Вдовы по четвергам
В тот день, когда Густаво Масотта появился перед моим офисом, мне как раз должны были дать окончательный ответ насчет следующего учебного года. Этого ответа я ждала больше, чем заключения любой сделки. Да, я понимала, что много раз задерживала оплату занятий, и это тоже говорило не в мою пользу. Но потом я всегда платила, и с процентами.
— Я вас подожду, — сказал Масотта.
— Но я не знаю, сколько продлится эта встреча, — ответила я.
На самом деле я беспокоилась не о том, что придется задержаться, — просто не знала, в каком состоянии вернусь. Меня не так уж легко вывести из себя, но тут дело другое. Я ни за что не соглашусь с тем, чтобы сын менял школу, мы и так уже слишком оторвались от нашего окружения. Хватит. О Lakelands говорили, что это «лучшая английская школа в округе». Мне бы хотелось, чтобы английский у Хуани был не хуже, чем у остальных ребят по соседству, а эти дети учились в Lakelands. Я часто спрашивала себя, а может, Рони никак не удается устроиться на новую работу, потому что он слабо знает иностранные языки? Я тоже не понимала ни слова по-английски, но для того, чтобы продавать дома, это было и не нужно. Однако мне не хотелось, чтобы мой сын стал агентом по недвижимости. Для меня это занятие подходило, оно мне даже нравилось, но Хуани… Сыну я хотела другой судьбы, не представляла толком какой, но чтобы она отличалась от моей.
Густаво протянул мне последнюю папку. Несмотря на ухоженный вид, у него были обгрызенные ногти, а на большом пальце даже запеклась капелька крови, словно он недавно вырвал заусенец.
— Я и в самом деле могу подождать, мне нужно решить эту проблему.
Не похоже, чтобы он имел в виду лишь аренду дома. Но тогда я думала лишь о своих трудностях.
— Может быть, нам стоит встретиться в выходные? Сейчас уже стемнело, Лос-Альтос лучше осматривать днем. При свете фонарей сложно составить верное впечатление. Это уникальное место.
Я протянула ему свою визитную карточку — достаточно быстро, чтобы он не успел возразить насчет переноса встречи. Затем села в машину и уехала.
Было ясно, что скорее всего я потеряла клиента. Но не потеряй я его сейчас, это случилось бы чуть позже, когда я вернулась бы не в самом лучшем настроении, потому что я не выношу, когда мне указывают на мои ошибки или говорят, что я недостаточно хорошо справляюсь со своими обязанностями. Например, с воспитанием сына. Позднее, если мои предполагаемые ошибки действительно серьезны, раздражение перейдет в боль, причем не в душевную, а в физическую — она иглой засядет в груди. Потом боль из резкой станет ноющей, а затем и вовсе утихнет.
Я еще раз посмотрела на своего клиента в зеркало заднего вида. Он по-прежнему стоял там, у офиса, каким-то странным образом поднеся руки к лицу, словно его тоже что-то разозлило — сильнее, чем мог бы разозлить мой отказ. Я свернула за угол, чтобы ехать к Lakelands, и больше его не видела.
Это продолжалось полтора часа. Меня заставили ждать, и разговор длился гораздо дольше, чем я рассчитывала. Хуани сдал все экзамены, которые ему устроили, и я была вне себя от счастья. Но тут вдруг я услышала слово «но». Мне сказали, что уровень Хуани вполне можно расценивать как «средний», но у остальных ребят в классе уровень гораздо выше, и в школе считают, что такие требования будут для него непосильными:
— …Потому что в восьмом классе у нас очень серьезная программа, требования повышаются, в старших классах Lakelands нет индивидуального подхода к каждому ученику. Они уже не дети. Им нужно рассчитывать на собственные силы, кто-то справляется, кто-то нет, и в таком случае лучше перейти в другую школу, где требования пониже. Это что-то вроде естественного отбора, вы меня понимаете?
Я понимала.
— Нам не подходит ученик, который продвигается вперед только потому, что мы учитываем, что он не такой, как его товарищи по классу, надо, чтобы они были одного уровня, — с улыбкой сказала мне директриса.
— Но Хуани мог бы попытаться… — настаивала я.
— Думаю, это будет не лучший вариант.
— Этого мы не можем знать, пока не попробуем. Я хочу, чтобы ему дали шанс.
— Я не считаю, что это возможно.
Я разозлилась.
— Пожалуйста, напишите, чем именно он вам не подходит и по какой причине, и я больше не буду настаивать. Мне нужен документ, который я смогу предоставить… куда-нибудь, — сказала я.
Директриса подписала бумаги о переводе в следующий класс. Когда я вышла из кабинета, мне не терпелось рассказать Рони, что нашего сына оставили в школе. Но я никак не могла найти свой сотовый телефон. При въезде в Лос-Альтос меня остановил охранник.
— Вас ждет вон тот сеньор. — И он указал в сторону, где стоял Густаво Масотта. — Говорит, что нашел ваш телефон, но отказывается отдать его мне, хочет вручить лично вам.
Я припарковалась и вышла из машины. Густаво поднял руку с телефоном и помахал им в воздухе, чтобы я заметила. Это был мой аппарат.
— Когда вы уехали, я пошел обратно и чуть было его не раздавил, он лежал на тротуаре. Наверное, забыли, пока закрывали дверь, — сказал он, изобразив мой обычный удар ногой по косяку. — Не знал, можно ли оставить его здесь, у охраны.
— Разумеется, мы платим этим людям хорошие деньги. Мне жаль, что я причинила вам такое беспокойство.
Мы замолчали. Каждый из нас ждал, когда другой сделает следующий шаг. Наконец он заговорил:
— Ладно, значит, мы встретимся в выходные, да?
В тот же вечер я показала ему все, что он хотел.
Хуани оставили в школе, и у меня было прекрасное настроение, а этот человек все-таки прождал меня больше полутора часов, чтобы передать мне телефон из рук в руки. Так что я решила, что могу по крайней мере показать ему пару домов, раз уж дело было для него таким срочным, и он не пытался этого скрыть. Наверное, он недавно развелся и теперь ищет новую крышу над головой. Но разведенные не часто селятся в Лос-Альтосе, разве что те, у кого есть дети, и они не знают, что же с ними делать по выходным. Или если это брошенная женщина, которой дом достался при разделе семейного имущества. Наш поселок — не то место, где хотят жить одинокие люди. Лос-Альтос — место уединенное, это не всегда плохо, даже, наверное, наоборот, хорошо. Но осознавать, что ты отрезан от всего остального мира, для кого-то лучшее из удовольствий, а для кого-то — ночной кошмар.
Я даже не заметила, как мы переехали через шлагбаум и стали обращаться друг к другу на «ты».
— Дом какого размера тебе нужен? Дети у тебя есть? — спрашивала я, пока мы двигались по улице вглубь поселка.
— Нет, нас только двое, я и жена. Мы вместе уже пять лет, но детей у нас до сих пор нет.
— Может быть, здесь решитесь, это идеальное место для детей.
Он ничего не ответил, опустил стекло и уставился на одну из наших улиц. Пока мы ехали дальше, я вспоминала, когда именно смирилась с тем, что после Хуани у нас не будет детей. Перед свадьбой мы мечтали как минимум о троих, но когда Рони остался без работы, я заботилась лишь о том, как сохранить привычный образ жизни. Ни о чем другом я думать уже не могла. А наш образ жизни измерялся квадратными метрами, путешествиями, комфортом, школой, автомобилями, возможностью заниматься спортом. Стало не до детей. Тем более что семейный достаток держался на одном человеке.
— Да, я так и вижу здесь твою жену с пузиком. Лос-Альтос — настоящий инкубатор.
Не знаю, услышал ли он меня. Несколько раз во время поездки мне казалось, что Густаво совершенно не обращает на меня внимания. Он твердо решил в тот же вечер непременно арендовать дом, так что осматривал все, замечая такие детали, которым я не придавала особого значения, и было ясно: что бы я ни говорила о преимуществах и недостатках какого-либо дома, на его решение это никак не влияло.
— Карле не нравятся двери, покрашенные в темный цвет.
— Карла терпеть не может витражных стекол.
— Моя жена не любит ламинат на полу.
— Если бы Карла увидела плитку в этой ванной, умерла бы на месте.