Операция "Контрольный в сердце (СИ)
Я предлагаю Валери разделиться и не пересекаться в течение всей смены. Но она напоминает о правилах, и я с кислым выражением лица плетусь за ней следом. На улице постепенно становится жарче. К часу дня уже нечем дышать.
– Жарко, – Валери выпивает уже третью бутылку воды за последний час. – Да. Может, и вправду нужно было надеть летнюю форму? – морщусь. – Это уродство? Шортики, рубашку и кроссовки? Ну, уж нет! – качает головой. Эй! Ты что мысли мои читаешь? У нас одинаковый вкус? – Видела Джесси? Она как… – не успеваю договорить. – Малышка, – кивает. Ого! Я в шоке. – Нет бы предложили форму как у канадских полицейских. Видела их? Темно синий до серого цвет, не черный! Броня поверх рубашки не полнит. И летом вся форма из тонкого материала… – Это еще один довод в пользу перевода в полицию Оттавы, – кивает. – Не поняла, – морщусь. – Собралась в Канаду? – Да, – улыбается уголком рта. – Уже пару месяцев планирую переезд. – Ну, ты поезжай, – хлопаю ее по плечу. Она смеется. – Я не сомневалась, что ты одобришь, – смотрит на меня. Я глупо улыбаюсь. – Офицер Завала, офицер О’Доннелл, – голос в наших рациях. Я быстро прижимаю ухо к плечу с передатчиком. – Угол 28 и Уолсен. Детский сад. Поступила жалоба на стоящего у ограды мужчину. Он белый. Лет сорок на вид. Одет в коричневую футболку и черные джинсы. В руках держит какой-то пакет или сумку. – Приняли, – кивает Валери. – Пошли, – кивает на развилку на Уолсен. – Педофил? – открываю кобуру с тазером. – Кто его знает. Скорее всего. Был у нас с Крюгом один. Мы его у младшей школы арестовали. Я хватаю его за руку, а она вся мокрая… Липкая. Я спрашиваю у него, что с ней, а он улыбается и просит меня застегнуть его ширинку. – Фу! – морщусь, растягивая губы. – Это ужасно! – Я хотела сжечь себе ладони, – смеется. Мы выходим к детскому саду. – Смотри, коричневая футболка, – киваю на мужчину у кустарника. – Ты арестовываешь, я прикрываю, – шепчет. – Полиция Лос-Анджелеса! – громко сообщаю. – Сэр, отойдите от ограды. Поднимите руки над головой! – приказываю. Он вздрагивает, выполняет приказ. – Не поворачивайтесь. Что у вас в пакете? – Ничего. Вещи, – жмет плечами. – Бросьте пакет. – Не рассусоливай. Вяжи его! – рычит Валери. Отвали от меня! Я сама знаю, что мне делать! Мужчина отпускает пакет. Подхожу к нему, сжимаю его руку, заключаю ее в наручники, потом вторую. Показываю Валери четыре пальца. – Вызывай машину, – прошу ее. – Пеший патруль. Честерфилд сквер, офицеры Завала и О’Доннелл. Запрашиваю машину на место вызова. Доставить задержанного в участок. – Сэр, что вы делали у детского сада? – толкаю его к бордюру, он садится. – Ничего, – опускает глаза. – Вы стояли, прижавшись к ограде, смотрели на детей в классах и на террасе. Вы знаете, что это запрещено? – Не знаю. – Как вас зовут? – открываю блокнот для записи. – Дейл, – бурчит. – Дейл, у вас есть с собой какие-нибудь документы? – присоединяется ко мне Валери. – Да. Водительские права в заднем кармане джинсов, – он не хочет на нас смотреть. Моя напарница дергает мужчину на себя, поднимая его с земли, быстро вытаскивает пластиковую карточку из кармана. – Пробей! – бросает ее мне. – Офицер О’Доннелл, мне нужна информация о Дейле Кертисе Мьюзе, – проговариваю в рацию. – В… Это… Слышно… Нет, – все, что выходит из рации. – Моя сломалась. Проверь свою, – сообщаю. Рация Валери тоже заикается. Нам приходится ждать патрульную машину. К нам приезжают Бен и Дейзи. Бен сажает нарушителя в машину, мы с Валери садимся по разные стороны от него. – Моему сыну было три года. Он не выжил после тяжелой болезни,- неожиданно рассказывает Дейл. – Сэр! Сэр, вы можете ничего не говорить, – качает головой Бен. – Нет. Я хочу. Я могу объяснить, почему стоял там, пялился на детей. Я тоскую по своему мальчику. Тоскую по сыну. Я живу далеко от школ и детских садов. Сегодня мой путь лежал через Уолсен. Я случайно остановился. Детская энергия придает сил. Мне показалось, что мой сын там, среди них, – по его щеке течет слеза. – Сэр, мне очень жаль, – оборачивается Дейзи. – Как звали вашего сына? – пытается его отвлечь. А я буквально пропитываюсь скептицизмом. Он живет далеко от места скопления детей, в его пакете старенький Полароид и детская кепочка.
====== Часть 72. Енот ======
И действительно, в участке его проверяют. Сын и жена погибли от тяжелой формы воспаления легких. После этого он лечился у психиатра семь лет. Видел сына во всех трехлетних детях.
– Отпускаем, – напарница протягивает мне протокол. – Валери, нет! – вскакиваю со своего стула. Она морщится в непонимании. – Посмотри на факты! – Какие? О’Доннелл, ты бредишь! – отмахивается. – Я не подпишу! – киваю на протокол. – Пойдем к Джону. Мы должны поговорить. – Он выгонит тебя, идиотка! – пропускает меня впереди себя в кабинет шефа. – Твою мать! – смотрит на нас Джон. – Какого дьявола? Я купил кофе с корицей и ванильным сиропом. Это не по-мужски? Возможно! Но сегодня я собирался отдохнуть. Я ухожу в отпуск завтра. Но вы, гребаные женщины, решили испортить мне последний день! – Джон, тот парень. Он слишком мутный! – Что? – сводит брови Джон. – Ты на русском говоришь сейчас! – Он врет! – рявкаю. – Врет? – улыбается Джон. – Ты думаешь, тут идиоты работают? Завала? – смотрит на напарницу. – Эсе дело говорит, – кивает она. Что? Я в шоке. Поддержала меня? – Обе дуры! – качает он головой. – Вещай, О’Доннелл! – Джон! Мистер… Шеф! – нервничаю. Впервые противоречу Джону по работе. – У Дейла в пакете фотоаппарат, детская кепка. Те документы, которые он нам дал – новые. Якобы старые он потерял. И еще, кто живет далеко от школ, детских садов, площадок? – смотрю на Джона. – Педофилам запрещено селиться в этих районах, – сводит брови. – Понимаешь, к чему я клоню? – мне немного страшно. – Разреши проверить его по отпечаткам. – Ты не зачитала права, – качает головой. – Я это сделала. Он просто не слышал, – кивает Валери. – Завала! И ты туда же? – разводит руками шеф. – Проверяйте! Хоть колоноскопию ему сделайте! – злится. – Я повешу иск на вас! – грозит. – Пошли вон! Обе! – выгоняет нас. – Спасибо, что поддержала, – сжимаю ладонь Валери. – Не знаю, почему поверила тебе! – качает головой. – Иск твой! – Договорились, – улыбаюсь. – Офицер Соловецки, можно ли проверить отпечатки пальцев сэра Мьюза? – прошу дежурного офицера. – Можно, родная, – улыбается он. Всегда болтаем с ним на русском. Грег Соловецки, а точнее Григорий Соловецкий родился и рос где-то под Одессой, а вот юность его прошла в штатах. Мы чувствуем родство. – Если наш любезнейший шеф-таки не против, то я не только пальчики сниму, – улыбается. – Дейл, пойдемте, – Валери подходит к камере. Тот оживляется. – Готовьте пальчики, сейчас пробьем вас. – Что? – вскакивает задержанный. – Я должен позвонить адвокату, – мечется по камере. Подавленный, грустный Дейл превратился в секунду в Бари Алена, мечущегося по квадрату. Урод не зря запаниковал!
Подсудимый: Кертис Сеймур Воз.
Прозвище: Восточник.
Осужден: 28 лет строгого режима за похищение и групповое изнасилование лиц не достигших восемнадцатилетнего возраста.
Примечания: отпущен из под стражи спустя 8 лет за хорошее поведение и отсутствие замечаний. Выданы новые документы. Информация по ним не подтверждена.
Краткое досье, которое выдает система после проверки отпечатков – говорит нам больше, чем хотелось бы.
Бен недоволен моей амбициозностью. Ему не нравится моя инициатива. Он считает, что я должна была промолчать и не лезть в расследование. Орет на меня за то, что я снова подвергла себя опасности. Но радуется, что мы с Валери сработались.
– Детка, она не так плоха, как ты ее себе представляешь. – Ты мужчина. Не тебе судить, – фыркаю, переворачивая страничку книги по здоровому образу жизни. Ненавижу эту книгу. – Тем более ты спал с ней. – Я с ней не спал! – откладывает счета, которые он заполняет вот уже двадцать минут. – То, что ты не засыпал после секса с ней, не значит, что вы не спали! – Как раз это и значит, – улыбается. На кухне скрипит стул. – Оскар! – рычит Бен. Спустя пару секунд, в нашей комнате появляется пес. – Сиди тут! – грозит ему пальцем. – В любом случае я ее ненавижу. Крайне счастлива, что она переезжает в Канаду, – киваю. – Серьезно? – раскрывает глаза любимый. С кухни снова раздается какой-то звук. – Твой кот! – закатывает глаза. – Я думала, он гуляет во дворе, – снова возвращаюсь к прочтению главы о видах алкоголизма. – Да. Завала переезжает в Оттаву. Надеюсь, что все-таки переезжает, – киваю. Вздрагиваю от громкого звона металлической салатницы. – Оскар! – рявкает Бен. Пес поднимает голову. – Бенджи, Оскар здесь, – вскакиваю с кровати. – В доме кто-то есть, – шепчу. Бен вытаскивает из прикроватной тумбы складной армейский нож. Двигаемся в гостиную, из нее в кухню. – Смотри! Пакет, – шепчет мне. По полу крутится черная сумка для продуктов из Волмарта. – Хэй! – гремит Бенджамин. Сумка замирает. Из нее показывается мордочка. – Холи, это крыса! – Бен корчит жуткую гримасу. Я делаю шаг, приближаясь к сумке. – Это енот! – улыбаюсь. Не знаю, боюсь или нет. – Это крошка-енот, Бенджи, – тяну к зверьку руку. Тот встает на задние лапы. – Холи, нет! Убери руку! Кто знает, какие болезни он переносит? – шепчет. – Бен! Я не знала, что ты такой ссыкун! – смотрю на любимого. – Нет! Я не такой! – хмыкает он, складывая нож. Енот охотно идет ко мне на руки, обнюхивает. – Смотри, может он домашний? – А, может, просто хочет напасть? – Бен недоверчиво смотрит на енота. – Он сожрал весь кунжут из банки, – сообщает. И вправду, баночка абсолютно пустая. – И наверняка подчистил твои запасы дорогущих червей, – глажу зверька. – Нет! – вылетает на задний двор. – Ты ведь съел червей этого копа, да? Наверняка полакомился ими. А Бенни-Бенни будет кричать. Ведь без этих червей ему не выиграть пари, которое он заключил с Санчесом. Он не наловит больше рыбы и отвезет мексиканца в Вегас, – сюсюкаю с енотом. – Сучья крыса! – гремит Бен, залетая в дом. – Оскар! Оскар! Выгони эту белку! – хлопает меня по рукам, и я роняю животное. На слово «белка» Оскар реагирует, как на приказ убивать. Енот, конечно же, пугается и вылетает на улицу через дверку для Симбы. – Ты больной, Бен, – киваю. – И пес у тебя – псих! – злюсь. Хватаю на руки, выбежавшего на шум Симбу. – Зря мы с тобой переехали сюда. Этим двоим здесь прекрасно жилось без нас, – бормочу коту. – Ты всегда можешь уехать, – сообщает как бы между прочего. – Конечно, – киваю. – Тебе бы это понравилось. Трахал бы всяких малолеток, которые пачками на вас вешаются. – О! Это точно, – смеется. – Поеду ночевать к родителям, – выдыхаю. – Езжай. Вот только на чем? – улыбается. – На Ровере, – развожу руками. – Но Ровер мой, – идет ко мне. – Тогда купи мне машину, – перестаю злиться. Я знаю этот его взгляд. После него обычно Бен включает соблазнителя. – Нет, – качает головой. – У нас нет денег на новую машину. А брать поддержанную ты не хочешь. И я не позволю тебе принять тачку от родителей. – Ты повторяешься. Надоело. Не хочу выслушивать это по второму кругу, – сжимаю зубы. – Тогда прекрати начинать эти разговоры! – рявкает. Я была уверенна, что Бен попытается затащить меня в койку, но он выходит на задний двор, раздевается, забирается в купленную недавно джакузи. – Значит, деньги на эту ванну ты нашел, а на машину – нет? – встаю перед ним. – Я? – раскрывает глаза. – Мы оба хотели эту ванну, а машину хочешь ты одна. Я не ограничиваю тебя в пользовании моей. Так в чем дело? – тянется к сумке-холодильнику. – Она твоя! – повышаю голос. – Не тупи! – Холи! Мы почти семья. Бери когда хочешь! – Ну, вот сейчас ты не дал мне ее, – трясу руками. – Ты же хотела уехать от нас. – От вас? – не поняла. – Ну, да. От меня, Оскара и кота, – улыбается. – Симбу я бы забрала с собой. – Так, хватит! – гремит. Всегда пугаюсь такого его тона. – Хочешь пива? – протягивает мне бутылку. Закатываю глаза. – Ты же знаешь, что хочу, – выдыхаю. – Я так и знал, – хмурится. – Да ты провидец, мать твою! – качаю головой. – Это плохо, Холи. Ты в курсе, что ты похудела? Фунтов на сорок, – пристально смотрит мне в глаза. – И что делать? Я нервничаю, но ем без остановки. Думала, будет пропорционально, – жму плечами. – Ни фига. Ты как смерть, – улыбается. – Это тебя веселит? – освобождаюсь от одежды. – Это меня возбуждает. Холси, – тянет ко мне руки. – Я шучу. Ты выглядишь на границе нормального. Иди ко мне. – Не пойду, – качаю головой. – Пойду в дом. Тут холодно. – В этом и прелесть джакузи. Всегда горячо, – играет бровями. – Я скажу тебе сейчас кое-что. Только пойми меня правильно, Бенни. Это просто история из жизни. Картинка, – присаживаюсь на край ванны, закутываясь в большое полотенце. Бенджамин кивает мне. – Лиам был такой, как ты сейчас. Всегда играл бровями, делал голос самым таинственным, соблазнительным. На меня это действовало отнюдь не возбуждающе. Я всегда хохотала от души. – То есть мне не стоит строить из себя Дон Жуана? – наклоняет голову. – Неа, – прищуриваюсь. – Знаешь в какого Бена я влюбилась? В молчаливого, холодного, отстраненного. В авторитарного тирана, который постоянно мне что-то указывал, говорил что делать, чего не делать. Ты похвалил меня в наш с тобой первый день, и я чуть с ума не сошла от гордости за себя, от благодарности к тебе. Опять же ругала Лиама – он никогда меня не хвалил. Ни разу, – отбрасываю полотенце, скатываюсь в воду. Бен обнимает меня. – Хотел тебя научить, – жмет плечами Бенджи. – Он признался мне однажды. Сказал, что не мог позволить мне отодвинуть его на задний план. Ведь Лиам метил в детективы, а я могла помешать… – улыбаюсь своим воспоминаниям. – Бен, я поняла! – вскакиваю, переворачиваюсь. Прижимаюсь своей грудью к его. – Смотри! Я не люблю Лиама. Я никогда не любила его, но я рада воспоминаниям. Ведь он был жив в то время! И ты рад воспоминаниям о свадьбе с Джастис, – внутри все сжимается. – Ведь ты был счастлив… – Не знаю, был ли. Наверное, был. Вот только то, что я испытываю к тебе, и в то время пока мы рядом, совсем не похоже на то, что испытывал к ней. Она… Ну, знаешь, моя девчонка в колледже, – жмет плечами. – Очередная. Она просто та, которая помогла с вечеринкой однажды. И все. Просто подружка по колледжу, – объясняет. И прямо сейчас до меня доходит – я ведь понятия не имею, какую профессию Бен получил в университете! – Детка, постой! А что написано в твоем дипломе? – отрываю голову от его груди. – Гражданская и военная авиация, – хмурится. – Я думал, что говорил тебе. – Ты летчик? – раскрываю глаза. Я в шоке. – Ага, – кивает. – И… Типа, управлял летательным аппаратом? – Пять тысяч часов. В общей сложности, – кивает. – Уау! – снова приникаю к его груди. – Я гребаный патологоанатом, а ты летчик! – обнимаю его. – Ты – судмедэксперт, – улыбается. – Да кого мы обманываем? Я – патологоанатом. Черт! Это так романтично! С ума сойти! Ты летчик! Я люблю Перл Харбор, – киваю. – Сражение? – удивляется Бенджи. – Нет, люблю фильм. Аффлека, – жму плечами. – Лив Тайлер, Брюса Уиллиса… – Ты путаешь с Армагеддоном, – шепчет. Я улыбаюсь, крепче прижимая свою грудь к его. Точно. Я перечисляю актеров из другого фильма. – Холи, – шепчет Бенни. – Да? – трусь щекой о его ключицу. – Знаешь, я ненавижу некоторые черты твоего характера, и привычки. Но вместе с этим, я безумно тебя люблю. Давай назначим дату свадьбы, – проводит кончиками пальцев по моему позвоночнику. Еще одно желанное предложение. – Неужели? Тогда мы сможем начать все планировать! – если бы мои руки не смыкались на спине Бена, я бы начала аплодировать. – Ты это любишь, да? – он целует меня в макушку. – Я, Клер, Дейзи, мама, Эжени и даже Декстер, – хмыкаю. – Завтра поедем в мэрию, – обещает Бенджамин. И боль уходит. Все, что было плохого на моей памяти – стирается.