128 гигабайт Гения (СИ)

В то время я был всего лишь студентом, направлявшимся в Краснодарскую академию для прохождения учебной практики.
Сейчас мне это кажется довольно смешным, но тогда я был горд тем, что меня направили в такую сильную школу. Кто же знал, что со временем со школой произойдут роковые изменения, и что из первой в стране она превратится в аутсайдера.
— В связи с этим, — продолжал директор. — Думаю, будет разумным напомнить вам цели нашей школы. Потому как по лицам многих присутствующих я вижу, что они до сих пор не знают, где находятся…
Обычная дружеская атмосфера, царящая в нашем коллективе, резко наполнилась смесью страха и глубокого почтения. Несмотря на свой преклонный возраст, директор Кассиан по-прежнему продолжает держать власть в своих руках и ни за что не отпустит её просто так… Но это пока.
— Что вы знаете о целях краснодарской академии? — такой вопрос был задан директором нашему собранию. Я не видел смысла поднимать руку, потому что идеально знал ответ на этот вопрос, и директор знал, что я знаю, как бы идиотски это не звучало. Факт есть факт, и мне плевать, как удобнее его называть.
Но как оказалось, никто из присутствующих не знал точного ответа на вопрос, потому что они начали говорить о совсем глупых вещах.
— Наверное, создание добрых и порядочных личностей? — спросила Эстель, учитель класса А, как и всегда одетая, словно шлюха. Как же она меня раздражает.
— Наверное, развитие в детях дисциплины? — спросил Николай, учитель класса Б, и его ужасно серьёзный вид, при котором он это говорил, показался мне таким смешным, что едва удержался от того, чтобы не захохотать во всё горло.
— Эм, возможно, цели школы связаны с созданием модели общества, в которой бы дети могли социализироваться? — этот вариант предложил Сергей Гладков. Идиот, он настолько был далёк от истины и в то же время близок к ней, что мне хотелось крикнуть ему прямо в лицо: «посмотри в зеркало, ублюдок, и ты отыщешь ответ на вопрос директора…».
Мужчина, сидящий по правую руку от Гладкова и являющийся его единственным товарищем, в это время мирно дремал. Когда я стану директором, первым, кого я уволю, будет он. А потом…
— Думаю, это нужно для того, чтобы помочь ученикам наладить связи и подняться на вершину, — сказал учитель первого года старшей школы, чьим классом являлся В, и поправил свои вызывающие длинные волосы. Я считаю, что учителю непозволительно носить пирсинг в ухе и ходить к старшеклассницам в гости. Но, видимо, директор считает это нормальным, раз до сих пор не уволил его. Теперь директор многое считает нормальным, в том числе и место, в которым мы оказались. Услышав столько нелепых вариантов ответов, подходивших скорее для обычной школы, нежели для магической, он лишь легонько покачал головой, словно общался с неразумными детьми, и сказал то, что я понял ещё с самого начала:
— Всё, что вы сказали, неправильно.
После ответа директора среди нашего коллектива поднялся шум.
Никто из тех, кто сейчас попытался дать правильный ответ, не должен стать новым директором школы, потому что им не хватает должного ума, чтобы понять намерения директора. Лишь один я могу их понять. Тот, кто был с ним на протяжении десяти лет и научился от него всему. И тот, кто знает, как тяжело взойти на вершину, уже занятую другими.
— Ладно, давайте пойдём от обратного, — предложил директор, сохраняя уверенность в том, что кто-нибудь кроме меня найдёт ответ на его вопрос. — Зачем нашей школе баллы?
Учителя замолчали. У них не было никаких догадок, и они не хотели выказывать предположения, которые могли бы оказаться глупыми или отвергнутыми, как предыдущие. Это правильный подход. Идиоты должны молча слушать тех, кто обладает знаниями.
— Заместитель директора, прошу, просветите нас, иначе беседа может затянуться, — немного расстроенный тем, что никто так и не решился дать ответ, обратился ко мне директор.
Я поднялся с места и, оглядев всех присутствующих строгим взглядом, чтобы они поняли, насколько им далеко до нашего с директором понимания мира, начал говорить.
 
— Балл — не просто универсальная система школы, позволяющая должным образом оценить учеников. Ведь, согласитесь, помимо оценки за академические способности баллы также начисляются за социальный вклад, спорт, проявление инициативы и административные должности… И, полагаю, вы уже думали о том, что это бесполезно, если человек учится в обычной школе, потому что подобные баллы нигде не пригодятся, кроме как в самой школе. И какой же из этого вывод, коллеги? — я обвёл всех присутствующих взглядом, говорящим о моём превосходстве более красноречиво, нежели их глупость. — Баллы нужны лишь школе.
После моего утверждения многие учителя со второго и третьего годов напряглись. Должно быть, они помнили, что раньше мы с директором говорили совершенно иное.
Тогда это было нужно, чтобы скрыть наши истинные намерения, но теперь, когда у нас хотят отобрать последние привилегии и сделать обычной магической школой, мы обязаны начать действовать. И ради этого я сейчас раскрываю главный принцип школы, до которого, по идее, её сотрудники должны были додуматься сами, иначе весь смысл в их нахождении сразу пропадает.
— Не буду скрывать: всё это время мы просто утаивали от вас правду, потому что учителя с прошлых годов обучения после услышанного хотели пожаловаться правительству. На всякий случай напомню вам: больше они не нашли работы.
После моих последних слов многие учителя начали переглядываться. В их глупых головах происходил процесс под названием «осмысление полученной информации». И пока он не завершится, многого от них ждать не стоит, поэтому я сделал паузу, чтобы отпить воды. Во время этого я внимательно наблюдал и понял, что люди, находящиеся здесь, ненавидят меня. Они считают, что я выскочка, и поэтому от них исходит та самая аура зависти и злобы. Но пусть они попытаются помещать мне. Я сломаю любого.
Осушив стакан, я резко поставил его на стол и одновременно с глухим звуком удара продолжил:
— В мире нет равенства, и чем скорее вы это поймёте, тем лучше. Приведу простой пример: из пустыни идёт одна колонна в сто человек. Десять из неё обгоняют медленное большинство и могут без потерь выбраться из пустыни, но остальные девяносто тормозят их. Скажите, почему эта десятка должна дожидаться тех людей, которые идут медленно? Потому что у них есть нормы морали, которые давят на них? Возможно… Но именно поэтому от них стоит скорее избавиться. Мы с вами стоим над этой сотней, бредущей из пустыни, и должны сделать выбор, на ком сосредоточить своё внимание. Думаю, большая часть из вас выбрала бы большинство как важную для сохранения ячейку общества, но вынужден вас разочаровать: выбирая этот вариант, вы бы проиграли.
Удивлённые участники собрания ахнули. То, что я им говорил, выходило за рамки того, что может сказать обычный заместитель директора.
— Наша школы сосредоточена на этих десяти людях, которые идут быстрее, чем остальные. Скажу больше, она, как и некоторые другие, была специально создана для того, чтобы находить подобных гениев и, развивая их, направлять в правительство в качестве боевой мощи. И чем больше эта мощь идёт от нашей школы, тем больше преференций нам дают…
— Но ведь это несправедливо!
Я посмотрел на того, кто осмелился перебить меня. Он является прямым доказательство того, что будет, если ослабить контроль над десяткой.
Гладков до сих пор ждал моего ответа. Люди, собравшиеся вокруг, смотрели на него, как на героя, решившего задать вопрос дьяволу. Что ж, они вправе так считать. Но пусть не ждут, что их за это похвалят.
— Несправедливо. Так вы сказали, Сергей, перебив меня? — сделав акцент на последних словах, я заставил сеньора смутиться. — Что ж, вы правы. Ни в одной другой школе вам не скажут, что те люди, которых вы видите по телевизору, пляшут под дудку наших общих начальников и исполняют их приказы. Никто не скажет вам, что эти начальники заинтересованы в новых кадрах. И никто не скажет вам, что мир — это не сказочное место, в котором мечты о равенстве просто обязаны сбываться. Цените это, потому что подобная информация поможет вам перебороть юношеское мышление и вырасти над собой.