Вдовы по четвергам
Вот некоторые из аргументов, которые он приводил, отказываясь от предложенных вариантов.
Наконец что-то ему понравилось.
— Мне кажется, это ей подойдет, — сказал Густаво, когда я показывала ему дом Гариботти.
Дом был одноэтажный, по меркам Лос-Альтоса очень небольшой, но хороший вкус был виден в деталях: деревянная отделка, паркетные полы, старинные скобы на дверях. Он был решительно не в стиле кантри. Скорее в бостонском.
— Могу показать тебе еще один дом примерно той же цены, он чуть посовременнее, а сад там гораздо больше.
— Нет, сад мне вполне подходит. Я сниму этот дом, он мне нравится. Сколько я должен оставить в залог?
— Но разве ты не хочешь сначала показать его своей жене?
— Нет, — ответил он.
В его взгляде можно было прочитать и силу и слабость. Густаво захотел добавить что-то еще, ведь для такого резкого «нет» нужны пояснения.
— Я не хочу, чтобы она знала о том, что я затеял, это будет сюрпризом, неожиданным подарком.
Было ясно, что он лжет.
— Ах, сюрприз… Твоя жена с ума сойдет от счастья, — солгала я в ответ.
За годы жизни в поселке я видела много подарков-сюрпризов, так что уже перестала удивляться. Внедорожник «мерседес-бенц», который Инсуа подарил своей жене Кармен однажды вечером: тогда он пригласил нескольких друзей и посреди ужина в парке вдруг появился джип с шофером за рулем, перетянутый крест-накрест лентой с белым бантом. То есть джип с бантом, а шофер без банта. Киностудия, которую оборудовал для своей жены Фелипе Лагос, после того как она закончила режиссерские курсы. Поездка за покупками в Майами для Тересы Скальи и одной ее подруги, включая круиз, который оплатил Тано в подарок ко дню рождения жены. Но арендовать дом в пятидесяти километрах от того места, где они живут сейчас, даже не посоветовавшись с женой, — это было уже слишком. Купить — еще куда ни шло, но арендовать — ни в коем случае.
Пока я готовила необходимые бумаги, видела в окно, как он гуляет по парку. Он дышал глубоко, словно хотел вобрать в себя весь этот воздух. Одинокий мужчина, который не советуется со своей женой, принимая решение об аренде дома, но при выборе ориентируется на ее вкус даже в мельчайших деталях.
Он вошел в комнату и сел в кресло рядом со мной. Мы подписали бумаги о залоге, я взяла деньги и сообщила, каковы будут мои комиссионные. Он хотел расплатиться сразу, но я возразила, сказала, что сегодня же или завтра свяжусь с хозяином, и если все будет в порядке, то на следующей неделе они подпишут договор, и тогда он заплатит комиссионные.
— Я бы хотел переехать в эти выходные.
— Понимаешь, нужно закончить с бумагами, убраться в доме, возможно, хозяину придется вывезти отсюда какие-то вещи…
— С уборкой я разберусь сам. И пусть оставляет что хочет, мне все равно.
— Я постараюсь…
— Мне нужно переехать как можно раньше.
Это была не просьба. В его голосе слышалась твердость. Я сразу же вспомнила, как Тано Скалья несколько лет назад сказал, что хочет именно тот участок, на котором сейчас стоит его дом, и никакой другой. Но, несмотря на твердость, эти люди отличались друг от друга. В тоне Густаво не было спокойствия человека, который всегда получает то, что хочет. А были неуверенность и боль. В отличие от Тано. Однако у Густаво Масотты имелось и что-то общее с Тано Скальей, что-то, что притянуло их друг к другу, как магнитом, несмотря на все различия.
— Кстати, а ты играешь в теннис? — спросила я по дороге к выходу.
— Когда-то играл очень много, до свадьбы я был профессиональным спортсменом.
— Тогда после переезда я познакомлю тебя кое с кем, с Тано Скальей, нашим соседом, который прекрасно играет в теннис и все не может найти себе достойного соперника.
— Надеюсь, не обману его ожиданий, — сказал Густаво с притворной скромностью. — И мне это будет полезно, после переезда так или иначе нужно будет знакомиться с новыми людьми.
— Да, если переезжаешь сюда, то приходится общаться с новыми людьми. Все мы прошли через это. Тем более что старые друзья остаются слишком далеко.
Он взглянул на меня, улыбнулся и снова уставился в окно. А я искоса смотрела на него и думала: действительно ли я выронила сотовый или вся эта сцена от начала и до конца была разыграна Густаво, которому почему-то понадобилось снять дом именно сегодня вечером. Ответ на этот вопрос был для меня очевиден.
Глава 17
В одиннадцать часов утра Кармен все еще лежала в постели. Сил подняться у нее не было. Всю ночь ей снились кадры из теленовостей, репортаж о самолете, который при взлете не смог подняться в воздух, проехал по берегу и рухнул на поле, принадлежавшее Ассоциации гольфа. Туда, где Альфонсо играет по четвергам. Кажется, говорили о сотне погибших. В конце концов ей удалось заснуть, но мысль о том, что придется как-то перетерпеть это утро, всей тяжестью придавило ее к постели. Очередная служанка, которая работала у них недавно, в третий раз стукнула в дверь и крикнула из коридора:
— Принести вам завтрак, сеньора?
Кармен сделала над собой усилие, встала и пошла мыться.
— Принеси мне в ванную рюмку «Рутини».
Она снова пыталась бросить курить и, если в прошлый раз начала больше есть, то теперь не могла подняться с постели без рюмки вина. Тем более сегодня. Включила душ и встала под струи горячей воды. Первые капли больно ударили по коже. В окно был виден сад, где утреннее солнце растапливало иней. Она подумала о том, как провести остаток дня. Ничего особо интересного ей в голову не приходило. За годы жизни в Лос-Альтосе она научилась лишь играть в бурако, и ей очень понравилось, но потом игра ей надоела. Собирать последовательности ей больше не хотелось. То же, что вязание для других женщин: польза от него сомнительная, зато есть чем занять руки. За минувшие годы она все откладывала разные виды деятельности на потом, убеждая себя, что займется и тем и сем, когда дети целый день будут в школе. Думала, что сможет все наверстать и осуществит свои замыслы. Но близнецы уже заканчивали школу, а Кармен все никак не могла решить, с какого же проекта ей начинать. Ей нравилось заниматься дизайном интерьеров, но Альфредо считал, что идти на курсы декораторов при третьеразрядных институтах — все равно что бросать деньги на ветер. Еще она любила рисунок и живопись. Пожалуй, настало время записаться в студию живописи к Лилиане Ричардс. А может, стоит подождать еще несколько месяцев. Уверенности у нее не было. А еще ей нравилась психология. Раньше она никогда не посещала психоаналитика, но заинтересовалась этим делом после пары сеансов с женщиной-психологом, которая помогла ей оправиться от операции. Врач назвал это гистерэктомией, [16] она такого слова раньше не слышала, но поняла, что это значит. Вскоре она перестала заниматься детской столовой в Санта-Мария-де-лос-Тигреситос.
— Давай, это пойдет тебе на пользу, — сказал Альфредо.
Но она так и не смогла. Ей хотелось бы стать психологом. Или заниматься консалтингом, как Сандра Левинас, тут учиться надо меньше. Альфредо поддержал и эту идею. Ему нравилась Сандра Левинас, он считал ее миленькой. Но в любом случае сначала нужно было досдать некоторые предметы за курс средней школы, а так как никто, даже Альфредо, не знал, что у нее нет школьного аттестата, то сделать это, не вызывая подозрений, было очень сложно.
В полдень она спустилась в сад. Поставила свой шезлонг на солнце и стала читать журнал по декору, который ей присылали каждый месяц. В половине первого появилась служанка с вопросом:
— Что сеньора желает на обед?
Она попросила приготовить овощной салат.
— И принеси мне его сюда! — крикнула она служанке, когда та уже почти скрылась в доме.
Через десять минут женщина вернулась с подносом в руках. Там стоял средних размеров салатник с зеленью, заправленной оливковым маслом и бальзамическим уксусом, «как нравится сеньоре», приборы, тканевая салфетка, бокал, графин с водой, и тарелка с чурраско [17] — «вдруг сеньоре захочется». Кармен велела унести мясо: ей показалось неуместным, что служанка вмешивается в такие дела: в конце концов, это не Габина, она едва знает свою хозяйку.