Операция "Контрольный в сердце (СИ)

 – И даже не говори мне, что она любовь всей твоей жизни, – голос Дэвида. Это он обо мне? – И не скажу, потому что не поймешь! – а это Бен. Точно обо мне. Вопреки приказам не подслушивать, опускаюсь на пол. Прислушиваюсь. – И мы поженимся. Нравится тебе это или нет. Я уже большой. Могу сам решать. – Ты решил однажды. И что из этого вышло? Эта шлюха бросила тебя, и вышла замуж за твоего друга, – а это о Джастис. – Она была ошибкой. Знакомство с ней, женитьба и последующая жизнь с ней – это все одна большая ошибка. Холи не такая, отец. Она меня никогда не бросит! – Ммм, да? Она сама, может, и нет. Но вдруг ее кто заставит? Например, папочка-то ее знает, что его дочку трахает обычный деревенщина из Техаса? – Не ожидал от тебя такого! – рявкает Бен и выходит, громко хлопая дверью. Я подрываюсь с пола и несусь в комнату. Черт! Как больно! Не отец, а урод. Настоящий! Мой отец не в восторге от Бена, но никогда не позволял себе такого! Плюхаюсь на кровать, заворачиваюсь в одеяло. С замиранием сердца жду Бена. К счастью он не торопится. Я успеваю отдышаться, подавить приступ слез, успокоить свое задетое самолюбие и желание придушить Дэвида. Бена все еще нет. Тихонько встаю, хватаю с полки книгу со странным названием «Когда закончились мечты». Наверняка какая-нибудь психологическо-философская чушь для отчаявшихся разведенок, типа пособия… Вот только что она делает здесь? В доме счастливо женатых МакКензи? – Детка? – его голос позади. Я взвизгиваю от испуга. – Не подкрадывайся! – разворачиваюсь, тряся книжкой. – Думал, ты уже спишь, – жмет плечами. – Не спалось, – еле сдерживаюсь, чтобы не наговорить гадостей о его отце. – Мы громко разговаривали. Не мешали тебе? – серо-голубые глаза бегают. – Нет, – качаю головой. Вру. – Решила почитать, – укладываюсь между подушек. – Что за странное пособие для разведенок? – тычу в книгу. – Пособие для разведенок? – сводит брови. – Это мамин любовный роман, – машет рукой. – Ну, здорово! Ложись, – киваю на кровать. – Я почитаю тебе пошлый роман Джины, – листаю страницы. – Холи! Ну, она ведь моя мама! – Да, да, МакКензи. И она читает вот такое. Я заметила это в ее глазах, – меня это веселит. – Прекрати! Я же не говорю про Нэтали всяких пошлостей, – плюхается рядом. – А, что, давай. Она у меня горячая штучка, – переворачиваюсь на спину. Бен улыбается, глядя на меня. – Неужели, мы так и не займемся сексом в Техасе? – выдыхает. – Хочешь вычеркивать по штату? – провожу пальцами по его лицу. Он жмет плечами. – Тогда следующий пусть будет Нью-Йорк, ладно? – Почему Нью-Йорк? – удивляется Бен. – Скоро ведь рождество. Я обожала рождество в Нью-Йорке. Легкий снег, холод. Елка на Таймс Сквер, пицца в Маленькой Италии, подарки от девочек в сестринстве, – жуткая тоска. – Брр… – трясу головой. – Это предложение? – Ну, да, – киваю. – Если не выпадет смена, поедем на рождественские каникулы в Нью-Йорк? – Можем, – кивает. – В Нью-Джерси было весело в эти дни. – Хочешь, съездим в Джерси, – соглашаюсь. – Числа двадцать шестого, – подмигиваю. Бен нежно целует меня. И эмоции накатывают. Я хотела его вчера, и в день нашего приезда сюда. Но ведь это дом его родителей. Ну и что? А! Плевать! В доме моих родителей мы этим занимались. – Иди ко мне, – шепчу. Тяну ночную сорочку вверх. – Джи-Джи, на хрена им индейка? Они нормально зарабатывают. – Это лучшие индейки во всем Техасе! Ферма Холстед самая чистая, Дэвид! – недовольный голос мамы Бена в коридоре. Костыль Дэвида громко стучит по полу. Я замираю. – Тою мать, – шиплю. – И вообще я хочу чтобы они правильно питались. И мои внуки были здоровыми, а не росли на тако, фахитосе и прочей жирной дряни. – Она о наших с тобой детях? – отпускаю сорочку. Снять ее теперь вряд ли получится. Бен жмет плечами. – Половина Америки выросла на фахитос. И ничего страшного, Джи-Джи! – Дэвид скрипит кроватью. Какого хрена их так хорошо слышно? – Ты как всегда хочешь все контролировать. Оставь их в покое. – Что я контролирую, Дэвид? Ничего! Просто хочу чтобы их ужины были здоровыми. – Секса не будет, – качаю головой. – Читаешь мои мысли, – закатывает глаза Бен, откидывается на подушки. Мы еще минут семь слушаем перебранку Дэвида и Джины. Утомительно. Самая скучная ссора в мире! Когда мы с Беном ругаемся, то вокруг летают искры. Чуть ли посуда не бьется. Не знаю, может, и мы с Беном к шестидесяти годам будем мило шипеть друг на друга, а наши дети будут тихонько посмеиваться и говорить, что мы скучные. – Ты спишь? – переплетает пальцы наших рук. – Нет, – качаю головой, упираюсь макушкой в его подбородок. – Но чуть не уснула. Твои родители всегда так скучно ругаются? – В общем-то да. Но было время, они чуть не развелись, – рассказывает. Ого! – И почему же не развелись? – кусаю губу. Как было бы отлично если бы мы приезжали только к твоей маме. А противный Дэвид жил бы на краю Остина в зачуханном трейлере и не общался с сыном. – Я родился, – слышу, что улыбается. И я улыбаюсь тоже. – Как они отпустили тебя в Ирак? – обнимаю его руку. – Не отпускали, они узнали, что я уехал, только когда уже был в Ираке. Был такой скандал! Отец обещал приехать и надрать мне задницу. Но, в итоге задницы надирал я. – Только не говори, что защищал там честь этой гребаной страны, – зеваю. – Что? – хмыкает он. – Конечно нет. Америка и все ее президенты, могут поцеловать меня в зад. Я поехал мстить за друга, за напарника. Я не верю в то дерьмо, которое пытался втереть Буш, а Обама продолжает. – Но тем не менее ты поехал туда, – жму плечами. – Людей убивал. – Там невозможно не убивать, – сдавленно шепчет. – И скольких ты убил? – Понятия не имею. Не считал. Не хочу об этом, – сжимает мое плечо. – Помнишь своего первого? – Ага. Каждый из нас навсегда запомнит. Это как девственности лишиться, – цинизм. – Я даже не помню, как оказался тогда на той крыше со снайперами. Может, мы с ребятами пытались передохнуть. Я не помню уже, – хмурится. – Мой первый был тогда. Направлял дуло на наших парней, обустраивающих лагерь. Я не сумел быстро объяснить снайперам, но, почему-то успел схватить винтовку и выстрелить. Он упал замертво. А меня тошнило минут сорок, не меньше. Но это только в первый раз. Во второй и все последующие разы ничего подобного не случалось. Я просто думал, что так я приближаюсь к тем ублюдкам, которые были повинны в смерти Рассела. – Чертова война! Ненавижу президента. Этого и предыдущего! Уроды! – бормочу. – Оба! – Твоя ненависть ничего не изменит. И моя не изменит… – выдыхает. – Прости, что спрашиваю о таком. Бен, я… Я с ума схожу от одной мысли о том, что ты там был, что мог бы не вернуться… – все тело сковывает спазм. Огромный комок стоит в горле. – Малыш, ты так мне нужен! – шепчу, поворачиваюсь к нему, крепко прижимая его к своей груди. – Засыпай, малыш. На моих руках. Засыпай, – шепчу, проводя ладонями по его светлым волосам. – Я люблю тебя. Ни за что не позволю тебе вернуться туда, – шепчу. Бен тихонько сопит и я понимаю, что он пытается заснуть. – Я люблю тебя, – прикасаюсь губами к его макушке.
====== Часть 57. Дом. Милый дом ======
Оскара трясет от радости. Он весь похож на свой летающий в разные стороны хвост. Я скучала по этому сорванцу. И даже Симба как-то слишком ласково реагирует на меня. Трется мордочкой о мой подбородок. Странный какой-то.
Бросаю вещи у стиральной машины. Прохожу по дому. Плюхаюсь на кровать. Бен за мной. Говорит, что скучал по дому. Санчес и Дейзи, которые приезжали кормить живность, оставили маленькие записочки по всей нашей спальне. «А здесь вы сделаете маленького МакКензи», «А сюда Холи упирается лбом, когда Бен сзади», – и прочие подобного содержания. Сумасшедшие!
 – Папа звал на ужин, – перекатываюсь на бок. Оскар укладывается рядом со мной, Симба усаживается на прикроватную тумбу, смотрит на нас. – Ты хочешь? – Бен подкладывает руку под мою голову. – Я устала, – жму плечами. – Да и вообще после вонючего пармезана есть совсем не хочется. Почему он такой вонючий в самолетах? – Не знаю. Может, от недостатка воздуха он сжимается и что-то происходит и он начинает вонять, – улыбается. – Я позвоню родителям, скажу, что мы не приедем, – сообщаю. Встаю, Симба бежит за мной. Трубку берет Антуан. Рассказывает, что Эжени уехала в Сарасоту по работе, а он гостит у моих родителей. Спрашивает, как съездили мы и предполагает, что я не понравилась родителям Бена. – С чего ты взял, родной? – плюхаюсь на диван. – У тебя уставший голос. – Так может я просто устала? – улыбаюсь. – Ты сказала, что маму Бена зовут Джина, а папу Дэээвид! – тянет он. – Ты сказала именно Дэээвид. Будто хочешь выплюнуть его имя. – И в кого ты такой умный? – качаю головой. Симба усаживается на мой живот, обнюхивает мою одежду. – Папа был умным, – отвечает. Твой папа был тем еще придурком, раз погиб там, или и вправду сбежал. – Скорее всего ты в маму, ну или в меня, – глажу Симбу. Антуан смеется. – Передай деду, что мы не приедем сегодня. Очень устали, да и полночь уже. После завтрашней смены будем у вас, – обещаю. – Пока, – бормочет он. – Эй! Я люблю тебя, – будто предупреждаю. – Я тебя тоже, – он смущен, кладет трубку.