И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)

— Это проблемы фракции! — вспылил Пассиса, с осуждением посмотрев на Охотника. Но лицо того оставалось скучающе пренебрежительным. — Как ты можешь так попустительски к этому относиться?
— Я не чернокнижник, — спокойно напомнил Акио, отпивая из бокала. — Я гость.
— Ты его фаворит, — глумливо заметил Роккэн, стирая с пальцев уголь. — Тебе не важно, что с ним станет?
— Если бы меня это беспокоило, Лихнис бы уже кормил червей, — пожал плечами Артемис, уставив взгляд в потолок. — Да и я по себе знаю, что Гилберт не беспомощный мальчик и сможет справиться с такой напастью.
— А если у Лихниса есть сообщники? — упорствовал Пассиса, уже захлопнув книгу и не пытаясь делать вид, что занят изучением нового. — Это ведь наверняка так. Пытаться свергнуть Повелителя в одиночку — сущее безумие! Он не из тех, кому это по силам.
— Артемису Первому это было по силам, — задумчиво проговорил Рурука, припоминая любимые лекции истории. — Но ты прав, Ис, секретарь не из той породы.
Охотник навострил уши и уставился на Миррора с искренним любопытством. Заметив этот взгляд, летописец удивлённо приподнял брови:
— Ты не знал разве? В книгах и во всеуслышание об этом, конечно, стараются не говорить, но все знают, что Серый принц собственноручно убил Сириуса Найтгеста после того, как Третья война чернокнижников и оборотней кончилась. — Роккэн застонал и накрылся книгой, затыкая уши: если брата заносило, заставить его умолкнуть никто не мог. — Всё свалили на Тореса Пожирателя. А что, хороший ход — он свихнулся после убийства Лорда Фера и того, как господин Акио забрал часть его души. Всё равно не смог бы ничего сказать в свою защиту, да и его ненавидели все, кому только не лень. Более того, Артемис был приближённым Сириуса, говорили, что он станет его мужем. На него никто бы не посмел косо смотреть, особенно тогда, когда он уже подмял под себя страну, — Руруку по-настоящему понесло: он говорил с жаром, активно жестикулируя и почти не моргая, приобретя вид даже безумный. — Но все знают, что это красивая ложь, не больше. Этот Акио всегда проявлял нездоровую жажду власти и, более того, великолепно справлялся с управлением жрецами после смерти собственной матери. Александра не желала допускать его к правлению и отослала сюда, в Чёрный замок, чтобы Сириус выбил из него эту дурь. Куда там! Если бы она знала, чем всё обернётся, наверное, ни за что бы не отпустила от себя сына. Но я всегда считал, что, если бы не он, чернокнижники бы давно загнулись, равно как и жрецы. Лучшего правителя было не найти в те времена. Он воспитал несколько поколений жрецов и чернокнижников, именно благодаря ему Гилберт сейчас имеет такую силу. Правда…
Он запнулся, кажется, только в это мгновение увидев Артемиса и поняв, про чьего родственника распинается. Доскональное знание истории подсказывало ему и не раз подтверждало на практике: события идут по крупной спирали, повторяя прошлое. И теперь, озвучив всё это, он невольно начал опасаться. Сообразив, почему Миррор затих, Акио весело расхохотался:
— Не бойся, меня не интересует мировое господство. Расскажи ещё.
— Нет, — осадил их Пассиса, внезапно став ужасно серьёзным. — Нельзя. Он и так сказал слишком много. Господин запретил распространяться на эту тему при Артемисе.
— Если только захочу, я это у тебя из головы вырву, — опасно сощурился Охотник, не терпевший препятствий на своём пути к истине.
— Попробуй, — улыбнулся Найтгест, расслабленно откинувшись на спинку дивана и с вызовом посмотрев на альбиноса.
Тот гордо ухмыльнулся, полагая, что слабый во всём Пассиса не сможет противостоять ему, сосредоточился и устремился к желанному сознанию. Оно так соблазнительно пылало знаниями, что противиться не хотелось. Акио рванулся к этому маяку, и нестерпимая боль пронзила его голову. Он схватился за виски, застонал, попытался отстраниться, но Пассиса надавил, наступая на него и выглядя всё таким же расслабленным. Юноша с искренним интересом наблюдал за тем, как Охотник сползает на пол, скрючившись. Он стонал и сипел, отплёвываясь от крови, что обильно заструилась из носа. Решив, что урок был достаточным для заносчивого Акио, Пассиса замкнул собственный разум, вернул на место щиты, служившие не столько защитой для него, сколько от него. Братья Мирроры переводили ошарашенные взгляды с одного на другого — даже они почувствовали отголоски мощной псионической волны.
 
— Ты нападаешь неожиданно — это твоё единственное преимущество, — пояснил Пассиса, уже вернувшись к книге. Он вновь выглядел тихой, хрупкой статуэткой, случайно оказавшейся в жестоком мире беспощадных сил. — Ты умеешь взвешивать силы и слабости противников, Артемис, но тягаться со мной в ментальном плане тебе рано. Извини. Боль пройдёт через пару часов.
Акио медленно поднял голову, не в силах поверить, что эта затюканная немочь повергла его на колени, не приложив к этому ни капли усилий. Голова раскалывалась пуще, чем после вторжений Акиры. «А ведь ему я худо-бедно научился сопротивляться», — подумал он, отирая с лица кровь и пытаясь подняться на нестерпимо дрожащие ноги. К горлу подкатил ком тошноты, и он прижал ладонь ко рту, подавляя его.
— А наш мальчик не так уж и прост, — в полной тишине прошептал Роккэн, глядя на трясущегося и осунувшегося за несколько секунд Артемиса. — Пассиса, напомни мне тебя не злить.
— А? — юноша вскинул голову, огляделся и виновато заулыбался, покрывшись румянцем. — Пустяки, забудьте.
— Вот он сейчас сказал, а мы память потеряем.ю — с наигранным ужасом воскликнул Рурука, складывая руки в защитном жесте. — Пощади, о, великий испепелитель мозгов!
— Ну вас, — рассмеялся Пассиса, чуть лукаво сощурившись. — Одних моих слов будет маловато. Вот если бы я хотел…
— Расхоти обратно, — буркнул Роккэн, передёрнув плечами. — Я бы не хотел вас забывать.
— Тихо вы. Идёт, — прервал их шутки Акио, насторожившись, как охотничий пёс. Он забрал свои пожитки со стола и устроился рядом с Пассисой. — Так вот, иду я за ним по пятам, час пик, ну, это когда много народа на улице и в транспорте.
Вошедший Лихнис поглядел на него с ненавистью, сжал зубы и прошёл к своему месту, возвращаясь к работе. Он терпеть не мог Акио, и с каждым днём его неприязнь становилась всё сильнее. Едва только услышав, как он рассказывает об очередной расправе над чернокнижником, секретарь едва не вскипел. «Да как ты смеешь!» — так и читалось на его лице.
— У них же у всех одна походка, я долго за этим наблюдал, — как ни в чём ни бывало продолжал Артемис. — Так что отличить их от обычных людей можно было, даже если они скрывали собственные ауры. Да и запах от них исходил совершенно другой. Собственно, они не пытались прятаться до поры, пока сюда не пришли вести о том, что кто-то охотится на чернокнижников.
— Да, тебя уже за глаза Охотником назвали, — поддакнул Рурука, конспектируя рассказ для прояснения того, что творилось с несчастными посланниками.
— Я не против, мне подходит. Можно сказать, угадали моё имя заранее, — кивнул Акио, налив себе ещё вина.
— То есть? — Пассиса с любопытством покосился на него.
— Как вам объяснить, — пробормотал юноша, встрепав собственные волосы. — В общем, в одном из пантеонов есть богиня охоты Артемида, но в том языке фактически читается, как Артемис. Словом, кто бы меня так ни назвал, не прогадал, я бы пожал ему руку.
— Ты ему уже член пожал и хватит с тебя, — неприлично гоготнул Рурука, затем прокашлялся и уткнулся обратно в свиток. — Гилберт неплохо придумывает прозвища.
— Но нас он почему-то зовёт только мудаками, — деланно печально вздохнул Роккэн. — Разве мы так плохи?
Со стороны младшего Найтгеста раздался звук, отдалённо напомнивший то ли сдавленный смех, то ли всхлип. Поняв, что его услышали, он окончательно спрятался за книгой, старательно делая вид, что его здесь вовсе нет. В иной ситуации Акио бы попробовал прочесть его мысли, ведь это был способ узнать побольше о Гилберте, но голова раскалывалась на части, а воспоминания были слишком свежи для такого безумия.