Пятничный я (СИ)
— А что у нас ту-ут? — игриво протянул он и вытряхнул себе на ладонь фамильное кольцо Несландов, лежавшее сверху. — Ух ты. Лунный бриллиант, буковка «Н»… Обручальное? А чего ж не на пальце?
— От ворья вроде тебя берегу.
Рууз, особо не целясь, отвесил Яннису оплеуху, спрятал кольцо Эйсона себе в карман и продолжил изучение содержимого мешочка. Но кольцо короля оказалось не самым лучшим объектом для чужого любопытства. Едва оно коснулось руки дора Рууза, тот взвыл и уронил все на пол, с шипением схватившись за ладонь.
— Твою мать!
Немного успокоив боль и пару раз от злости ударив Янниса ногой, куда пришлось, маг присел на корточки, чтобы рассмотреть то, что обожгло его. Глаза его сузились, а после он поднял взгляд на своего пленника.
— Кольцо королевской милости. Вот как… Неужели, Титус был прав, и ты не Яннис Моберг? Обвинение было удобным, Дитриха я именно в этом и убедил, но сам до конца не верил, а теперь думаю — может, правда… Это многое объясняет…
Дор Рууз вскочил и приставил свой нож Яннису к горлу, задрав ему голову за волосы.
— Ну? Говори? Кто ты есть на самом деле?
Яннис усмехнулся и промолчал.
— Ничего, — маг кивнул и отступил в сторону. — Ты еще увидишь, как власти твоего господина, пресветлого лира Бьюрефельта, придет конец…
— Зачем? Он притесняет магов? Запрещает колдовать или, может, запалил костры Инквизиции, как в древние времена? А? В чем проблема-то? — Яннис пожал плечами. — Только в том, что он, в отличие от всех остальных правителей, не поддается внушению?
— Да, — рявкнул дор Рууз. — Никто не может быть выше Совета магов. Никто не смеет указывать нам…
Яннис прищурился. Совет магов был конторой серьезной. Как справедливо заметил в разговоре с Яннисом король, когда-то он реально правил миром. Драконам-то дела людей были, по большому счету, не интересны. Чего не скажешь о магах. Если верить старым хроникам, в которые Яннис, любопытствуя, сунул нос еще в ту пору, когда только осваивался в этом мире, правили маги жестоко и несправедливо. Ну и нарвались… В среде обычных, лишенных магического дара людей вырос им серьезный противник — святые отцы, которые призвали народ бить чародеев, как существ богопротивных. Народу богопротивность магов была до звезды, а вот их власть давно стояла поперек горла. В итоге в этой войне победили именно священники вроде дора Халльрода, которые так серьезно сократили число магов, а заодно и так основательно насолили драконам, что мир едва не развалился на части.
Очередной Император оказался человеком мудрым и вовремя понял это, остановив Инквизицию. С тех пор положение несколько выправилось. Владыка-дракон Кантуниль-Кин-Ха вернулся в мир, найдя среди людей своего всадника и тем самым сбросив с себя многовековое проклятие. Церковь отделили от государства и отправили заниматься, чем ей и положено — душами людей. Магов реабилитировали и позволили им жить спокойно — тем более, что прежней силы они лишились и теперь могли колдовать, только выпив эликсира, на продажу которого каждый разумный правитель установил что-то вроде государственной монополии. Время шло. Маги тихо враждовали со священниками, народ и аристократию это полностью устраивало. Ведь при этом ни одна из противоборствующих сторон не лезла во власть. А уже почти шесть лет назад королева-дракон Фрейнериль-Мир-Тэ тоже обрела былую силу, вернув себе под крыло своего всадника, и одновременно к власти в стране, куда нелегкая и занесла Янниса, пришел ее супруг — пресветлый лир Бьюрефельт.
С этой поры все в его королевстве устаканилось и даже пошло на лад. Да и мир начал на глазах оживать. Магия постепенно стала возвращаться — появление белых кадехо было тому лучшим доказательством. Как следствие, влияние магов возросло. Совет магов, который теперь стоял хоть и в стороне от власти, но, по сути, все равно над всеми «светскими» правителями, не то чтобы командовал ими напрямую, но был силой, с которой нельзя было не считаться.
Яннис прикинул, что если поискать аналог в земной истории, то лучше всего подойдет Ватикан. Только если Ватикан правит, используя в качестве основного инструмента воздействия, помимо денег и иных скрытых пружин, веру людей в бога, то Совет магов опирается вместо нее на силу самих магов. Зачастую немаленькую. Теперь же, как видно, начался новый этап, новый виток в истории. Причины, по которым когда-то магов отстранили от власти и почти уничтожили, позабылись. Зато в Совет магов вошли люди, которым воспоминания о былом величии не давали спокойно спать… Грабли расставлены — добро пожаловать наступать.
Все эти мысли пронеслись в голове бешеным хороводом, и Яннис поднял залитое кровью лицо к дору Руузу.
— Позволь вернуть тебе твое же определение, потому как оно явно не по адресу. Если уж кто тут идиот, так точно не я. Во-первых, для меня совершенно очевидно, что митингуешь ты тут не от имени всего Совета, а от горстки каких-то самоубийц. Во-вторых, еще всего один вопрос: вы правда рассчитываете сковырнуть с трона такого человека, как пресветлый лир Бьюрефельт? Человека, который, несмотря на все ваши интриги и его личные ошибки, все-таки сумел продержаться у власти в созданном им государстве уже несколько лет? Человека, которого взяла себе в мужья Фрейнериль-Мир-Те? Не задумывался, почему последняя дракониха этого мира остановила свой выбор именно на нем? — спросил Яннис и осклабился, увидев, что эта его стрела попала в цель.
— Может, ты подскажешь, в чем тут секрет? — проскрипел дор Рууз и поднес свой нож — такой же чистый, как обычно бывал меч дора Тарона после любых воздействий — к глазу Янниса.
— А чего ж не сказать? — судорожно соображая, что б такое соврать, откликнулся Яннис.
— Ну так скажи и, может быть, я пока что оставлю тебе один глаз.
— Дело в том… Дело в том, что пресветлый лир — тоже дракон! — выпалил Яннис и с изумлением увидел, как дор Рууз, до этого напряженный и собранный, расслабился и даже рассмеялся.
— Тоже мне секрет! Мы, маги, это уже давно подозреваем. Даже думали, что его невосприимчивость к магическому внушению связана именно с этим. Но тут появился ты… Да и король наш пресветлый что-то совсем застрял в человеческом облике. Истинную форму не обрел. А потому слаб. Мы взрежем тебя, покопаемся в твоих мозгах и научимся управлять им, разрушим его умение противостоять магическому воздействию. И когда он все-таки станет истинным владыкой этого мира, над ним будем стоять мы — маги!
Дор Рууз воздел руки к потолку. Лицо его горело фанатизмом. Яннис поежился. Идейные террористы всегда казались ему самыми страшными людьми. В первую очередь потому, что он никогда не мог осознать, что ими движет. Деньги и власть — это понятно. Но убивать только для того, чтобы доказать, что Аллах лучше Иисуса Христа или католики больше христиане, чем православные? Нет. Это казалось майору Иртеньеву чем-то сродни окончательному и неизлечимому безумию. И вот в лапы таких безумцев он теперь и угодил.
— Идиоты, — пробурчал он и понурился.
Кровь из ран на лице медленными тяжелыми каплями падала ему на ноги, впитываясь в форменные штаны. Смотреть на нее было неприятно. Еще более неприятными были мысли о том, что ждало впереди, о том, что еще предстоит пережить. Сколько он продержится? Сумеют ли его все-таки освободить до того, как он превратится в воющий кусок мяса?.. Ни на что не годный кусок мяса…
Внезапно дверь в каземат распахнулась, и в нее просунулась голова солдата.
— Магистр Айрманн зовет вас, благородный дор.
— Вовремя, — ответил дор Рууз. — У меня как раз есть для него весьма интересные новости.
Аккуратно, кончиком ножа подцепив королевское кольцо, проклятый маг затолкал его обратно в магический мешочек, выпрямился, глянул на Янниса победно, а после, коротко размахнувшись, саданул рукоятью ему прямо в висок.
Когда бывший майор сумел разлепить глаза, то предсказуемо обнаружил себя в окружении иномирного ничто, в которое обычно попадал, когда умирал или оказывался в отключке по той или иной причине. Яннис сел и огляделся. На этот раз тут не было вообще никого — ни черного черта, ни белоснежного ангела, ни даже мудро половинчатого черно-белого кота-жиробаса. Цвет вообще ушел из этого странного места и лишь густые бордово-красные капли крови, которые все еще падали у Янниса с лица, яркими бусинами повисали между ничем и ничем, окрашивая собой окружающую нереальность. Яннис встал и двинулся куда-нибудь подальше от их скопления. Идти было странно. Все вокруг выглядело одинаково никаким. В какой-то момент Яннис и вовсе решил, что это не он идет из абстрактного пункта А в некий пункт Б, а поверхность под ним вращается, сама подстилаясь ему под ноги. Так, как подстилается под лапки белке поверхность колеса, в котором она будет бежать, пока не сдохнет…