Сросшиеся с ним (ЛП)

Набирая скорость, я ввожу пальцы все сильнее и сильнее, одновременно дразня языком ее дырочку. Она прижимается ко мне, выкрикивая мое имя, а потом падает на меня. Через несколько минут Райли сползает с меня на пол.
Решив, что дал ей достаточно времени на восстановление, я встаю, поднимаю ее и бросаю на кровать. Она визжит, приземляясь на середину кровати. Я раздеваюсь до трусов и ползу по ее телу. Она выглядит так чертовски идеально, ее рыжие волосы рассыпались вокруг ее головы, как нимб. Ее бледная кожа блестит от пота. Глядя на нее сверху вниз, я посылаю вверх короткую молитву, благодаря Бога за то, что эта женщина — моя.
— Я чертовски сильно люблю тебя, Райли Уильямсон, — я смотрю в ее глаза и вижу чистую любовь, которую она испытывает ко мне.
— Я люблю тебя больше, чем ты когда-либо узнаешь, Брэй. Больше, чем можно описать словами. Она тянется вверх, обвивает руками мою шею и притягивает мои губы к своим. Я знаю, что хотел трахать ее до тех пор, пока она завтра не сможет ходить. Но планы меняются, и сейчас все, чего я хочу, — это любить ее так, как она заслуживает.
Так мы и проводим остаток нашей первой ночи в качестве мужа и жены, занимаясь сладкой, нежной любовью, снова и снова. Наши тела и души слились в единое целое, и я бы не хотел, чтобы было иначе.
Райли
Два года спустя
— Тетя Рай-Рай! — Эштон, маленький пухленький малыш двух с половиной лет, подбегает ко мне, высоко подняв руки. Как раз в тот момент, когда я пытаюсь наклониться к нему, Брэй подбегает и хватает его на руки.
— Эш, дружище. Ты же знаешь, что тетя Рай-Рай не может тебя поднять, — говорит он, взъерошивая волосы Эштона.
— Детки, — говорит Эштон, указывая на мой растущий живот, который теперь размером с дом. Наверное, в каком-то смысле это и есть дом.
— Да, приятель, у тети Рай-Рай там детки дяди Брэя, — подтверждает Брэй. Я закатываю на него глаза.
Он любит произносить эту фразу так часто, как только может. Он сделал мне ребенка, причем не одного, а двух сразу. Да, я беременна близнецами, и он приписывает себе все заслуги в том, что они близнецы. Неважно, что я сама близнец и что генетика близнецов моя, а не от него.
— Да, Эш, это дядя Брэй виноват в том, что у меня в животике малыши и он такой большой, — говорю я ему, целуя его в щеку.
— Большие детки, — говорит Эш, поглаживая мой живот, пока я смотрю на Брэя.
— Видишь, даже наш двухлетний племянник согласен с тем, что я толстая, — я такая ворчливая: беременность не была легкой, а впереди еще три месяца.
— Детка, ты не толстая. Ты чертовски великолепна, даже сияешь, — говорит Брэй, наклоняясь и целуя меня в лоб. Это его прием, чтобы успокоить меня, и он срабатывает каждый раз, черт возьми.
— Эш, приятель, очевидно, что твой отец еще не очень хорошо тебе все объяснил. Ты не говоришь девочкам, что у них большие животы; ты можешь сказать им, что у них большие сис… — Его прерывает крик Алиссы.
— Не вздумай заканчивать это предложение, Брэйдон. Я убью тебя. Я уже сделала это однажды. Я могу сделать это снова, — кричит она через всю комнату.
Зак подходит и вырывает Эша из рук Брэя, а затем бьет его по затылку.
— Ты, гребаный идиот, не учи моего сына своим пошлостям.
Брэй отшатывается назад, держась за сердце.
— А-а-а, брат, больно. Кроме того, как ты думаешь, у кого я этому научился, а? Я скажу тебе, я научился этому, наблюдая…
Предложение Брэя обрывается ледяным взглядом, который бросает в его сторону Зак. Клянусь, даже спустя три года этот парень все еще может напугать меня одним взглядом.
— Смотря «Джерси Шор4», — заканчивает Брэй, спасая себя от еще одного подзатыльника.
— Ты знаешь, у твоей жены в животе двойня? — спрашивает Зак.
 
— Да, конечно, знаю, — отвечает Брэй с огромной улыбкой на лице.
Зак ухмыляется, кивает в сторону моего живота и говорит:
— Они обе девочки, брат. Эти дети — девочки, и, если повезет, они будут похожи на свою мать.
Улыбка сползает с лица Брэя. Он немного бледнеет, прежде чем взять себя в руки.
— Заткнись, они будут монахинями. Райли, завтра мы вступаем в гребаную церковь.
Алисса, Сара, Холли и я разражаемся хохотом, стоя посреди моей кухни. Я перестаю смеяться так же быстро, как и начинаю.
— Извините, мне нужно в туалет, — говорю я и выбегаю из комнаты. Через плечо я кричу: — Но спасибо, что назвал меня горячей, Зак!
— Я не это сказал, — отвечает он.
Я заканчиваю в уборной, выхожу обратно и вижу, что все уже вышли на террасу — Зак, Брэй и Дин столпились вокруг барбекю, а девушки расположились на шезлонгах, потягивая вино из бокалов. Боже, как я скучаю по вину.
Я останавливаюсь и любуюсь сценой. Маленький Эштон играет на траве. Брэй собрал для него детский спортивный комплекс на следующий день после его рождения, заявив, что это часть его обязанностей лучшего дяди. Прошло два года, но Эштон только сейчас достаточно вырос, чтобы играть на нем под пристальным наблюдением Зака — его глаза неустанно следят за Эштоном и Алиссой. Я не могу поверить, что теперь это моя семья.
Звонок в дверь отвлекает меня от этой сцены. Я открываю дверь и вижу маму, которая держит в руках поднос с выпечкой. Закатив на нее глаза, я распахиваю дверь, чтобы впустить ее. Это стало их с Брэем фишкой: всякий раз, когда она приезжает, она приносит ему выпечку, и никому другому никогда не разрешается ее есть.
— Привет, мам, — я целую ее в щеку.
— Как ты себя чувствуешь, милая? Как там мои внучата? Ваша мамочка заботится о вас? — обращается она к моему животу.
— Твои внучата хотят одно из этих шоколадных пирожных, — говорю я, потянувшись к подносу, но она его отводит в сторону.
— Даже не думай об этом, Райли. Ты же знаешь, что это для Брэя.
Я сдаюсь, на нее ничего не действует. Если бы это был мой отец, я бы смогла утащить эти пирожные. Но не мама, она не поддается ни на какие мои уловки.
— Все на заднем дворе, — говорю я, провожая ее через дом. Раньше я считала этот дом слишком огромным, с кучей ненужного пространства, но теперь, когда у нас появятся близнецы, я благодарна, что у нас так много места. Брэй сказал, что, когда покупал дом, хотел заполнить его футбольной командой детей, только ему потребовалось время, чтобы найти тренера.
Он сошел с ума, если думает, что я позволю себе снова залететь. Как бы я ни ждала появления на свет этих маленьких девочек, беременность — не для слабонервных. Я виню во всем Алиссу; у нее все выглядело легко.
Как только моя мама выходит на террасу, Брэй заключает ее в объятия.
— Линн, я так рад, что ты здесь. Может быть, ты поможешь мне убедить твою дочь, что нам стоит присоединиться к церкви.
Я бросаю взгляд на Брэя. Холли бросает что-то в него — кажется, кусок хлеба. Он попадает ему в голову, но тут же отскакивает.
— Мы не будем вступать в церковь, Брэй, — говорю я, опускаясь рядом с Холли.
— Ну, я думаю, это прекрасная идея, — говорит моя мама, конечно же, так и есть. Брэй только что спросил ирландскую католичку, стоит ли нам идти в церковь.
— Брэй, почему бы тебе не рассказать моей маме, почему именно ты хочешь присоединиться к церкви, — я ухмыляюсь ему.
Холли одобрительно кивает. Она знает, что как только моя мама услышит эту чушь, она переметнется в нашу команду.
— Чтобы наши девочки, твои внучки, стали монахинями, — серьезно говорит Брэй; на что моя мама смеется во весь голос.
— О, дорогой. Прости, но если эти малышки будут похожи на свою мать, ты будешь отгонять мальчишек лет с десяти, — затем она нахмурилась и добавила: — Вообще-то, если мне не изменяет память, первый раз Райли поцеловала мальчика в три года. Это было в игровой группе, и она твердо решила, что этот мальчик — ее парень. Неважно, сколько отец говорил ей, что ей рано иметь парней.