Четыре Ступени (СИ)

 *
Думай, не думай, но жить как-то надо. Просиживание над газетой “Работа для вас” не давало ничего. Обводя жёлтым маркером очередное подходящее объявление, Светлана невольно вспоминала американские фильмы, коими были замусорены все телевизионные каналы. Некоторые из киношных героев точно так же чиркали маркером по газетной странице. В фильмах герои всегда находили подходящую им работу. Так то в фильмах. У Светланы не получалось. На собеседованиях она честно сознавалась в слабом владении компьютером, в мизерном двухгодовом стаже на должности секретарши. Смущалась, мямлила, терялась в простейших ситуациях. Везде слышала одну и ту же фразу “мы вам позвоним”. Разумеется, никто ей не звонил. Просто вежливо отделывались от неуклюжей дурочки. Слова Алексея о неспособности Светланы прожить без его связей начинали казаться зловещим пророчеством, непроглядной тенью накрывшим будущее. Можно, конечно, пойти на рынок к челнокам, продавщицей в киоск возле остановки, уборщицей, кладовщицей, фасовщицей, курьером, “Фантой” торговать, рекламные объявления по почтовым ящикам распихивать или пресловутый гербалайф людям впаривать. Светлана была готова к этому. Лишь бы зарабатывать. Лишь бы не сидеть на шее у родителей. Им тяжело приходилось в последние годы. Заметила и осознала она это только теперь. На работе постоянно задерживали зарплату. В папином НИИ ставки были крохотные. Неделю кормиться, а потом кулак сосать. Да и те гроши иной раз по нескольку месяцев не выплачивали. Отец в его-то возрасте бегал в ближайший магазин подрабатывать грузчиком. Мама боялась, что его там к бутылке приучат. Ещё он в выходные дни отправлялся с приятелем по подъездам. Где дверь починить или замок, где глазок вставить. Копейки шабашкой зарабатывал. В мамином КБ дела обстояли получше. Там начальство часть помещений сдавало в аренду коммерческой фирме за наличные. Часть прибыли шла на доплаты сотрудникам КБ. Нелегально, в конвертиках. Только нелегальщина и позволяла их семье с трудом держаться на плаву. Папа переживал, что не он семью содержит. Однако виду не показывал, терпел. Себя во всём ограничил. Газеты и книги больше не покупал, курить бросил. Но стоило Светлане сделать попытку пойти в уборщицы или приобщиться к торчанию у метро с рекламными листками, как мать с отцом, обычно мирные и ласковые, становились на дыбы.
- Ты не за тем образование получала! - гремел разъярённый Аркадий Сергеевич. Светлана, непривычная к столь бурно выражаемым у отца чувствам, снова хваталась за кипу газет с предложениями вакансий, снова “садилась” на телефон. Так могло продолжаться до бесконечности. Но однажды мать пришла на кухню, где Светлана в который раз шуршала газетой, и промолвила:
- Мне сейчас Юля звонила.
Заметив недоумевающий взгляд мужа, поднявшего голову от чашки с чаем, пояснила:
- Юля Новикова. По поводу Светланки.
Юля Новикова была старинной приятельницей Ангелины Петровны и жила в соседнем доме. Из тех благовоспитанных дам, к которым Светлану в детстве водили в гости. Высокая и полноватая женщина, очень медленно и отчётливо выговаривавшая слова. Маленькая Светлана удивлялась её неестественной манере говорить. Мама тогда, помнится, объяснила, что Юлия Владимировна учит детишек в школе. Она должна говорить именно так, чтобы детишки понимали её слова и накрепко запоминали их. Действительно ли ученики запоминали её слова? Светлане верилось мало. У неё самой, к примеру, речи тёти Юли вылетали из памяти через несколько минут. Учась в начальной школе, девочка часто встречала Новикову на улице. Вежливо поздоровавшись и ответив на вопросы, она через пару часов забывала передать вернувшейся с работы матери просьбу тёти Юли непременно позвонить. А ведь та никогда не тревожила по пустякам. Всегда у неё случалось какое-нибудь важное дело. У Юлии Владимировны был сын. На четыре года старше Светланы. Матери старались подружить своих детей, но не получилось. Более взрослому мальчику казалось неинтересным играть с маленькой девочкой. Он невыносимо важничал и употреблял, ну, совершенно непонятные слова, а при любом мало-мальски удобном случае старался улизнуть от Светланы. В период учёбы в институте она практически не встречала тётю Юлю Новикову. Образ её расплылся в памяти, стал неопределённым. Да и мама давно не упоминала о своей приятельнице. Раньше, много лет назад, они нередко ходили в гости друг к другу, постоянно перезванивались. Чаще же всего случайно сталкивались в магазинах, парикмахерской, сберкассе и, как папа выражался, зацепившись языками, болтали по часу и более. То было раньше. Последние семь лет не только опустошили кошельки у обычных граждан, но и разорвали связи между многими людьми. Не до дружеской болтовни стало, не до посиделок и частых встреч. Все вокруг тратили силы и время на выживание. А и случись пересечься старым приятелям в свободное время, разговор тогда крутился около роста цен, работы, приработков, хорошо устроившихся по жизни знакомых. Как будто, кроме способов выживания, никаких других достойных обсуждения тем не существовало. И каждый при том сам за себя. Может, оттого и поднял удивлённо брови Аркадий Сергеевич. Он не Юлю Новикову забыл. Он поразился, что она про них вспомнила.
- А что Светланка? - спросил настороженно.
- Понимаешь, - Ангелина Петровна замялась, теребя пальцы, - у Юлечки на работе вакансия есть. В смысле, не у них в школе, а в соседней. Как раз для нашей Светланки.
- Это где? - сдвинул лохматые брови Аркадий Сергеевич. - В школе?
- Ну, да… У них “англичанка” в декрет ушла. И, вроде, собирается с малышом все три года дома сидеть. Теперь, понимаешь ли, после родов три года можно не работать. Не то, что в наше время.
- Да подожди ты о декрете, - с лёгкой досадой в голосе обронил Аркадий Сергеевич. - Она предлагает, чтобы наша Светланка в школу пошла работать? Из малолетних башибузуков людей делать и самой в результате в психушку попасть?
- Не преувеличивай, пожалуйста. И потом… Не на всю же жизнь. На первое время, перебиться. Годика на три. Потом “англичанка” из декрета выйдет. А за это время дочке можно будет приличную работу найти. Сам подумай, из учителей проще на хорошее место перейти, чем из тех же секретарш.
Светлана слушала препирательства родителей молча. И впрямь, почему ей самой не пришла мысль в школу податься? Зарплата, конечно, маленькая. Зато статус повыше, чем у продавца или уборщицы. И, мама тут права, на более приличное место легче перейти из школы, чем со склада. Языковая практика, опять же. Не бог весть, какая, но имеется. И диплом на руках педагогический. Что бы ни решили сейчас её родители, она, пожалуй, пойдёт на работу в школу. Ко всему, сколько можно за неё решать её судьбу? Сперва родители, затем муж, сейчас опять родители. По правде, она сама позволяла руководить собой. Проще, удобней. У неё никогда не было твёрдого мнения по тому или иному практическому вопросу, не было сильных желаний, конкретных целей. Нет, одно желание было таки. Выйти замуж за Алексея. И что? Что из этого получилось? Поменяла руководство родителей на мужнино. Но ведь её это тогда не волновало? Нет. Если бы она знала, что Алексей её любит, то и дальше бы подчинялась ему, шла бы по жизни, как по компасу, в ту сторону, куда муж укажет. А он… При их последней ссоре Алексей крикнул ей:
- Да, я тебя хотел. И женился, потому иначе получить не мог. Ты же была “не тронь меня - завяну я”. Защитничков вокруг себя развела, как собак бездомных. Один твой Дрон чего стоил.
- А я догадалась, - с горечью ответила ему Светлана. - Давно догадалась. И не меня ты хотел. Ты хотел Дрона унизить. Но у него с Наткой Мальковой любовь была, не со мной. Ошибся ты тогда, Алёша. И я ошиблась.
Да, Алексей ошибся в ситуации. Светлана не разобралась в нём, в его чувствах, сделала промашку в том, что позволяла ему собой руководить. Теперь будет позволять родителям? А если и они напутают? Хватит, пора уже повзрослеть, пора перестать бояться ответственности. Никто за Светлану её жизнь не проживёт. У неё… ну, как получится, так и получится. Когда-то всё равно придётся самой рулить.