Пятничный я (СИ)

Перевернувшись на спину, Яннис закинул руки за голову. Гадать по-прежнему было бесполезно. Сам он влиявшего на него мэтра Шуппе никак не идентифицировал, чувствуя просто некое анонимное зудение в мозгу. Оставалось надеяться, что и в случае с королем все было именно так. А то стыда не оберешься…
Яннис вздохнул и спрятал шнурок с перстнем под подушку. Хотелось немного… отстраниться от увиденного. Хотя бы таким способом. А то, как-то… Вздохнув еще раз, Яннис сдвинул одеяло. А после правая рука его, словно сама собой, потянулась, скользнула ловкой змейкой и легла на украшенный пирсингом член… Бляя… Кончил он быстро — достаточно оказалось вспомнить ладные сисечки Николь, приподнятые корсажем, потом отшлепанного Джонаса на коленях у Оки, и наконец, взгляды тех двоих, что ползли к черноволосому владетелю здешних мест, изображая голодных до секса котов. Обтерев руку платком, он удовлетворенно растекся по кровати и вскоре наконец-то заснул.
Утром его, как и предсказывал Тарон, подняли ни свет ни заря. В дверь кто-то заколотил, и когда зевающий Яннис отпер ее, на пороге возник сияющий начищенным медным чайником благородный дор Титус с каким-то свертком в руках. Критически осмотрев рельефные мышцы на груди и плечах Янниса, пошарив по сползшим на бедра мятым подштанникам, которые бывший майор все-таки додумался напялить на себя перед тем, как идти открывать, «модник» ухмыльнулся и прошел внутрь.
— Я принес тебе, мой юный дор, то, что ты почему-то оставил дома.
Долго гадать, что именно Титус имел в виду, не пришлось — вытащив принесенный сверток, он встряхнул его, расправляя, и Яннис с отвращением увидел широкое платье младшего, пошитое из плотной темной ткани.
Титус смотрел испытующе. Яннис усмехнулся.
— Я был несколько не в себе, когда уезжал.
— Действительно, — Титус кивнул. — К счастью, драконовы боги оберегли — никто не видел тебя в столь непотребном виде, — взгляд «модника» вновь, как приклеенный, замер на подштанниках Янниса, которые весьма плохо прятали бодрый утренний стояк.
Уже не думая, что именно он натягивает на себя, но прежде всего желая скрыться от этого взгляда, который словно пачкал его чем-то липким, Яннис выдернул из рук своего незваного гостя проклятое бабское одеяние и накинул его на себя.
— И нижнее белье нужно снять, чтобы было все как положено младшему. Старший супруг всегда должен иметь свободный доступ к интимным частям твоего тела, Яннис.
— Мне холодно, — отрезал бывший майор, испытывая острейшее желание набить гаду морду.
И ведь было за что! Подлый сукин сын совершенно осознано тыкал Янниса в его положение младшего, указывая на его зависимость и ущербность. Вопрос — зачем? — и задавать не стоило. Тот факт, что Яннис был младшим и младшим останется, даже отучившись в военной Академии, мерзавца совершенно очевидно до крайности грел. Метит на место главы благородного Дома Моберг? Что ж, вполне возможно. Кто знает, какие лазейки в этом деле сможет найти опытный в интригах человек? А значит, с этим уродом в дорогих ярких шмотках надо держать ухо востро.
Яннис подхватил с тумбочки свой уже не раз послуживший ему ремень с тяжелой бляхой, к которому он еще вчера прикрепил магические ножны со спрятанным в них драконьим мечом, и опоясался им поверх платья.
— Это совершенно лишнее, мой юный дор, — тут же заметил Титус, но Яннис не счел нужным что-то отвечать.
Натянув под нескончаемые упреки поверх подштанников еще и сами штаны, а после обув свои единственные сапоги, Яннис накинул недавно купленный им по случаю холодов теплый плащ с меховым подбоем. Он так удачно скрыл под собой долбаное платье, что Яннис даже воспрянул духом. Хоть с самых первых шагов здесь, в Академии, позориться не придется.
Они уже вышли за дверь, когда Янниса как молнией ударило — перстень!
— Минуту! — он кинулся назад в комнату и, мгновенно выдернув королевский подарок из-под подушки, накинул шнурок на шею, одновременно пряча украшение под одежду.
— Ну что там? — недовольный Титус просунулся в дверь.
— Все. Иду. Забыл кое-что.
Сразу за воротами его и, к сожалению, дора Титуса, который, несмотря на все надежды Янниса, предпочел мягкие подушки твердому седлу, ждала карета. Рядом, удерживая своих саримов под уздцы, стояло несколько солдат в униформах единого фасона и расцветки. Большинство на появление Янниса в сопровождении «модника» отреагировало равнодушными взглядами, парочка посмотрела заинтересованно, а один, сука, игриво подмигнул в тот момент, когда Титус отвернулся, чтобы раздать указания.
«Еще один ухажер «сучёнка», — понял Яннис. — Вот же ненасытная натура была. Везде поваляться успел. И в грязях, и в князях».
В карете было комфортно и даже тепло — заботливо уложенные на пол нагретые камни служили чем-то вроде печки. Яннис устроился на одном сиденье — причем осознанно так, чтобы рядом с ним места не осталось совсем. Титус, хмыкнув, уселся напротив.
— Видишь? Совершенно напрасно ты так утеплялся. Я привык путешествовать с комфортом, и в моей карете ты точно не замерзнешь, младший.
«Паскуда!» — подумал Яннис, но промолчал, отчетливо понимая, что если только начнет говорить гадости в ответ, то остановиться уже не сможет. Карета покачнулась — видимо, кучер забрался на козлы. Потом до Янниса донесся его громкий свист, экипаж дернулся и покатил. В городе — очень неторопливо, а за его чертой — уже значительно быстрее. Смотреть на сидевшего напротив «модника» совершенно не хотелось, а потому Яннис уставился на проплывавший мимо пейзаж.
Он много читал о географии и природе страны, в которой оказался. Но одно дело читать, и совсем другое — видеть все своими глазами. Одни пейзажи сменяли другие. Они двигались на север, и это было очень заметно. Если в начале пути деревья вокруг петлявшей дороги стояли в потрясающе красивом, пылающем на солнце багрово-оранжевом наряде, то чем дальше они продвигались, тем все более голыми становились ветви. Растерявшие листву леса стали почти прозрачными. И все равно было приятно, когда они вдруг расступались, открывая поляны или берега небольших речек. Колеса катящейся кареты громко грохотали по дощатым настилам мостов, а после снова почти замолкали на укатанной грунтовке дороги.
Путники остановились перекусить в какой-то большой деревне, где имелся оживленный постоялый двор, а после снова отправились к пока еще далекой цели. Следующая остановка была запланирована, как объяснил Яннису оживленный и непонятно по какой причине довольный жизнью Титус, ровно на трети пути к дому пресветлого дора Несланда. Этого постоялого двора они достигли уже в полной темноте. Благородный дор Титус вошел в двери первым, демонстрируя всем сидевшим в просторном обеденном зале, кто в их большой компании главный. Яннис шел следом. А замыкали процессию солдаты.
Хозяин постоялого двора, впечатленный увиденным, кланяясь, выбежал из-за своего прилавка навстречу гостям.
— Чего изволите, благородный дор? Чем могу служить?
Яннис подметил, что «пресветлым» опытный трактирщик Титуса называть не стал, и усмехнулся — как «модник» ни пыжился, впечатления принадлежности к самому высшему сословию он все же не производил.
— Мне и юному дору лучшую комнату. Моим людям места в общей.
— Две лучших комнаты, — неприятным тоном поправил Яннис. — Если у благородного дора Титуса не хватает средств, я заплачу за нее сам.
Хозяин спрятал усмешку в кулак, изобразив приступ кашля. Уши «модника» заметно заалели.
— Дело не в моей скаредности, дорогой племянник, а в твоей безопасности…
— Вот именно, — отрезал Яннис, и хозяин снова закашлял.
— Никаких проблем, господа! Никаких проблем. У меня как раз есть две прекрасные комнаты, расположенные рядом друг с другом — дверь в дверь. Так что и вы, благородный дор, сможете оберегать спокойный сон вашего… гм… племянника, и он сможет получить желанное уединение.
Титус насупился, но крыть ему было нечем, и Яннис тут же получил в руки здоровенный тяжелый ключ от двери своего отдельного номера. Следующий этап позиционной войны приключился ровно через минуту. Титус постановил, что все будут ужинать прямо здесь, в общем зале, на что Яннис, не моргнув глазом, сказался усталым и распорядился подать его порцию в комнату наверх. «Модник» заметно рассвирепел, но и тут любое возражение, да еще на глазах у любопытствующих посетителей постоялого двора и хозяина, выглядело бы чистой воды самодурством. Довольный своей мелкой, но приятной победой, Яннис удалился к себе. Однако радость его была недолгой. Вскоре в дверь постучали, а после того как он открыл, слуга внес в комнату поднос, на котором еды было заметно больше одной порции. Физиономия Титуса, возникшая за спиной слуги, подтвердила полуоформившиеся опасения.