось. Было не так уж плохо, согласись.
Люк что-то рычит и торопливо шагает прочь, даже не попрощавшись.
Если он и заметил, что проговорил со мной на пять минут больше, чем собирался, то предпочел об этом не упоминать.
Я все думаю о той краткой смущенной улыбке.
Может, влюбиться в него — не такая уж непосильная задача, как я думала.
  
Глава одиннадцатая
 
Дня через два после нашего с Люком неофициального двадцатиминутного свидания я захожу в комнату к Алекс. Бардак там хуже прежнего. Стены в рисунках и вырезках стали больше похожи на доску, где охваченный паникой сыщик развесил материалы дела, которое может стоить ему карьеры. Повсюду скотчем прилеплены десятки эскизов, одни с образцами тканей, другие наскоро раскрашены акварелью, и все соединены друг с другом головокружительной паутиной ярких ленточек, приколотых к стене кнопками.
Я замираю на пороге, разинув рот.
— Ты даром времени не теряла…
— Избавь меня.
Моя двоюродная сестра, обычно такая ухоженная и накрашенная, словно сетевая модель, сидит за швейной машинкой без накладных ресниц и макияжа, а круги у нее под глазами за последние дни стали еще темнее. Даже волосы она перестала аккуратно брить, и теперь вся голова у нее в мелких черных кудряшках, опасно напоминающих бабушкину любимую прическу.
Хорошо, что я предложила ей помощь.
Я закрываю дверь за собой и бросаю Алекс пакетик красного манго, который купила на Международном рынке и припрятала специально для нее.
— Это мне? — Она сияет и разрывает пакетик. — Я всегда знала, что ты моя любимая двоюродная сестричка.
— Я у всех любимая. — Я оглядываю комнату. — Ну, что ты мне поручишь?
— Топаз передал мне их позавчера, когда я встречала Иден со школьного автобуса. Тебе надо будет наклеить бусины и блестки вот на те костюмы по узорам вон на тех бумажках. — Она показывает на свою кровать, где стоят четыре пластиковых мешка, набитые сверкающими серебряными шортиками, трусиками и лифчиками от бикини.
Я беру с покрывала несколько листов бумаги.
— Где тебе это напечатали?
— В копи-центре в «Стейплс».
— Я думала, он сто лет назад закрылся.
— Пока работает. Есть еще люди, которые используют бумагу, знаешь ли.
— Да-да, для милых блокнотиков в стиле ретро и для рекламных листовок, которые делают в отчаянной попытке выделиться в этой цифровой рекламной помойке. Я могла бы загрузить эти узоры в планшет.
Алекс криво улыбается:
— Помогать будешь? А то уже пристукнуть хочется.
Вот черт, она и правда на грани нервного срыва. Я нахожу пакетики с блестками, рассортированными по цветам. Забираюсь на кровать, устраиваюсь поудобнее, беру ближайший мешок и начинаю выкладывать и наклеивать блестки на ткань.
— В последний раз я занималась таким лет в двенадцать, наверное.
Алекс смеется, не сводя глаз со своего шитья.
— Ты умоляла меня разрешить тебе помочь, а потом уже ни разу не предлагала.
Как не любить эти костюмы для Карибаны с их шиком и блеском! Не говоря уже о головных уборах с огромными перьями. Алекс помогала их мастерить с восьми лет — как только перебралась жить к нам.
 
Мы тогда пошли к Дэвисам на ежегодное барбекю, которое они устраивали для черной колдовской общины перед Карибаной, и Алекс заявила Йохану, что может придумать костюмы и получше. Он нагнулся, заглянул в ее детское личико и сказал:
— Докажи.
Она и доказала. Даже не получив свой дар, она просто потрясающе придумывала ослепительные наряды. Я неизменно восхищалась своей старшей двоюродной сестрой. Однако, когда я поняла, сколько надо трудиться, чтобы помочь ей с костюмами, я решила, что, пожалуй, откажусь. В двенадцать лет я была не готова к тому, чтобы часами пришивать бусины и блестки.
А сейчас даже приятно найти занятие, которое полностью поглотит меня и при этом не будет предполагать убийства и странных мальчишек, которые то ли придурки, то ли нет.
— А нельзя поколдовать, чтобы дело пошло быстрее? Ты же обычно так и поступаешь.
Алекс морщит лоб.
— Я вчера попыталась, но… Наверное, просто устала.
— Не получается?
Если израсходовать весь дневной запас волшебства, чары не получатся. Но если вообще не можешь колдовать, это ненормально. Неужели она настолько вымоталась?
— Ничего страшного. Ты мне помогаешь, и до следующего воскресенья еще уйма времени.
— Показ уже через неделю?!
Она отвечает громким вздохом.
Неудивительно, что она так задергана. Сегодня четверг, то есть, строго говоря, осталось больше недели, но все равно не прорва времени, чтобы закончить целую коллекцию.
— Не волнуйся. Шей себе, а я тут все доделаю.
— Спасибо. — Она поднимает глаза от работы и смотрит на меня. В глазах у нее какое-то тяжелое чувство, до неприятного напоминающее угрызения совести.
— Что?
— У тебя, наверное, есть… другие дела, на которых надо сосредоточиться.
— Я работаю над этим. — Я изо всех сил прижимаю к ткани изумрудную пайетку и решаю все прояснить: — Я не хочу сидеть сложа руки и думать про Люка, пока не влюблюсь в него. Можно пока что приносить пользу.
— Кейс говорит, он тот еще козел.
Кейс, да чтоб тебя!
— Не так уж он и плох. Позавчера мы с ним немного погуляли.
— Погуляли?!
Я слегка пожимаю плечами и ничего не повторяю.
— Кейс говорит, он отказался даже переписываться с тобой в Сети.
Я скриплю зубами.
— Как приятно, что Кейс с такой готовностью распространяет новости о моих развивающихся отношениях с парнями.
— Только с Люком.
Только с тем, кого мне надо хладнокровно убить, — вот что она хочет сказать.
Когда я приклеиваю очередную блестку, пальцы у меня дрожат, и приходится придерживать их другой рукой.
— Я не понимаю, как Дэвисы продолжают заниматься такими делами.
— Карибаной, что ли?
Мне хочется испепелить Алекс взглядом, но ее лицо ничего не выражает. Она прекрасно понимает, чтό я имею в виду.
— Все темные ритуалы служат благой цели, — напоминает она.
Брови у меня так и взлетают до самых волос.
— Хорошо, что бабушка тебя не слышит. Она бы всыпала тебе по первое число.
Алекс кривится:
— Может, тебе будет проще убить человека, если ты будешь знать, что это ради всеобщего блага.
А что, мое задание и правда ради всеобщего блага? Или это чистый эгоизм? Конечно, темные ритуалы, которые проводят нечистые колдуны, всегда должны служить благой цели, но волшебная отдача, которую они при этом получают, — вот ради чего они на самом деле стараются, и это не очень-то самоотверженно с их стороны.
— Наверное.
— Бабушка что-то говорит о том, действительно ли тебе нужно его убивать? Может, речь идет о каком-то символическом действии?
— Что оно должно символизировать?
— Понятия не имею! Неужели Мама Джова не в курсе, что мы чистое семейство?