Сфорца. Меч, любовь и алхимия

– Я бы его возненавидела!!! – Горячо воскликнула Катерина.
– А я в него влюбилась. Второго такого человека не было в мире.
– А он?
Бьянка Мария засмеялась:
– И он влюбился сразу. Иначе у нас не вышло бы такого счастливого союза.
– Сколько лет ему было?
– Уже за сорок.
– Такой старый?
– Разве дело в возрасте!
– Я тоже выйду однажды замуж?
– Конечно выйдешь. Я надеюсь, что отец подыщет тебе достойного супруга.
– Но я не хочу, чтобы он был старым!
– Я много раз учила тебе, девочка, что женщина высшего ранга должна не только склонить голову и повиноваться, но делать это охотно, с изяществом и элегантностью, не спрашивая объяснений, как и подобает ее статусу. Привилегия рождения влечет за собой принятие своей судьбы, какой бы она ни была. Но помни: куда бы ты ни попала, за кого бы не вышла замуж, о тебе всегда будут заботиться.
– Я знаю. Я- Сфорца!
– Ты настоящая Сфорца. Но я всегда говорила, что родиться аристократкой- несчастье. Мы получаем наше положение в обмен на свободу.
– Я помню. За привилегии приходится платить.
***
В тот вечер Бьянка Мария вошла в покои Катерины очень поздно.
Девочка стояла перед зеркалом, принимая разные позы с кинжалом в руках. Даже сейчас, кокетничая и отбрасывая волосы то на одно, то на другое плечо, она не расставалась с оружием.
– Бабушка! Я не заметила, как ты вошла! – Катерина бросилась в ее объятия. – Где ты была? Я не видела тебя весь день. Теперь не уйдешь, пока я не усну, и расскажешь мне одну из своих историй!
– Твои братья давно спят, а ты все вертишься перед зеркалом!
– Почему ты так смотришь на меня, бабушка?
Бьянка Мария молчала, гладила девочку по голове и долго смотрела ей в глаза. Катерина почувствовала тревогу, сердце забилось, ладони похолодели… она прижалась к бабушке, стараясь успокоиться. Но та отстранила внучку.
– Нам надо серьезно поговорить, Катерина. Ты – внучка Франческо Сфорца. Твой дедушка был самым отважным и неукротимым правителем, который когда-либо жил на этой земле. Его кровь течет в твоих жилах. Поклянись мне, что всегда будешь об этом помнить. Особенно, когда почувствуешь себя одинокой и отчаявшейся. В твоей жизни будет все, и предательство близких, и возможно, любовь. Но ты – Сфорца.
Катерина молчала, чувствуя необычность момента. Ей казалось, что скажи она лишь слово – и все будет испорчено.
– Клянусь. Но клянусь еще, что я никогда не забуду и тебя. Я люблю тебя больше всех. Пообещай, что никогда меня не оставишь!
Впервые Катерина увидела слезы в глазах герцогини.
– Что за ерунду ты говоришь? – Взяла себя в руки Бьянка Мария. – Иди спать, сегодня не будет историй. И не забудь свою клятву! Ты всегда останешься верной своей семье, будешь храбро сражаться со всеми, кто бросит тебе вызов. И всегда останешься верной крови Сфорца.
Больше они никогда не встретились. Этой ночью Бьянка Мария Висконти навсегда покинула Милан по распоряжению своего сына. Чудом он позволил ей проститься с внучкой. Последние слова бабушки маленькая девочка запомнила навсегда, на это герцогиня и рассчитывала, прощаясь с любимой внучкой.
***
Роль матери с удовольствием взяла на себя мачеха, молодая жена Галеаццо Марии.
Бона Савойская была дочерью Людовика I Великодушного, герцога Савойи и Анны Кипрской, принцессы из дома Лузиньянов, трудно найти партию лучше для миланского герцога.
– Зачем ему эта Бона? – возмущалась Катерина. – Есть же мадонна Лукреция, она такая красивая!
– Герцог решил жениться на принцессе Боне Савойской, и ты не уполномочена комментировать его решения. Его желания – закон, знай это. Для тебя и для всех. Любое желание, даже самое причудливое и непонятное. Ты можешь только склонить голову.
После смерти бабушки некому было затыкать рты придворным и вскоре девочка узнала, что прекрасная Лукреция – ее родная мать.
 
Дама была замужем за Пьетро Ландриани, но их дети, Пьетро и Бьянка, не считались родными для Катерины, с которой обращались как с принцессой, ведь она воспитывалась с законными детьми герцога. Сплетники шептались, что мадонна Лукреция не живет с мужем, а всегда находится при герцоге, новоиспеченной супруге придется потесниться. Низшая обслуга двора презрительно кривилась при виде любовницы правителя Милана: – Шлюха!
Но это была любовь! Герцог влюбился в прекрасную Лукрецию еще подростком, ни протесты матери, ни устроенный им же самим ее брак не повлияли на эту любовь. Он не отказывался от прочих женщин, но всегда возвращался к Лукреции и до самой смерти с ней не расставался. Конечно, Лукрецию расстраивали его кобелиные похождения, а уж отцы и мужья, у которых отбирались женщины в качестве мимолетных любовниц Галеаццо Марии, его просто ненавидели.
В соседских государствах было неспокойно, приходилось искать влиятельных союзников.
Однажды итальянский историк Марчелло Симонетта нашел дневники своего предка, Чикко, бывшего секретарем миланского герцога. Тогда и открылись многие тайны, и многие персонажи итальянской истории предстали совсем в другом свете.
Чикко был влиятельным придворным и к нему стекались все новости и все слухи с Апеннинского полуострова и Франции. Он и предостерег герцога, предупредив о кознях Папы Сикста IV, нацелившегося на миланские земли.
– Что значит казна пуста? Введите налоги, прижмите торговцев, ремесленников, вы что, вчера родились? Найдите деньги!
– Синьор, это сделает вас еще более непопулярным и не решит проблемы. Деньги нужны нам немедленно, и лучшее, что мы можем сделать, это переговоры с Папой и достижение соглашения.
– О чем мы должны договариваться?
– Я недавно встречался с кардиналом Пьетро Риарио, у него есть предложение.
– Риарио? Да как он смеет что-то предлагать если бы его дядя не стал Папой, где он был бы сегодня, рыбой торговал?
– Но его дядя стал Папой, синьор.
– Он тупой и неграмотный, в жизни не прочел ни одной книги. Его весь Рим ненавидит за разврат.
– Ну… он действительно не очень образован.
– Он тупой идиот. Разговор окончен.
– К сожалению при всех его недостатках он не тупой идиот. Он дипломат и прекрасно знает, как надо вести дела. Папа настаивает на возвращении города Имола, который, по его мнению, мы удерживаем незаконно.
– И он хочет править Имолой?
– Нет, речь идет о другом племяннике.
– Как его зовут?
– Джироламо Риарио.
– Такой же невежа, как брат?
– Откровенно говоря, еще хуже.
– И он требует Имолу?
– Папа намерен в ближайшее время заключить союз с Венецией и приказать войскам начать наступление на Имолу. Но кардинал Пьетро Риарио предполагает, что есть выход, который устроит все стороны. Это идеально решение, я даже не смел надеяться на такое!
– Так чего хочет кардинал? Что ты тянешь!
– Если кратко и убрать все вежливые обороты и прочее, речь идет о браке между Джироламо Риарио и девушкой из дома Сфорца, которая принесет Имолу в подарок мужа как свое приданое.
– Ты с ума сошел??? Девушка Сфорца замуж за этих невежд? И ты считаешь это лучшим выходом?
– Единственным, синьор. У нас нет другого выхода.
– А зачем Джироламо этот брак?
– Имола и герб, который поднимет его совсем на другой уровень. Вам может быть неприятно такое соглашение, синьор, но это единственный способ избежать войны.
– И кто жертва? Иначе я не могу называть эту бедную девушку! Кого мы можем предложить из дальних родственниц?
– Риарио не дураки что бы вы он них не думали. Их не устроит дальняя родственница.
– И кто же?
– Есть два варианта. Костанца, одиннадцатилетняя дочь покойного сводного брата вашего отца и Габриэллы Гонзага. Некрасивая девочка, но милая и хорошо воспитанная. Семья бедствует, не будет проблем уговорить мать.